о отворачивается от проблемы. Всякий раз, когда мы чувствуем,
что наш возраст не соответствует нашим числам, мы говорим "Какое
странное ощущение!" и меняем тему разговора.
? А что, если не менять тему разговора? Какой тогда будет ответ?
? Не делай из возраста ярлык. Не говори: "Мне семь" или "Мне девять".
Как только ты скажешь: "У меня нет возраста!" ? то не останется
и причин для контраста, и странные ощущения исчезнут. Правда. Попробуй.
Он закрыл глаза.
? У меня нет возраста, ? прошептал он и спустя мгновение улыбнулся.
? Интересно.
? Правда?
? Получается, ? сказал он.
? Если твое тело в точности соответствует твоим представлениям,
? продолжал я, ? а твои представления сводятся к тому, то состояние
тела никак не зависит от времени и определяется внутренним образом,
то тебя никогда не смутит, что ты чувствуешь себя моложе своих
лет, и не испугает, что ты слишком стар.
? Кто-то сказал, что тело является совершенным выражением мысли?
Чьи это слова?
Я хлопнул себя по лбу.
? А! Это философия! Кто-то тут сказал, что я ее выдумываю и что
все это слишком тяжело и занудно для девятилетнего человека.
Он спокойно смотрел на меня, едва заметно улыбаясь.
? Это кому же девять?
Семнадцать
? Дикки, давай я расскажу тебе один случай.
? Я люблю рассказы, ? сказал он.
? Это случай не из твоих, а из моих воспоминаний. Ты помнишь мое
прошлое, я помню твое будущее. Так это где-то оттуда. Только лучше
я не буду рассказывать, а покажу. Идет?
? Идет, ? сказал он настороженно, но на этот раз любопытство было
сильнее страха. ? Это опять будет философия?
? Это будет один случай. Настоящий случай из твоего будущего. Подключайся
к моим мыслям и следи внимательно, а потом скажешь мне, философия
это или нет.
Дикки постепенно становился моим другом, напарником по приключениям.
? Внимание, начали.
Я закрыл глаза и стал вспоминать.
В моем внутреннем пустом пространстве на серебряном тросе висела
длинная массивная стальная балка, сбалансированная в горизонтальном
положении. Многие годы я жил, учился, играл на этой балке, держась
так близко к ее середине, что наклонялась она очень редко и едва
заметно.
Но в отрочестве все ценности подвергаются проверке.
? Я знаю, что нам делать, ? сказал Майк.
Стоял летний полдень, дома никого не было: отец на работе, мать
поехала за покупками. Майк, Джек и я отчаянно скучали. В глубине
души я считал, что никакая это не трагедия, если новый учебный
год начнется как можно скорее.
? Что нам делать? ? спросил я.
? Давайте выпьем!
Мне сразу стало неуютно. Он имел в виду не лимонад.
? Выпьем чего?
? Выпьем ПИВА!
? Болтай! ? сказал Джек. ? Где его взять, пива?
? Да хоть тонну! Ну как, пропустим по глотку?
Меня толкали туда, куда мне вовсе не хотелось... Я сразу очутился
так далеко от центра, как мне еще никогда не приходилось, балка,
означавшая равновесие в моей жизни, угрожающе поплыла подо мной.
? Может, лучше не надо, Майк, ? сказал я. ? Твой папа узнает. Он
придет домой и у видит, что пива стало меньше...
? Не-а. Он его накупил столько... У них сегодня вечеринка. Он никогда
в жизни не заметит!
Майк побежал на кухню и вернулся, неся в одной руке три бутылки,
в другой ? три стакана, а в зубах ? открывашку. Он поставил стаканы
на кофейный столик.
Это безумие, подумал я. Мне нельзя пить, я же не взрослый!
? А если он узнает, ? спросил я, ? то убьет тебя или только искалечит?
? Ничего он не узнает, ? ответил мой друг. ? И потом, раньше или
позже, мы все равно научимся пить. Так давайте раньше! Правильно,
Джек?
? Конечно...
? ПРАВИЛЬНО, ДЖЕК?
? ПРАВИЛЬНО!
? ПРАВИЛЬНО, ДИК?
? Не знаю...
? Ну, тогда пьем, два мужика и ребенок.
? Ладно, открывай, ? сказал я.
Кто его знает, подумал я. Говорят, это очень вкусно. И охлаждает
в жару. Все мужчины пьют пиво, кроме моего папы. От одного стакана
я вряд ли опьянею, а если это так вкусно, как они говорят, то какое
значение имеет мой возраст...
