имых демонами и находящихся в постоянной готовности к смертоубийству, они могли принять лишь одно решение из двух: или неминуемо умереть, не сегодня, так завтра — или как-то попытаться противостоять нашествию, культивируя в себе агрессивность и готовность к насилию, то есть, подражая в этом Ашуру, а значит, совершая духовную капитуляцию ещё до фактического завоевания. Поэтому, каким бы ни был выбор соседних с Ашуром племён, демон всё-равно побеждал их, убивая или их тела — или их души. Скажем, Шумер далеко не сразу был завоёван Вавилоном фактически. Сначала туда пришёл Мардук — под именем Энлиль.
Л.Д. И всё-таки, твоё переосмысление православной орифламмы, лично для меня в высшей степени убедительное, наталкивается на какой-то психологический барьер чисто-эстетического рода: как бы там ни было, мы видим на иконе “Георгия Победоносца” белого рыцаря и чёрного дракона,— сама природа нашего зрительного восприятия, вольно или невольно, побуждает нас сочувствовать убийце, а не жертве.
А.С. Это верное замечание! Но оно ещё раз подчёркивает изощрённое коварство и хитроумное вероломство инфернальных сил. Мы видим, как нам представляют это метафизическое событие, но если мы достаточно трезвы и в здравом уме, ничто не может нас заставить поверить a priori в объективность и подлинность именно такого представления события. Чтобы было ещё понятнее, я приведу тебе такой аргумент:
Средневековые компрачикосы крали маленьких детей у их матерей, а затем обезображивали их: ломали руки и ноги, вырезали щёки и веки, разрезали вдоль кончик языка, отрезали нос, натирали всю кожу порохом и селитрой, чтобы она навсегда стала синей, а под кожу головы каким-то образом вживляли фрагменты козлиных рогов. Если постепенно изуродованное таким образом дитя оставалось в живых, его продавали церквам: попы сажали урода на цепь и выдавали его за пойманного беса. Чем сильнее доверчивая паства ужасалась увиденному — тем легче она расставалась с трудовыми деньгами. Наиболее ревностным христианам за особую плату дозволялось побить “беса” камнями...
О да, все прихожане, поголовно, искренне верили в то, что видят воочию “чёрта” и “сына тьмы”,— тогда как на самом-то деле перед ними был всего лишь несчастный человеческий детёныш, изувеченный алчными взрослыми мерзавцами. И этот изуродованный ребёнок ни на мгновение не переставал быть человеком оттого, что чья-то злая воля пожелала превратить его в “беса”. Он родился человеком — и умирал человеком, потому что бессмертную и неуничтожимую человеческую душу просто невозможно преобразовать во что-то иное: такова её вечная природа. Объективно ребёнок оставался человеческим существом — совершенно независимо от того, сколько тысяч или сотен тысяч одураченных прихожан принимает его за настоящего чёрта.
Л.Д. Кажется, я тебя понимаю: не имеет значения, какое количество людей верит или не верит в то, что и как ему представляют те или иные “заинтересованные лица”. Главное — это решимость постараться понять самому, как обстоит дело в реальности, так как истинность или неистинность чего бы то ни было никогда не определяется “прямым голосованием”, с последующим подсчётом поданных голосов “за” и “против”.
А.С. В том-то всё и дело! Земля-Мать и — шире — женская половина и ипостась Единого не перестаёт быть тем, что Она есть, только оттого, что какие-то там эфемерные микроскопические существа, паразитирующие на поверхности планеты Земля, с упорством, достойным лучшего применения, продолжают изображать Её то в виде “дракона”, то как “змия”, то как “старую ведьму” или “медузу-горгону”.
Функциональные различия между двумя вселенскими принципами — “мужским” и “женским”— “ян” и “инь”, “Шива” и “Шакти”, “Animus” и ”Anima”,— действительно имеют место. Но эти различия не носят характера оппозиции, вражды и конфронтации: напротив, их отношения основаны на взаимодействии, гармонии, сотрудничестве и синергии.
