кализованный таким образом страх
становится чем-то вроде управляемой термоядерной реакции и превращается в мощный
источник энергии.
Ключ к искомой локализации лежит в самой глубокой из охваченных страхом оболочек
- ментальной. Нейтрализовать ее активность, обусловленную беспредметным страхом,
невозможно ни подавлением ("Как тебе не стыдно, взрослый ведь человек" и т.д.),
ни уговорами ("Все бандиты давно уже спят" и т.п.). Необходимо добиться
положительного усилия в требуемом направлении от самого интеллекта, а именно,
интеллектуального согласия на то, что произойдет. Ум перестает сопротивляться
будущему и дает на него согласие: пусть "это" произойдет, чем бы оно ни было.
Тем самым ум, у которого выбита из под ног почва для прогнозирования, прекращает
"бой с тенью" и, подобно телу, изъявляет подлинную готовность участвовать в том,
что произойдет (если оно произойдет). Это очень "освобождающая" форма согласия.
Она сопровождается остановкой ментального потока, резким прояснением восприятия
происходящего, положительным эмоциональным всплеском и чисто физическим
ощущением спада напряжения - "будто гора с плеч".
Такое согласие - труднодостижимый, но совершенно необходимый этап, лишь по
прохождении которого начинается собственно "энергетическая" работа. Энтузиастов,
впрочем, следует предупредить и против слепого увлечения страхом. Страх повышает
только муладхарный тонус, тема же "психоэнергетических преобразований" выходит
за рамки нашего рассмотрения. Кроме того, для энергетической работы со страхом
нужна соответствующая "общеэнергетическая" подготовка ("прочистка каналов" и
т.д.), способность активно восстанавливать равновесие во внутренней среде
организма, - в противном случае такая работа чревата всякого рода физическими
расстройствами. Не следует забывать, что энергетическая мобилизация организма в
СНС сопровождается гормональной бурей, для нейтрализации которой от организма
требуются дополнительные усилия.
Однако для целей профилактики неадекватных форм поведения, связанных с
"утоньшением завесы" между нашим миром и миром сновидений, описанный этап работы
со страхом оказывается не только необходимым, но и достаточным. Вместе с тем
значение его не исчерпывается столь узкими прикладными задачами; ведь сама наша
жизнь представляет собой по существу непрогнозируемую ситуацию более высокого
порядка, - ситуацию, в которой обычный наш "событийный радар" подобен посоху
слепца. Осознание факта непрогнозируемости жизни поможет нам осознать и наш
глубинный беспредметный "страх перед завтрашним днем", а также примитивность
наших попыток заглушить этот страх. Сознавание - единственный путь к избавлению
и в этом случае.
[ Оглавление ]
22. Защита в галлюцинаторных ситуациях
По мере "утоньшения завесы", разделяющей физический и астральный миры,
наблюдается активизация смутных зрительных образов в периферическом поле зрения.
С "разрывом завесы" астральные формы и сущности перемещаются из периферического
в центральное поле зрения, то есть полностью проникают в сферу восприятия
физического мира.
Защита в случае проникновения астральных форм и сущностей на физический план (не
имеет значения, произошло это в ходе психического нападения или нет) ничем не
отличается от защиты в случае сознательного выхода в астрал, поскольку
астральные формы, вторгаясь в область восприятия физического плана, не
смешиваются с ним и сохраняют свою астральную специфику (см. гл.18.). Однако
ситуация сознательного выхода в астрал существенно отличается от ситуации с
проникновением астральных форм на физический план.
Если в первой ситуации человек, как правило, в значительной степени контролирует
себя, сознает специфику происходящего, то вторая ситуация, как правило,
оказывается для человека неподконтрольной, напоминая тем ситуацию
непроизвольного астрального выхода, то есть сновидения, в котором человек не
сознает, что все это ему только снится. Поэтому астральной защитой в здесь можно
воспользоваться лишь в том случае, если превратить ситуацию из неконтролируемой
в контролируемую, "осознать себя во сне".
