чески развитой провинции Ци на восточном побережье. Генерал выбрал своим главным советником старого философа. Этот старец был последователем Лао-тзы и поведал правителю, что лучший способ управлять великой провинцией, насчитывавшей семьдесят городов, состоит в том, чтобы не делать ничего и дать людям покой. Губернатор преданно следовал совету даоса в течение девяти лет. Люди зажили хорошо, и его правление было признано лучшим в империи. Когда в -193 году он был назначен премьер-министром всей страны, он продолжил исповедовать свою философию на национальном уровне. {Там же, стр. 44-45.}
Когда в -179 году на престол взошли император Вэнь Ди и его супруга-даоска Доу, они отменили ответственность семьи за преступление, совершенное одним из ее членов, наказание нанесением телесных увечий и налоги за торговлю в другими странами. Они уменьшили налоги на землю до тридцатой части урожая и всячески пытались прекратить военные действия, которые время от времени начинались на окраинах империи. Императрица Доу убедила всех придворных изучить Лао-тзы, что не мешало бы сделать и современным монархам Китая, России и Соединенных Штатом Америки.
Чем больше ограничений и запретов действует в империи, тем беднее становятся люди. Чем более острые орудия труда имеются у населения, тем чаще между ними случаются потасовки. Чем более в народе развиты искусства и ремесла, чем оригинальнее вещи производят мастера. Чем больше законов и предписаний издается в стране, чем больше появляется преступников и нарушителей. {"Дао-Дэ-Дзин" 57, пер. Ch'u Ta-kao (1), стр. 72, с изм. авт. "Оригинальные вещи" -- это некое подобие предметов, которые можно приобрести в "Магазинах подарков".} [100b]
Теперь возникает вопрос, можно ли развить в себе способность действовать согласно принципу *у-вэй*, можно ли научиться следовать Дао преднамеренно, при помощи духовной практики или психологических упражнений сродни йоге или *цо-чань* (по-японски, *дза-дзэн*). Практики подобного рода были распространены среди людей, которых Крил назвал сянь-даосами, и о которых более подробно мы поговорим в следующей главе. Возможно, именно под влиянием буддизма и других индийских систем духовного развития эти даосы увлеклись контролем дыхания, сексуальной йогой, алхимией и медициной, ставя своей целью достижение бессмертия. Они основали религиозную организацию наподобие христианской церкви, которая имела монастыри и священников, назначенных высшим духовенством. Однако ни Лао-тзы, ни Чжуан-тзы не проявляли никакого интереса к бессмертию, и если и высказывались о формальной медитации и приобретении необычных психических способностей, то делали это крайне редко.
#Подлинные люди былых дней не ведали любви к жизни и не питали отвращения к смерти. Вхождение в жизнь не давало им повода для радости, а уход из нее не побуждал их противиться своей судьбе. Они приходили и уходили безмятежно. Они не забывали, каким было их начало, и не задумывались, каким будет из конец. Они принимали [свою жизнь] и наслаждались ею; они забывали [страх смерти] и возвращались [в состояние до начала жизни]. Таким образом, в них не было стремления противопоставлять небесному человеческое и всего того, что могло оказывать сопротивление Дао. {"Чжуан-тзы" 6, пер. Legge (1), стр. 286.} [68a]
Создается впечатление, что Чжуан-тзы не пытается изобрести искусственный метод развития духовных способностей или какое-то средство вознестись над круговоротом жизни и смерти, а просто наслаждается существованием в гуще событий.
#У тебя хватило мужества родится, и ты доволен. Тело подвержено многочисленным изменениям, которые никогда не прекращаются, и разве это не дает нам возможность радоваться непрестанно? Поэтому мудрец наслаждается жизнью в том, что объемлет в себе вещи и от чего невозможно отделиться. Он почитает безвременную смерть и счастливую старость, свои начало и конец в равной мере благими, и в этом другие люди подражают ему. Что уж и говорить о достоинстве того, от чего зависят вещи и из чего проистекают перемены [Дао]! {Там же, стр. 291, с изм. авт.} [68b]
@Другими словами, все, что обычно считается ненадежным, непредсказуемым, опасным и даже враждебным миром -- включая сюда и наши неконтролируемые эмоции и внутренние ощущения -- в действительности представляет собой наше естество и действие. И даже само чувство, что это *не* так, в свою очередь является одним из аспектов того, что это так. Так, с точки зрения древних даосов-созерцателей (как их называет Крил), всякое преднамеренное развитие *у-вэй* представляется самопротиворечивым. Выражаясь словами Чжуан-тзы, подобная практика будет напоминать "барабанный бой в ходе поисков беглеца", или, как позднее говорили чань-буддисты, "дорисовывание ножек змее". Вслед за Лао-тзы (гл. 38) мы можем сказать: "Высший *у-вэй* не стремится быть *у-вэй* и поэтому есть подлинный *у-вэй*". Чтобы понять это, нужно пережить интуитивное постижение, а с этой целью недостаточно просто следовать некоторой системе духовных упражнений. По аналогии, человеку не нужно проходить специальную подготовку, чтобы понять идею представления трехмерных изображений с помощью непрерывных и пунктирных линий, изображающих видимые и невидимые грани. Достаточно один раз объяснить ему, как следует смотреть на такие рисунки, и после этого он будет не просто знать о том, что на них представлены трехмерные объекты, но и фактически видеть их такими.