Стальная балка внутри меня так перекосилась, что мне оставалось
только забраться на ее верхний конец. Я не знал, что случится,
если я свалюсь, и мне не хотелось это выяснять.
Майк откупорил бутылки, желтая пенистая жидкость доверху наполнила
стаканы. Он первым поднял свой, облизывая губы в предвкушении:
? Ну, пацаны, вздрогнули. Ваше здоровье!
Мы выпили.
Мне перехватило горло от первого же глотка. Да, холодное. Но что
касается вкуса... Какой там вкус, это же отвратительно. Наверное,
я еще не дорос до пива.
? Дрянь! ? сказал я. ? И это считается полезным?
? Конечно! ? сказал Майк, держа стакан в высоко поднятой руке и
гордо поглядывая на нас.
? Да, ? сказал Джек. ? Я мог бы привыкнуть к этому.
? Бросьте заливать, ребята, ? сказал я. ? Вы что, с ума сошли?
У этой гадости такой вкус, как будто весь мой химический набор
слили в ведро и оставили на недельку, чтобы завонялся.
? Это же ферменты, понимаешь, ферменты, ? Майк уже забыл, что мы
друзья. ? Это настоящее пиво, понимаешь! И дело не в том, какой
у него вкус и нравится ли оно тебе. Когда выпьешь больше, тогда
и понравится. А сейчас ты должен выпить!
Я сжался от страха. Неужели я должен делать что-то независимо от
того, нужно мне это или нет? Это вот так становятся взрослыми ?
когда ты обязан делать все, что делают другие? Мне не нравится
то, что здесь происходит. Куда мне деваться? Где искать помощи?
Помощь пришла из глубин сознания ? взрыв, срывающий двери с петель,
сокрушительная яростная сила. Этот подонок думает, что он может
приказывать мне, что я должен и чего не должен делать. Ты должен!
Что он имеет в виду? Кому это я должен? Я никому ничего не должен,
если я не хочу! А этот паяц заставляет МЕНЯ делать то, чего хочет
ОН!
Я резко поставил стакан на стол, пиво плеснулось через край.
? Ничего я не должен, Майк. И НИКТО мне не указ, НИ В ЧЕМ!
Оба приятеля замолчали и растерянно глядели на меня, забыв поставить
стаканы.
? Я НЕ БУДУ! ? я вскочил на ноги в благородном бешенстве (пусть
попробует кто-нибудь остановить меня!) ? И НИКТО!..
Хлопнув дверью, я вылетел на улицу. Сидевший во мне наблюдатель
был ошеломлен не меньше, чем двое мальчишек в доме. Кто этот дикарь,
проснувшийся во мне? Он не перестарался, не переборщил, ? нет,
этот парень, которого я никогда не видел, вырвался откуда-то сзади,
сгреб и поволок меня, не спрашивая ни моего, ни чьего бы то ни
было согласия, это настоящий, высшего класса БУЙНЫЙ!
Я брел домой и быстро остывал. Внезапно я заметил, что гигантская
стальная перекладина подо мной выровнялась и обрела равновесие
и надежность гранитной глыбы. Я удивленно заморгал, потом нерешительно
улыбнулся, потом громко захохотал! И пошел быстрее! Да, этот парень
свиреп... Но он ? это я! Он на моей стороне! Слышишь, парень, кто
ты?
Никто тебя не заставит делать что бы то ни было. Ты понял это,
Дик? Никогда! Никто! Ни Майк, ни Джек, ни папа, ни мама, ? никто
в мире не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь делать!
У меня даже рот раскрылся. Он заботится обо мне!
Да. О тебе заботятся и другие люди, ты еще познакомишься с ними.
Тебе нелегко, малыш, и если ты окажешься совсем уж беззащитным,
я тебя выручу!
Стоп, подумал я. Майк ? мой друг, я не должен защищаться от своих
друзей!
Дурак ты, дурак. Слушай внимательно, потому что теперь ты не увидишь
меня, пока опять не потеряешь равновесие и не перепугаешься. Майк
никакой не твой друг. Заруби себе на носу, что твой лучший друг
? это Дик Бах. Это мы, множество уровней тебя, и ты можешь обращаться
к нам, когда захочешь. Никто тебя не знает. Никто тебя по-настоящему
не знает, только мы. Ты можешь разрушить себя, а можешь полететь
выше звезд, ? и никому до этого нет дела, никто не будет все это
время с тобой, ? только мы!