Это достигается не путем подавления вторгшихся астральных форм, а путем
осознания двух особенностей данной ситуации: во-первых, произошло ВТОРЖЕНИЕ, так
что формы эти не являются частью физического мира; во-вторых, вторжение
произошло лишь ДЛЯ НАС, но не для людей, находящихся рядом с нами. Осознание
первого позволяет сохранить адекватную позицию по отношению к астральным формам
(см. гл.18.), а второго - сохранить адекватную позицию по отношению к
непосредственному социальному окружению.
Со сложностью задачи превращения неконтролируемой ситуации в контролируемую
сталкивался каждый, кто испытал состояние сильного алкогольного опьянения, в
котором ситуация властвует над человеком, а не человек над ситуацией.
Неконтролируемое состояние алкогольного опьянения - это сновидное состояние, до
некоторой степени воспроизводящее бесконтрольность состояний обычных сновидений.
Поскольку же характерной чертой всякого психотического (в том числе и
галлюцинаторного) состояния служит его неконтролируемость, состояние
алкогольного опьянения можно рассматривать как экспериментальный психоз и
использовать для опытного изучения механизмов неконтролируемых состояний.
Автор нашел, что состояния, оптимальные для экспериментальной работы,
достигаются при помощи 40% алкоголя в дозировке 300-500 мл для взрослого
мужчины. Опыты с неконтролируемыми состояниями следует проводить не чаще одного
раза в месяц в смешанной разнополой пьюще-непьющей группе. Особое внимание
следует уделять выявлению неадекватности своего поведения и неадекватности
оценки ситуации, а также выявлению момента перехода из контролируемого состояния
в неконтролируемое (висцеральные, вестибулярные и речевые расстройства при
такого рода экспериментальной работе рассматриваются как побочные эффекты и
специальной фиксации не подлежат). Личные наблюдения следует сравнивать затем с
наблюдениями трезвых членов группы.
Высоко развитое сознание и контроль над внутренними состояниями дают возможность
адекватно прореагировать и на ситуацию, создавшуюся в результате проникновения
астрального плана на физический. Так, в литературе описаны случаи, когда йоги,
однократно поглощавшие значительное количество опия и даже столь мощного
галлюциногенного препарата как ЛСД, продолжали вести себя так, будто ничего не
произошло.
Разумеется, мы не можем судить о внутренних состояниях, переживавшихся этими
йогами; но если человек контролирует свои поступки и укладывается в рамки
условного диапазона конвенциальных (общепринятых) норм поведения, его
психическое состояние не может рассматриваться как "ненормальное". О патологии
можно говорить лишь в том случае, если неадекватным становится наше поведение,
если мы утрачиваем сознание того, как наши поступки выглядят с точки зрения ни о
чем не подозревающих внешних наблюдателей. Кстати, попытки посвятить в свой опыт
лиц, не готовых принять его, также следует рассматривать как неадекватное
поведение.
* * *
"Мир сновидений" во всей его полноте лишь изредка прорывается в сферу восприятия
физического плана. Как правило, перцепиент имеет дело с "изображением без звука"
или со "звуком без изображения". В последнем случае речь идет о так называемых
"голосах". Голоса могут быть различно настроены к перцепиенту. Характерная
особенность "враждебных" голосов состоит в том, что они активно пытаются
склонить перцепиента к неадекватному действию.
Навязываемая таким путем "отрицательная информация" может облекаться в форму
голосов людей, которых перцепиент любит и уважает - друзей, близких
родственников и т.д. Голоса эти стремятся заинтересовать перцепиента, втереться
к нему в доверие, вовлечь его в активный диалог, овладеть его вниманием и
воображением, помрачить осознание специфики происходящего, а затем при помощи
угроз, обещаний, обвинений и т.п. подчинить его поведение своей воле. Они
подобны сладким песням сирен, завлекавших очарованных мореплавателей на рифы.
