Ричард Бах
БЕГСТВО ОТ БЕЗОПАСНОСТИ
1994 г.
Перевод В. Трилиса и Б. Чеботарёва
Если бы ребёнок, которым вы были когда-то, спросил у вас сегодня
о самом лучшем, чему вы научились в жизни, ? что бы вы ему рассказали?
И что бы вы открыли для себя взамен?
ВВЕДЕНИЕ
Моя истина прошла длительную переработку. Полагаясь на интуицию,
я с надеждой разведывал и бурил ее месторождения, фильтровал и
концентрировал в долгих размышлениях, затем осторожно попробовал
подать ее в свои двигатели и посмотреть, что из этого выйдет.
Было несколько выхлопов, одна-две детонации, и я понял, насколько
капризной может оказаться моя самодельная философская смесь. Весь
в копоти, но поумневший, только недавно я осознал, что работал
на этом странном топливе большую часть своей жизни. По сей день
я с тщательно выверенным безрассудством капля по капле повышаю
его октановое число*.
________
* Определяет антидетонационные свойства топлива. ? Прим. перев.
Я взялся за создание этого своего топлива вовсе не для забавы,
и не потому, что никогда не заправлялся обычным. Страстно ища первопричины
бытия и цели существования, я, пилот ВВС, словно подросток, знакомился
с религиями, штудировал Аристотеля, Декарта и Канта на вечерних
курсах.
И вот последнее занятие закончено, я медленно и тяжело шагаю по
тротуару, охваченный странным унынием. При всем моем старании я
вынес из классов лишь одно: эти господа еще меньше моего знали,
кто мы и почему находимся здесь, а мои представления на этот счет
были не более чем редкими проблесками понимания.
Эти мощные интеллекты бороздили стратосферу выше потолка моих армейских
истребителей. Я намеревался беззастенчиво позаимствовать их опыт,
но, сидя в аудитории, вынужден был сдерживаться от крика: "Кому
все это нужно?!"
Практический Сократ восхищал меня тем, что предпочел умереть за
принципы, когда этого легко было избежать. Другие были не так требовательны.
Такие огромные фолианты мелкого шрифта ? и в конце концов единственный
их мудрый вывод: "Тебе самому решать, Ричард. Откуда нам знать,
что потребуется именно тебе?"
Курс окончен, и я бесцельно бреду в ночи, шаги гулко раздаются
в пустоте университетского городка и моей души.
Я пришел на эти занятия в поисках руководства, мне необходим был
компас, чтобы пройти через джунгли. Существующие религии казались
мне шаткими, плохо скрепленными мостками, готовыми обрушиться при
первом же шаге, превращая детские вопросы в неразрешимые загадки.
Почему религии цепляются за Вопросы-На-Которые-Нет-Ответов? Неужели
непонятно, что "Нет ответов" ? это не ответ?
Снова и снова, встречаясь с новой теологией, я задаю себе простой
вопрос: могу ли я эту веру претворить в мою жизнь?
И каждый раз под тяжестью этого вопроса причудливые построения
начинают шататься и трещать, затем внезапно обрушиваются у меня
на глазах.
Я хотел бы спасти мир от подобного обвала. Что чувствует человек,
который отдал всю жизнь какой-нибудь религии, гарантирующей конец
света 31 декабря сего года, и проснулся в новогоднее утро от пения
птиц? Он чувствует себя одураченным.
За моей спиной в темноте послышались женские шаги. Я посторонился
вправо, чтобы пропустить незнакомку.
Вот я и закончил курс, изучив два десятка философий, самых ярких
в истории человечества, и ни одна не дала мне ответа. Все, чего
я у них просил, ? это указать, как мне смотреть на мир, чтобы просто
жить. Вроде бы не такой уж и сложный вопрос для Фомы Аквинского
или Георга Вильгельма Фридриха Гегеля. Их ответы, однако, подходили
только им самим и были совершенно бесполезны в моей жизни, такой
далекой от них.
? Неужели ты ничему не научился? ? сказала она. ? Ведь тебе только
что дали то, что ты надеялся найти все эти годы, а ты этого не
понял?
Вспышка раздражения. Эта женщина не просто проходила мимо, она
прислушивалась к моим мыслям! ? Простите? ? переспросил я как можно
холоднее. Темноволосая, с дерзкой светлой прядью, старше меня лет
на двадцать, просто одетая. Не подозревает, как я поступаю с незнакомцами,
врывающимися в мои раздумья.