Если мы, в поисках наглядного примера, обратим свой взгляд на живую природу, то мы убедимся в том, что дело обстоит именно так, и повсюду. Повсюду, кроме мира людей, где всё наперекосяк, где оба пола не взаимодействуют, а непрестанно враждуют — явно или неявно. Забавно, но всё это в мире людей именно так и называется: “война полов”. И этой нелепой “войне” не видно конца.
Если мы приглядимся повнимательнее к китайскому символу “инь-ян” (две волны в круге, накрывающие друг друга), то мы увидим в тёмной волне — светлую точку, а в волне светлой — тёмную. То есть, каждая из двух волн постоянно чревата друг другом и непрестанно трансформируется друг в друга. — Замечательное изображение самого процесса взаимодействия двух начал, космического “мужского” и космического “женского”: гармония-во-взаимодействии. То обстоятельство, что одна волна “тёмная”, а другая “светлая”,— носит разделительный характер и не имеет под собой никакого этического контекста, то есть, не означает, что, например, “ян” — “тёмный и злой”, а “инь” — “светлая и добрая”, или ровно наоборот.
В свою очередь, индийские Шива и Шакти также принципиально едины. Именно так они обычно и изображаются: слитыми в любовных объятиях, где нет “главного” и “подчинённого”, “доброго” или “злого”. Их раздельное бытие невозможно в принципе: если изъять из мироздания плодоносящую Шакти, то тогда “танцующий Шива”, расчищающий место для всего нового, постепенно разрушит всё отжившее свой век, и мир, лишённый Родительницы, безусловно погибнет. Если же изъять из вселенной Шиву — мир превратится в отвратительное густое месиво, состоящее из одних кряхтящих мафусаилов всех родов, неспособных ни жить, ни умереть.
Вместе с тем, очевидно, что борьба, противостояние, оппозиция и непримиримые противоречия существуют повсюду во вселенной. В некотором смысле вселенная — это сплошное поле битвы. Но это сражение ведётся отнюдь не между “мужским” и “женским” началами,— они-то как раз не враждуют, а непрерывно взаимодействуют-в-гармонии. Этот процесс и состояние, в котором совместно пребывают “инь” и “ян”, определяется словом, которое существует во всех языках и смысл которого внятен поголовно всем. Это простое и всем понятное слово — Любовь. А там, где есть Любовь, нет места ненависти и вражде.
Последний тезис может показаться излишне “лирическим”, способным заставить учащённо забиться разве-что сердечко старшеклассницы. Но это далеко не так. Любой физик может многое тебе рассказать об объективно присутствующих во всех вещах непрерывных полей эмпатии и взаимного притяжения, только благодаря которым любые объекты и в состоянии стабильно существовать, не рассыпаясь на исходные элементы! В этом случае “инь” олицетворяет собой “энергию”, (силу, Душу), а “ян” — “информацию” (знание, Дух).
Л.Д. Я не совсем поняла, что общего между Любовью как принципом взаимодействия между “инь” и “ян” — и информационно-энергетическим взаимодействием?
А.С. Правда? Очень странно. Мне казалось, что эта связь настолько очевидна, что не требует подробного растолкования.
Дело в том, что буквально всё, существующее во времени, всё, способное быть данным в ощущении,— есть сочетание, синтез и сплав энергетических и информационных процессов. В реальности никакой “материи”, как ни от чего не зависимой отдельности, просто не существует. В этом смысле мир, в котором мы живём, в высшей степени нематериален. То, что школьные учебники называют “материей”, есть более или менее в настоящий момент сгущённое состояние энергии-и-информации,— “инь-и-ян”, “Шакти-и-Шивы”, Души-и-Духа... Если бы, допустим, вот в этом “неодушевлённом предмете”, каковым является этот карандаш, хотя бы на миг прервались мощные энерго-информационные процессы, совокупная энергия которых неизмеримо выше энергии водородной бомбы, а информационная насыщенность превышает возможности человеческого воображения,— то этот карандаш просто аннигилировал бы, немедленно, развоплотившись быстрее, чем капля воды, упавшая на раскалённую плиту. То же самое можно было бы сказать и о нас с тобой, “предметах одушевлённых”. Ибо только стабильная непрерывность и совокупность этих — энергетических и информационных — процессов позволяет предметам манифестировать вовне иллюзию своего ни от чего не зависимого и самодостаточного существования. Концентрация Силы при одновременном и согласованном саморасточении Духа — вот что порождает и поддерживает существование более или менее плотных “густот”, или “сгустков”, которые профаническое сознание обычно называет “веществом” и четырьмя его состояниями: твёрдое, жидкое, газообразное и состояние плазмы,— “земля”, “вода”, “воздух”, “огонь”...
