? Когда это было? ? спросил я, ошеломленный всем увиденным.
? Нам было семь. Ты стал взрослеть и ушел от меня, когда мне было
девять, когда умер Бобби. После этого только будущее интересовало
тебя, ты хотел вырасти и стать свободным, ты хотел уйти в свой
путь налегке.
Он не жаловался, он только напоминал мне то, что я уже знал.
? Ты оставил мне все воспоминания, которые были тебе ни к чему.
Они все здесь, все до одного, но они ни о чем мне не говорят, я
не могу в них разобраться без тебя. ? Его голос стал тише, я едва
различал слова в тишине пустыни. ? Ты мог бы пояснить мне, что
они значат.
Он молча смотрел на меня, возбужденный таинственными силами, которые
безжалостно гнали меня сквозь детство. Действительно ли я тот единственный,
кто может стать ступенькой между ним и его незнанием, кто может
вырвать кнут из его рук, единственный спаситель, который когда-либо
придет ему на помощь?
? Расскажи мне, ? попросил он. ? Мне нужно знать! Я помню все,
но ничто ничего не значит для меня!
Вместо того чтобы успокоить его, я нахмурился.
? Это так и есть, Дикки. Ничто ничего не значит.
Но ведь для тебя это не пустое воспоминание! ? Он в отчаянии пытался
влезть на стеклянную гору, сплошь покрытую жирными, скользкими
вопросительными знаками. ? Водонапорная вышка! Ричард, ты же знаешь
что она значит!
Я поднялся с места, где сидел, и взял его за плечи.
? Я знаю только то, что она значит для меня, Дикки. Но водонапорная
вышка может иметь еще миллион значений, которых я не выбирал, которые
не имеют смысла для меня. Ничто не имеет смысла до тех пор, пока
оно не изменит тебя и твоего способа думать.
? Ты говоришь как взрослый, ? сказал он. ? Ничто не имеет смысла?
? Пока ты не разобрался с тем, что случилось в твоем сознании,
? сказал я. ? Подъем на водонапорную башню ничего не значил до
тех пор, пока ты не придал ему значение. Реши для себя задачу ?
когда ты прокладываешь путь наверх: равнозначна ли высота твоему
страху? И вся твоя жизнь меняется. "Посвятить свою жизнь высоте?
Только не я! Никаких высот, ради Бога, пожалуйста!"
? Это решение, ? продолжал я, ? этот преподанный тобой себе урок
определяет тысячи возможных, приемлемых для тебя будущих, вычеркивая
при этом тысячи других, в том числе, возможно, и мое. Никаких высот
? означает никаких самолетов означает никаких полетов означает
никаких прыжков с парашютом означает никаких Шепардов означает
никаких воспоминаний о Дикки означает никакого освобождения его
из камеры означает ни тебя ни меня среди этого озера воспоминаний.
? Ты решил, что высота не равнозначна страху.
? Прекрасно, Дикки! С высоты ветряной мельницы ужас был написан
строчными буквами, а ВОСТОРГ ? заглавными. Из этого я вынес решение,
которое изменило всю мою жизнь: Преодолевай страх и получай восторг.
Это справедливо и поныне.
Я посмотрел ему в глаза:
? Ты единственный, кто может решить, является ли моя правда правдой
для тебя или это чепуха. Принципы, за которые я готов умереть,
высочайшие права, которые мне ведомы, для тебя могут быть всего
лишь предположениями, возможностями. Ты делаешь выбор, и твоя последующая
жизнь является результатом этого выбора. Каждое да, нет, возможно
создает школу, которую мы называем личным жизненным опытом.
Я думал, что груз всего сказанного заставит его задуматься, но
через секунду он уже тянулся ко мне с вопросом: ? За пятьдесят
лет ты, конечно, уже выяснил, что есть что для тебя и как все работает?
? Ну, в общем, кое-что я понял, ? скромно сказал я.
Шестнадцать
С тех пор как псих Шепард сказал мне о книге, которую я должен
написать для мальчика ? прежнего меня, ? моя голова, по крайней
мере какая-то часть ее, постоянно была занята этим вопросом.
? Расскажи мне это попроще, ? сказал Дикки дрожащим голосом; осуществилась
его мечта, можно все узнать, но оказалось, что это все слишком
сложно.