Прошла еще минута. И я мысленно поблагодарил за спасение меня.
Там, только что. И извини, что я дурак. Мне еще учиться и учиться.
Никакого ответа.
Я поблагодарил тебя, слышишь? Я серьезно!
Никакого ответа. Мой внутренний крутой телохранитель исчез.
Восемнадцать
? Это должно случиться со мной? ? спросил Дикки, ошарашенный и
слегка испуганный своим будущим.
? Если ты сделаешь мой выбор, то должно. Но кое-что уже лучилось,
как следствие той минуты, и ты должен это знать.
? Покажи мне, ? попросил он.
Недалеко от дома я замедлил шаг, свернул в сторону на лужайку,
где буйствовал высокий сочный пырей, и улегся среди трав, маскировавших
контуры убежища, которое я выкопал прошлым летом.
Я лежал на спине и смотрел, как в вышине летнего неба тихо скользят
по ветру новенькие, только что отчеканенные облака.
Я всегда считал, что все эти голоса в моей голове ? это мои собственные
беззвучные разговоры, отражения в пустой пещере. Иногда осмысленные
тексты, иногда обрывки болтовни, к которой я почти не прислушивался,
они служили как бы разминкой для мозга ? чтобы не остыл.
Но различные уровни внутри меня? Части меня, с которыми я незнаком?
Я сгорал от любопытства.
Если внутренние голоса ? не просто отражения, а нечто большее,
то не могу ли я переквалифицировать эту компанию болтунов в учителей
и наставников?
Я нахмурился. Нет. Не могу я тренировать кого-то на собственного
учителя. Как это возможно?
Это было похоже на исследование с помощью гигантского микроскопа:
ответ под объективом, но вне фокуса; а я на самом краю, и нужно
чуть-чуть довернуть, очень осторожно...
Что, если мои учителя здесь, и именно сейчас?
Что, если вместо беспрерывного говорения ? там, в мозгу ? я для
разнообразия послушаю?
Никогда еще мир не был таким отчетливым, цвета не были такими чистыми.
Трава, небо, облака, даже ветер ? все было ярким.
Мои учителя уже существуют!
Что, если все эти уровни внутри меня ? мои друзья, которые знают
неизмеримо больше, чем знаю я? Это было бы так, как будто...
"...как будто вы капитан парусного фрегата, сэр, очень молодой
капитан великолепного быстроходного корабля".
Мгновенно вид неба с облаками сменился в моем мозгу иной сценой:
мальчик в голубом кителе с золотыми эполетами стоит на шканцах
боевого корабля, эбеновая чернота корпуса внизу, белоснежные скошенные
ветром паруса вверху на реях...
Сам я вообразил эту картину, или кто-то молниеносно нарисовал ее?
Корабль движется, почти черпая воду шпигатами с наветренной стороны
и разрезая носом огромные накатывающие волны; мальчик стоит на
палубе, матросы в униформе носятся как угорелые.
Восхищенный, в нетерпении я мысленно прокручиваю события вперед.
Судно идет на рифы, устрашающие коралловые лезвия затаились под
поверхностью воды.
? Прямо по носу буруны! ? кричит впередсмотрящий.
Корабль продолжает идти вперед, каждая доска, каждый канат, каждый
ярд парусной ткани, каждое живое существо на борту ? все сосредоточено
на движении вперед, на удержании курса.
? Где буруны, там рифы, верно? ? спрашиваю я (я мгновенно понял
обстановку и превратился в мальчика). ? Если мы не поменяем курс,
то наскочим на рифы, не так ли?
? Так точно, сэр, наскочим, ? раздается спокойный бас первого помощника;
темное от загара лицо старого моряка совершенно бесстрастно.
? Скажи им, пусть поменяют курс!
? Вы можете сами стать у руля, капитан, или отдать приказ рулевому,
? говорит помощник. ? Он выполнит только вашу команду.
С верхней палубы мне хорошо видно, как синие волны вскипают, взрываются
белой пеной впереди, не далее двенадцати длин корпуса корабля.
Никто не может командовать судном, только капитан.
? Сменить галс! ? прозвенел мой не столько командный, сколько испуганный
голос.
И тотчас спицы колеса слились в сплошной круг под руками рулевого,
судно развернулось, взметнулись занавесом брызги, словно мустанг
промчался полным галопом по поверхности моря.
Команда бросилась к шкотам и брасам, фрегат накренился к ветру,
меняя левый галс на правый, раздалс...
Продолжение на следующей странцие...