Поэтому только Любовь, во всех смыслах этого слова, и есть единственный универсальный способ взаимодействия между “мужским” и “женским” во вселенной. Поэтому только Любовь, собственно, и позволяет миру существовать в проявленном состоянии. Поэтому и человек только через Любовь и способен реально выражать вовне свою генетическую соприродность с Единым Целым, с живым Организмом мироздания, или, что одно и то же, проживать реальную, а не призрачную человеческую жизнь,— то есть жизнь, неотделимую от жизни Целого. И между прочим, совсем не случайно в языках романских народов, где приставка “а-” носит характер отрицания, а корнем “mor-” начинаются слова “смерть”, “погибель”, “умирание”,— слово “любовь” можно прочесть и как слово “антисмерть”: “a-mor”, “a-more”, “a-mour”...
Но между кем и кем происходит тогда непрерывная и непримиримая вселенская Война, о которой мы начали было говорить, если бы не отвлеклись в сторону? Кто с кем воюет в действительности? Ответ будет неизбежно банальным, но единственно возможным: эта вселенская битва ведётся между некоей силой, олицетворяющей собой вселенское “Добро” — и противоположной силой, представляющей из себя универсальное “Зло”.
Эта война не имеет ничего общего с нашей бессмысленной “войной полов”, так как оба противника “сексуально амбивалентны”. Недаром Мать иногда называет одну из этих двух воюющих сторон “Душой-и-Духом”, в одном слове, а другую — то Маррой, то Марраной, в зависимости от контекста. Метафизик же назвал бы одного из них — “Атман”, а другого — “Ан-атман”, а физик — “системной субстанциональностью” и “энтропией”. Но все эти определения всё равно не несут в себе никакого “сексуального” подтекста.
Так же, как “Добро” и “Зло” амбивалентны в “сексуальном” смысле, то есть равно способны проявлять себя как в мужских, так и в женских своих ипостасях и проводниках, точно так же два универсальных принципа — “мужское” и “женское” — амбивалентны в плане этическом.
Во время нашей с тобой самой первой беседы мы уже немного поговорили на этот счёт, поэтому не будем сейчас повторяться, а вернёмся лучше к нашей основной сегодняшней теме.
Два принципа, “инь” и “ян”, будучи универсальными и повсеместными, вместе с тем способны персонифицироваться в живых объектах, в существах и творениях. Собственно, только так оба принципа и могут проявлять себя в видимом мире. С другой стороны, только ради этой возможности и существуют творения как одушевлённые отдельности.
Так, например, я — мужчина, и поэтому во мне преобладает и доминирует “ян”. В этом смысле я являюсь Его персонификацией, так как Он осуществляет Себя через меня. Ты — женщина, в тебе преобладает и доминирует “инь”, и в этом смысле ты являешься Её персонификацией, через которую Она проявляет Себя.
Если мы обратим внимание на другие живые существа, то мы и в них увидим преобладание одного из двух начал, которое осуществляет себя и свою универсальную функцию посредством персонификации в том или ином существе. Любому ребёнку понятно,— не умом, так сердцем,— что, например, Солнце — это по преимуществу “ян”, тогда как Земля — по преимуществу “инь”. (Если кто-то решиться утверждать обратное — то он просто душевнобольной, и больше ничего.)
Так же, как, например, “инь” является одним из двух аспектов Божества, наша Земля, в свою очередь, является персонификацией и зримой ипостасью “инь” — этого Божественного аспекта.
И если теперь для нас очевидно, что так называемая “цивилизация”, какой мы её знаем сегодня, представляет из себя смерт...
Продолжение на следующей странцие...