Я уже пытался когда-то объяснять, как я понимаю устройство мира,
и каждый раз без особого успеха. Мне требовалось изложить сначала
немного теории и несколько фундаментальных принципов. Но каждый
раз неизменно повторялось одно и то же: после двух-трех часов теории
мои слушатели валились, как каменные идолы, с остекленевшими глазами,
устремленными в пустоту. Как раз в тот момент, когда я доходил
до самого интересного, они отворачивались, совершенно перестав
слушать.
Но с Дикки все должно быть иначе. В любом возрасте для меня самым
увлекательным было то, что трудно понять.
? Чтобы найти свой путь на Земле, ? сказал я, усаживаясь на пересохшее
дно, ? тебе нужно понять для себя две вещи: силу согласия и цель
счастья. Но прежде чем ты сможешь понять это, тебе следует понять
главный закон Вселенной. Он прост. Всего два слова: Жизнь Есть.
Все остальное вытекает из них, это можно назвать логическим каскадом.
Вот как это происходит...
Он опустился на колени рядом со мной, его глаза оказались на одном
уровне с моими.
? Скажи, как это ? быть старым?
? Прости?
Кажется, этот вундеркинд не слушал меня.
? Как это ? быть старым? ? повторил он.
Я вытаращил глаза:
? А как же насчет устройства Вселенной?
? Ты его выдумываешь, ? сказал он. ? А я хочу знать, что ты знаешь.
? Я его выдумываю? Но ведь мы говорим о моей жизни, это как раз
то, что ты так хотел знать! Я считаю, что это чертовски важно,
устройство Вселенной. Я дал бы что угодно за то, чтобы разобраться
в этом, когда я был тобой. Кроме того, я совершенно ничего не знаю
о возрасте. Я не верю в возраст.
? Как ты можешь не верить в возраст! ? сказал он. ? Сколько тебе
лет?
? Я прекратил счет уже давно. Это очень опасно.
? Опасно?
Его совершенно не интересует моя доморощенная философия, но мой
возраст для него важен. Как мы все-таки переменились!
? Подсчитывать возраст опасно, ? сказал я. ? Когда ты маленький,
то каждый день рождения радует тебя. Это праздничный стол, и подарки,
и ощущение себя именинником, и шоколадный торт. Но осторожно, Дикки.
В каждом именинном торте заложен крючок, и если ты проглотишь слишком
много крючков, то все, ты уже пойман на идею, от которой уже никогда
не отделаешься.
? Правда? ? Он думает, что я шучу.
? Как умирают дети? ? спросил я.
? Они падают с деревьев, ? ответил он, ? они попадают под троллейбус,
их засыпает в пещерах...
? Отлично, ? сказал я. ? Как твоя фамилия?
Он нахмурил лоб и поднял голову. Неужели этот старик уже забыл?
? Бах.
? Неверно, ? сказал я. ? Это твое предпоследнее имя. Настоящее
твое последнее имя, в нашей культуре, ? это число, и этим числом
является твой возраст. Ты теперь не Дикки Бax, а...
? ...Дикки Бах, Девять.
? Молодец, ? сказал я. ? И люди с маленькими цифрами в последнем
имени всегда умирают от Несчастных Случаев ? просто они оказались
в неудачном месте в неудачное время. Джимми Меркли, Шесть, держал
слишком большую связку надувных шариков, порыв ветра подхватил
его и унес в море, и больше его никто не видел. Энни Фишер, Четырнадцать,
нырнула и не нашла выхода из затонувшего колесного парохода, который
когда-то плавал вдоль континентального шельфа. Дикки Бах, Двенадцать,
подорвал себя, изобретая гидразиновое топливо для своей ракеты.
Он кивнул, соображая, к чему я клоню.
? А люди с большими цифрами в последнем имени, ? продолжал я, ? умирают
от Неизбежных Случаев, от которых нельзя ускользнуть. Мистер Джеймс
Меркли, Восемьдесят Четыре, закончил свой путь от острой летаргии.
Миссис Энн Фишер-Сотувол, Девяносто Семь, скончалась от болезни
Лотмана. Мистер Ричард Бах, Сто Сорок Пять, умер от безнадежной
старости. Он рассмеялся ? цифра 145 невозможна.
? Хорошо, ? сказал он. ? Ну и что? Что плохого в днях рождения?
? Когда твои цифры маленькие, ты не собираешься умирать. Но когда
твои цифры становятся большими...
? ...ты готовишься умереть.
