Практика буддизма в повседневных действиях

В повседневных действиях мы следуем тому же стереотипу. Что бы ни появилось в нашем уме, мы видим это ясно, не привязываясь к нему, не приветствуя и не отвергая; для обеспечения правильного выполнения данного метода мы отмечаем соответствующими терминами мгновенно появляющиеся объекты. После длительного опыта такой практики можно даже обходиться и без последней небольшой отметки, удостоверяющей, что памятование не было утрачено; и мы просто видим, безмолвно, но с полнотой осознавая каждый объект. Однако это не легко, в особенности тогда, когда ум только и занят беспрестанной погоней за тенями. И до тех пор, пока мы не приобретём большого опыта в практике памятования, пока не достигнем в ней значительного прогресса, разумнее будет придерживаться точной регистрации объектов указанным выше способом.

Может быть, медитирующему будет интересно в этом пункте ознакомиться с целым параграфом «Беседы о практике памятования», где Будда вкратце указывает, как нужно поддерживать практику во всех мельчайших действиях жизни. В нём говорится следующее:

Выходя или возвращаясь, бхиккху действует с полным осознанием; глядя вперёд или вокруг, он действует с полным осознанием; сгибая (руку) или вытягивая её, он действует с полным осознанием; когда он берёт верхнюю одежду, чашу и запасную одежду, он действует с полным осознанием; когда он испражняется или мочится, он действует с полным осознанием; когда он идёт, стоит или сидит, отдыхает или пробуждается, когда разговаривает или молчит, он действует с полным осознанием.

Этот небольшой параграф стоит многих томов! Короткий, сжатый и стилизованный, так чтобы облегчить запоминание, он делает упор на самые явные черты повседневной жизни: здесь очерчено надлежащее включение в практику всех действий жизни, даже и таких, как естественные позывы. Этим подчёркнуто то обстоятельство, что для применения собранности ума нет ничего слишком тривиального или отталкивающего. Беседа обращена к монахам, бхиккху; поэтому здесь упоминается их жизнь, говорится о предметах её обихода – об одеяниях и чашах для сбора подаяния; и поскольку жизнь буддийского монаха, по крайней мере, теоретически состоит из простой рутины – раз в день, рано утром, он идёт в ближайшую деревню, где собирает милостыню, причём несёт с собой всё своё имущество: запасную одежду, чашу, иглу и т. п., возвращается, съедает то, что было положено в его чашу, затем проводит остаток дня «в ходьбе или сиденье», канкамена нисадджайя, т. е. в медитации при ходьбе или сидя, – постольку нет ничего удивительного в том, что описанные здесь действия и предметы так просты. Тем не менее, Будда не обращал эту практику к одним лишь монахам; она предназначалась для всех, кто серьёзно подходил к своей религии. Древний комментарий к беседе сообщает о том, что даже некоторые из деревенских женщин практиковали памятование, когда ходили брать воду из деревенского колодца.

Во время применения практики памятования в этих небольших действиях лучше всего производить действия как можно медленнее и более обдуманно, чтобы иметь возможность ясно отметить их во всех деталях, не волнуя при этом ум, поскольку волнение вызвало бы только рассеянность и возникновение мысленных ассоциаций. При правильной практике памятование приводит сразу к спокойствию ума, самадхи, как на это указывает её положение на Восьмеричном Пути – прямо перед самадхи; кроме того, мгновенное самадхи не должно достигаться только в неподвижной медитации, подобной трансу; спокойствие и безмолвие самадхи должно быть особым состоянием ума, сохраняемым и поддерживаемым на протяжении всех видов деятельности в повседневной жизни. В этом состоянии остановлен поток мыслей, и мы избавлены от «утечки», асаваккхина. Таким образом, следует продолжать практику с первого установления бодрственного сознания, когда нужно немедленно отметить, как «чувства», ощущения прикосновения и тяжести тела, затем намерение встать – как «намерение», движение руки, чтобы убрать одеяло, – как «движение», и так далее. Подобного стереотипа следует придерживаться, насколько это возможно, всегда и при всех действиях – при мытье лица или его смазывании кремом, при жевании или опорожнении кишечника, при чистке зубов или при опускании зубного протеза в стакан на ночь. Видя что-то, мы отмечаем: «виденье», слыша – «слышанье», пробуя на вкус – «вкус», при физическом ощущении – «чувство», при мышлении – «мысли», в состоянии гнева – «гнев», при желании – «хочется», в состоянии веселья – «смех» и т. д. Это будет постоянным вспоминанием себя.

Такая практика может показаться многим чересчур стеснительной и трудной, но она приводит практикующего к обретению Бесценной Жемчужины – и, в конце концов, другого пути нет. Как это выразил один языческий философ, цитируемый в «Подражании Христу»: «Иногда люди ведут постыдную борьбу за одну-единственную монету; они не боятся трудиться день и ночь ради тщеславия и мимолётных обещаний. Но, увы, ради неизменного блага, ради неоценимой награды, ради высочайшей почести и бесконечной славы они не согласны даже на ничтожную усталость». Практика памятования, кроме всего прочего, приводит нас здесь и сейчас к великому миру и счастью, – но сначала за это нужно внести свой грош, т. е. сделать усилие.

Поскольку все действия должны производиться по возможности в состоянии памятования, в практику постепенно вставляются и такие действия, как чтение, письмо, разговоры и слушанье других; описать в деталях, как производить каждое из них невозможно. Но стереотип должен быть уже ясен.

Возьмём, однако, ещё один пример – пример еды. Когда мы сидим за столом, появляется импульс к еде, и мы берём нож и вилку. Если мы увидим этот импульс, нам надобно отметить его, как «намерение». Если мы его не увидим, он, вероятно, сразу же ускользнём в «слепое», неосознанное действие – мы просто возьмём нож и вилку. Затем последует импульс действительно начать еду: «намерение»; берём вилкой пищу – «берём»; медленно подносим вилку ко рту – «поднимаем, подносим…»; касаемся губ – «прикосновение»; берём в рот – «берём»; жуём – «жевание»; ощущаем вкус – «вкус»; проглатываем пищу – «глотание»; берём вилкой новую порцию – «берём» и так далее. Взяли чайную ложку, чтобы размешать чай – «берём»; далее движение, чтобы начать размешивание, – «движение»; размешиваем – «размешивание, размешивание…»; вынимаем ложку – «убираем, убираем…» и т. д. Когда мы отмечаем мысли или шумы, следуют отметки: «мысли», «слушанье»; а затем ум должен вернуться к действиям. Между отдельными действиями ум может задержаться на таких постоянных стимулах, как чувство давления, когда мы сидим, на шуме ветра или дорожного движения, на дыхании и тому подобном. Далеко не являясь «отвлекающими фактами», такие шумы, как звуки дорожного движения, шум авиамотора, тиканье часов и тому подобные, становятся весьма удовлетворительными объектами медитации».