? Ты получил то, что пришел узнать, ? сказала она. ? Чувствуешь
ли ты, что твоя жизнь сейчас меняет направление?
Я оглянулся. На тротуаре позади меня больше никого не было, и все
же я был уверен, что она принимает меня за кого-то другого. Я никогда
до этого не встречал ее ? ни на занятиях по философии, ни где-нибудь
еще.
? Мне кажется, мы с вами не знакомы, ? сказал я ей. Она неожиданно
рассмеялась.
? "Мне кажется! Мы с вами не знакомы!" ? Она помахала рукой у меня
перед носом. ? Тебе показали, что готовых ответов не существует!
Ты что, не понял? Только один человек может ответить на твои вопросы!
О Господи, подумал я. Сейчас она сообщит мне, что спасение ? в
Иисусе, и омоет меня в крови Агнца. Может, отпугнуть ее, начав
громко цитировать Библию? Я набрал в легкие воздуха.
? Когда Иисус сказал "Только через Меня придете к Отцу нашему",
Он говорил о Себе не как о бывшем странствующем плотнике, а как
о воплощении духа...
? Ричард! ? сказала она. ? Пожалуйста!
Я остановился и повернулся к ней, ожидая, что будет дальше. Она
все так же улыбалась, и ее глаза блестели звездным сиянием. А она
выглядит вовсе не такой уж бесцветной, как мне показалось вначале.
Неужели раздражительность мешает мне видеть людей?
Пока я смотрел на нее, уличное освещение, должно быть, изменилось.
Она не просто привлекательна, она настоящая красавица.
Она терпеливо ждала моего полного внимания. Может быть, меняется
она сама, а не освещение? Что происходит?
? Иисус не даст тебе того, что ты ищешь, ? сказала она. ? Как и
Лао-цзы или Генри Джеймс. Если бы ты сейчас всматривался в нечто
большее, чем хорошенькое личико, ты бы обнаружил... ну-ну, и что
ты обнаружил?
? Я вас знаю, не так ли? ? сказал я. В первый раз за время разговора
она нахмурилась. ? Черт возьми, ты прав.
Сколько я помню, так было всегда. Всегда кто-то шел за мной по
пятам, сталкивался со мной, когда я поворачивал за угол, возникал
в метро или в кабине самолета ? чтобы объяснить, в чем суть урока
того или иного странного события.
Сперва я считал этих людей фантомами, плодом моего собственного
воображения; и первое время так оно и было. Но каково же было мое
удивление, когда несколько следующих моих ангелов-учителей оказались
такими же явно трехмерными смертными, как и я сам, пораженными
не меньше моего неожиданной встречей.
Через некоторое время я уже не мог точно сказать, кем были те,
кто следили за мной и моим обучением, ? фантомами или смертными,
поэтому я решил относиться к ним как к обычным людям ? до тех пор,
пока они не исчезают посреди разговора или не переносят меня в
другие миры, чтобы проиллюстрировать ту или иную идею.
В конце концов, это не так уж важно ? кто они на самом деле. Некоторые
из них были ангелами, забывшими представиться, и мне потребовались
годы, чтобы увидеть их крылья. Других я считал живым Откровением,
а они потом оказывались просто дурной вестью.
Эта книга рассказывает об одной из таких встреч на моем скромном
пути к истине, о том, чему она меня научила и как эти знания изменили
мою жизнь.
Похожи ли ваши уроки на мои? Кто я ? ангел с опаленными крыльями,
несущийся по той же трассе, что и вы, или один из тех странных
субъектов, которые, невнятно бормоча, пристают к вам на улице?
Некоторых ответов мне никогда не узнать.
Однако поторопимся, чтобы не опоздать к началу первой главы.
Один
Я стоял на вершине горы и следил за ветром. Далеко у горизонта
он гнал легкую рябь по поверхности озера, слабея по мере приближения
ко мне. В двух тысячах футов подо мной ветер сгибал несколько столбиков
дыма над городскими крышами, шевелил живой изумруд листвы на деревьях
у подножия горы. Указатели ветра из тонкой пряжи периодически оживали
в восходящих тепловых потоках у края обрыва ? полминуты трепета,
две минуты ленивого затишья.