? Большое число, значит, пора мне умирать. Это называется слепой
верой ? когда ты соглашаешься с правилом, не задумываясь над ним,
когда ты переходишь от одного ожидаемого события к другому. Если
ты не примешь меры предосторожности, то вся твоя жизнь превратится
в цепочку из тысячи предначертанных событий.
? И слепая вера всегда плоха, ? сказал он.
? Не всегда. Если мы не примем некоторых общих верований, мы не
сможем жить в нашем пространстве-времени. Но если мы не верим в
возраст, то по крайней мере не должны будем умирать оттого, что
изменилось число в нашем имени.
? А я люблю торты, ? сказал он.
? По одной свече в год. Ты ешь свечи?
Он поморщился.
? Нет!
? Ешь торты в любой день, когда захочешь. Только не ешь торты со
свечами.
? Но я люблю подарки.
? Для этого не нужны дни рождения, ты можешь получать подарки от
себя самого каждый день в каждом году.
Он помолчал минуту, размышляя над этим. Все, кого он знал, праздновали
дни рождения.
? Ты что, дефективный? ? спросил он.
Я расхохотался, откинув голову назад. Мне вспомнилось, что у нас
дома высшей ценностью всегда считалась образованность. Первым взрослым
словом, которое я узнал, было слово "словарь". Мама приучила меня
к словарю после того, как я перешел во второй класс, и я себя чувствовал
очень умным, поскольку родители всегда говорили, что ум должен
идти впереди чувств. Эмоции под контроль, уму полную волю.
"Дефективный" было не единственным словом, почерпнутым мною из
словаря: я до сих пор помню "доверенное лицо", "отъявленный" и
"полисиллабический". Для публики были еще "антидизистеблишментарианизм"
и "диизобутилфеноксиполиэтоксиэтанол"; первое мне никогда особенно
не нравилось, но раскатистое переливчатое звучание второго я люблю
до сих пор и употребляю это слово при каждом подходящем случае.
? Конечно, Дикки, я дефективный, но по-хорошему.
? Ты только что выбросил мои дни рождения. Ты это называешь "по-хорошему"?
? Да. И хорошее ? это освобождение от условностей. Я выбросил еще
и кое-что другое.
? Что же?
? Когда ты перестаешь верить в дни рождения, то представления о
возрасте становятся чем-то далеким для тебя. Тебя не будет травмировать
твое шестнадцатилетие, или тридцатилетие, или громоздкое Пять-Ноль,
или веющее смертью Столетие. Ты измеряешь свою жизнь тем, что ты
знаешь, а не подсчитываешь, сколько календарей ты уже видел. Если
тебе так нужны травмы, так уж лучше получить их, исследуя фундаментальные
принципы Вселенной, чем ожидая дату столь же неизбежную, как следующий
июль.
? Но все другие дети будут тыкать в меня пальцем ? вон пошел мальчик
без дня рождения.
? Вероятно, да. Но ты решай сам. Если ты считаешь, что в этом есть
какой-то здравый смысл ? подсчитывать, как долго ты уже бродишь
по этой планете под солнцем, ? то продолжай праздновать дни рождения,
заводи свои маленькие часики. Проглатывай крючки каждый год и плати
свою цену, как все другие.
? Ты давишь на меня, ? сказал он.
? Я бы давил на тебя, если бы заставлял тебя отказаться от дней
рождения вопреки твоему желанию праздновать их. Если ты не собираешься
это прекращать, так и не надо, какое тут давление.
Он посмотрел на меня искоса, чтобы убедиться, что я не насмехаюсь
над ним.
? Ты действительно взрослый?
? Спроси у самого себя, ? ответил я. ? Ты действительно ребенок?
? Я думаю, что да, хотя я часто чувствую себя старше сверстников!
А ты чувствуешь себя взрослым?
? Никогда, ? сказал я.
? Значит, приятные ощущения сохранились? Я, маленький, чувствую
себя взрослым, а состарившись ? буду чувствовать молодым?
? С моей точки зрения, ? сказал я, ? мы безвозрастные создания.
Приятные ощущения того, что ты старше или моложе своего тела, возникают
на контрасте между традиционным здравым смыслом ? что сознание
человека должно соответствовать возрасту его тела ? и истиной;
а истина состоит в том, что сознание вообще не имеет возраста.
Наши мозги никак не могут совместить эти вещи в рамках пространственно-временных
правил, но, вместо того чтобы подобрать другие правила, наше сознание
прост...
Продолжение на следующей странцие... 