Голоса, разумеется, далеко не всегда зловредны. Классический тому пример - голос
("даймон") Сократа, предупреждавший его, что он не должен делать, но никогда не
говоривший ему, что он должен делать.
Малейшее поползновение со стороны голоса НАВЯЗАТЬ перцепиенту свою волю или
мнение служит верным индикатором "зловредности", причем индикатор этот может
сработать в любой момент. Как правило, это происходит едва лишь голосу удалось
"заговорить" перцепиента и тот утратил бдительность. Более того, утратившего
бдительность перцепиента вполне могут довести до больницы как нейтральные, так и
доброжелательные голоса. Действительно, вид человека с помутившимся взором и
выразительной жестикуляцией, который беседует с невидимым собеседником, приводит
окружающих к вполне естественному выводу, что этому парню не мешает подлечиться.
Голоса поистине непредсказуемы в своих намерениях, поэтому в отношениях с ними
огромное значение обретает способность к самоконтролю, неусыпному сознаванию
специфики ситуации. Ни в коем случае не следует забывать, что, будучи
порождениями астрального мира (см. гл.18.), голоса неспособны воздействовать на
нас иначе, кроме как через воображение. Наблюдать за их попытками убедить нас в
своем всемогуществе (и тем самым вовлечь в свою игру) довольно любопытно. Что
характерно, голоса используют при этом известный пропагандистский прием: "Если
вы хотите сделать ложь истиной, повторяйте ее почаще".
Для страха перед голосами нет никаких причин; в них нет ничего дурного за
исключением упорных попыток манипулировать человеком, то есть попыток заставить
его реагировать на себя определенным образом - эмоционально или поведенчески. В
манипуляции как таковой также нет ничего дурного - это неявный принцип
"нормальных" межличностных отношений. Однако в случае с "враждебными голосами"
мы сталкиваемся с патологической, доведенной до абсурда жаждой абсолютной
"власти ради власти" над объектом манипуляции, - власти, способной принудить его
демонстрировать неадекватные формы поведения.
Говорят, что враждебные голоса обладают огромной силой внушения, противостоять
которой очень трудно. Но чем обусловлена эта сила? Голоса появляются внезапно и
застают перцепиента врасплох: он к "такому" не готов. Он не соображает, что
происходит, и совершенно не осведомлен о своих "правах и обязанностях".
Благодаря этому его попросту обманывают. Используя фактор внезапности, а также
экстраординарность ситуации и растерянность перцепиента, голоса с чисто
цыганской методичностью приступают к откровенному вымогательству неадекватности.
Эти бесплотные призраки грозят, требуют и обещают с искренним жаром сердца,
нимало не заботясь о том, что не в состоянии принести нам какой-либо вред, что
мы ничего им не должны, а они в свою очередь, ничего не могут нам дать. Короче
говоря, голоса берут перцепиента "на испуг" - в этом и заключается вся сила их
внушения.
Апеллируя к возбужденному воображению перцепиента, голоса неприкрыто пытаются
добиться от него очевидной неадекватности. Защита против такой патологической
манипуляции со стороны голосов, ведущей к явной неадекватности поведения
перцепиента, основана на опыте сознавания механизмов нормальной манипуляции,
которая исходит от непосредственного социального окружения перцепиента и ведет к
"конвенциальным неадекватностям" в его поведении, то есть неадекватностям, не
выходящим за рамки общепринятой "нормы", но нежелательным для него лично.
Не поддаваться на откровенную "патологическую манипуляцию" голосов трудно лишь
оттого, что она непривычна и шокирует своим апломбом. Не поддаваться на
"нормальную манипуляцию" окружающих гораздо сложнее: она слишком привычна и,
проникая в нашу плоть и кровь, совершенно незаметна.
Обычно манипуляцией называют лишь особо нарочитые и ...
Продолжение на следующей странцие...