Хорошо бы ветер подул, когда буду прыгать, ? подумал я. Подожду
порыва.
? Ты сегодня болван, или можно мне?
Я обернулся и повеселел: это была Сиджей Статевант, затянутая в
стропы и зашнурованная от ботинок до шлема парапланеристка, ростом
едва достигавшая моих плеч. Из кармана летного комбинезона выглядывал
ее талисман ? затертый плюшевый мишка. Позади нее на земле сверкало
нейлоновыми красками аккуратно разложенное крыло.
? Я жду, пока подует сильнее, ? сказал я ей. ? Можешь идти вперед,
если хочешь. ? Спасибо, Ричард. Свободно?
Я уступил ей дорогу:
? Свободно.
Она постояла секунду, всматриваясь в горизонт, затем отчаянно ринулась
к краю обрыва. Какое-то мгновение это выглядело самоубийством:
она мчалась к неминуемой смерти на камнях внизу. Но уже в следующее
мгновение крыло параплана хлопнуло мягкой тканью и взорвалось вихрем
ярко-желтого и розового нейлона, прозрачным облаком заклубилось
над ней, ? и появился огромный китайский воздушный змей, чтобы
спасти ее от безумной смерти.
К тому моменту, когда ее ботинки коснулись края обрыва, она уже
не бежала, а летела, повисну в в люльке из ремней, от которых протянулись
прочные стропы к гигантскому крылу.
Ее муж наблюдал за полетом, застегивая крепления своих ремней.
? Давай, Сиджей, ? прокричал он, ? найди нам подъем покруче!
Первый, кто прыгает в пропасть, называется ветряным болваном. Остальные
наблюдают за ним и загадывают, будут ли сегодня сильные восходящие
потоки воздуха у края обрыва, а значит, и высокие парящие полеты.
Если молитва не поможет, то в застывшем воздухе останется только
спланировать на дно долины и затем снова карабкаться наверх; иногда,
если повезет, какой-нибудь добродушный водитель, проезжающий по
горной дороге, подбросит вас на вершину.
Яркий балдахин развернулся и стал подниматься. Мы, шестеро ожидающих
своей очереди, прокричали дружное ура. Но параплан тут же снова
заскользил, теряя высоту. Раздался стон. Вероятно, в этот день
даже самый опытный летун не продержится в воздухе более получаса.
Я некоторое время наблюдал за Сиджей и чуть было не прозевал свой
долгожданный порыв ветра: листья зашелестели, взметнулись указатели,
закачались ветки деревьев. Самый момент.
Я повернулся к ветру спиной и потянул за веревки. Мое крыло приподнялось
с земли, с шелестом и треском наполнилось воздухом и, словно гигантский
парус торгового корабля, ринулось в небо.
Впечатление было такое, как будто я тяну на веревках за собой перистое
облако или шелковую радугу размахом в тридцать метров от края до
края. Из-под краев ткани, еще касавшейся земли, вырвались и затрепетали
ярко-желтые указатели ветра. Я стоял среди воздушного потока, а
надо мной пульсировал купол: без перьев и воска, этот воздушный
змей удержал бы Икара от падения на землю. Да, для него он опоздал
на три тысячи лет, а для меня появился как раз вовремя.
Скосив глаза, я посмотрел на свою радугу изнутри, проверяя, не
запутались ли стропы, и повернулся лицом к ветру.
Чертовски прекрасна жизнь. Я налег на ремни и стал подтягивать
моего змея к краю обрыва, медленно и тяжело, как водолаз в своем
костюме перед погружением в пучину. Наконец ? последний шаг за
хлипкий край обрыва; но вместо того, чтобы сорваться вниз, я отрываюсь
от края, радуга надо мной поднимает меня ввысь, и мы летим над
вершинами деревьев, удаляясь от горы со скоростью пешехода.
? Давай, давай, Ричард! ? кричит кто-то.
Я легонько оттягиваю управляющий строп, разворачиваюсь и улыбаюсь
через воздушную пропасть пяти парапланеристам, стоящим на вершине
горы среди кучи шелка и паутины строп. Им тоже не терпится накинуть
на ветер тонкую ткань и унестись туда, где небо примет их в свои
объятия. ? Отличный подъем! ? кричу я им.
Но порыв ветра, поднявший меня вверх, внезапно стих; восходящий
поток ис...
Продолжение на следующей странцие...