Как же, в таком случае, нам следует поступить с освященными веками практиками медитации в индуизме, буддизме, сянь-даосизме и мусульманском суфизме, которые ставят своей целью развитие сверхъестественных способностей и космического сознания? Если мы посмотрим на ранние чаньские писания династии Тан (от +618 до +906), не упуская из виду, что Чань в те времена был сплавом даосизма и буддизма, мне кажется, у нас не возникнет сомнений с том, что таким мастера Чань, как Сэн-цань, Хуэй-нэн, Шень-хуэй, Ма-цзу и даже Линь-цзи не только не акцентировали внимание на занятиях медитацией, но зачастую отвергали их как всецело неуместные. Они делали упор на непосредственном интуитивном прозрении, которое наступает в результате "прямого указывания" (*чжи-чжи*) со стороны наставника во время *вэнь-да*, когда ученик задает вопросы и получает на них ответы. В ходе такого общения тот, кто постиг суть вещей, просто указывает ее тому, кто не постиг, -- зачастую невербальными средствами, не столько объясняя, сколько непосредственно показывая ее. { Рассуждая подобным образом, я даю себе отчет в том, что, с точки зрения современных чаньских (дзэнских) педантичных последователей "буддизма ноющих ног", являюсь презренным отступником, поскольку для них *дза-дзэн* (сидячий Дзэн) и *сэссин* (длительный период последнего) являются *sine qua non* пробуждения (или просветления), как его понимает их традиция. Моя точка зрения по этому поводу была сурово раскритикована в книге Kapleau (1) (стр. 21-22, 83-84), хотя единственный ранний дзэнский текст, который он приводит в подтверждение своего мнения, взят из "Хуан-бо Дуань-цзи Чань-ши Ван-лин Лу" (до +850): "Когда практикуешь контроль сознания [*цо-чань*], прими надлежащую позу и оставайся в полном покое, не позволяя никаким проявлениям сознания возмущать твою безмятежность" (пер. Blofeld (1), стр. 131). Принимая во внимание сильный акцент, который делали на *дза-дзэн* в более поздние времена, странно, что Хуан-бо не говорит о нем больше ничего. Читатель, которого интересуют истоки этой точки зрения, может обратиться к "Тань-цзин" Хуэй-нэна (пер. Chan Wing-tsit (1) или Yampolsky (1), особ. гл. 19), "Шэнь-хуэй Хэ-чжан И-цзи" (пер. Gernet (1), особ. разд. 1.111.) или "Гу-цзунь-сюй Юй-лу" Ма-тзу (пер. Watts (1), стр. 110.) Обзор мнений более поздних мастеров содержится в книгах Hu Shih и Fung Yu-lan (1), т. 2, стр. 396-406. Все материалы по этому вопросу подтверждают мнение о том, что чаньские мастера времен династии Тан не одобряли использование медитации *в качестве средства* для достижения подлинного прозрения (*у*, или *сатори* по-японски). Я получил еще одно подтверждение правильности своей точки зрения по этому вопросу в частных разговорах с Д.Т.Судзуки и Р.Х.Блайсом, которые видели в обязательных занятиях "дза-дзэном ноющих ног" навязчивый предрассудок современной практики Дзэн. -- *Прим. авт.*} Именно по этой причине Шестой Патриарх чань-буддизма Хуэй-нэн (ум. +713) определил свою традицию как "внезапную школу". Современные квази-протестантские буддисты иронизируют, называя его традицию "растворимым Дзэн" (подобно растворимому кофе) -- словно значимость вдохновения или интуиции измеряется количеством времени и энергии, которое были затрачены на их достижение. Но разве ребенку нужно много времени, чтобы понять, что огонь жжется?
С другой стороны, те, кто понимают Дао, получают удовольствие, подобно кошкам, от возможности посидеть и посозерцать, не ставя перед собой никакой конкретной цели. Однако, когда кошке надоедает сидеть, она отправляется на прогулку или начинает охоту на мышей. Она не принуждает себя сидеть как можно дольше из принципа, равно как и не соревнуется с другими кошками в том, кто просидит на одном месте дольше, -- если, конечно, нет какой-то реальной причины, чтобы не двигаться, такой, например, как желание поймать птичку. Даосы-созерцатели будут с удовольствием сидеть вместе с йогами и последователями Дзэн до тех пор, пока это им приятно, однако, когда природа скажет нам, что мы "пытаемся толкать реку", мы встанем и займемся чем-то другим или же просто ляжем спать. Какая-либо другая линия поведения, очевидно, продиктована духовной гордостью. Даосы считают медитацию "практикой" лишь в том смысле слова, в котором принято выражаться, что врач "практикует" медицину. При этом они не подчинить себе или перестроить вселенную с помощью физических или волевых усилий, поскольку их искусство не подразумевает ничего, кроме разумного следования потоку событий. Медитация, или созерцание, (((картинка-90))) не ставит перед собой прямой цели пробудить этот разум, однако развивает его как побочный продукт. Между тем цель и смысл созерцания только в том, чтобы слышать в ночной тишине, как
Звук падающих капель Говорит, о чем я думаю.
#Его сознание свободно от мыслей. Выражение его лица спокойно и безмолвно. Его чело светится простотой. Он холодный, как осень, и теплый, как весна, ибо его гнев и радость случаются так же естественно, как смена времен года. {"Чжуан-тзы" 6, пер. Fung Yu-lan (3), стр. 113, с изм. авт.}
Следует также понять, что *у-вэй* не сводится к надуманным причудам, с помощью которых самовыражаются люди, стремящиеся продемонстрировать свою независимость от общественных условностей. Ведь эти люди в действительности неявно следуют общественным условностям так же рабски, как и любой другой консерватор, -- используя их как руководство к тому, что *не* нужно делать. Когда даосизм и Дзэн впервые вошли в моду на Западе, среди молодых людей было распространено подобное неглубокое понимание этих учений. Между тем, даосы-созерцатели действительно занимаются сидячей медитацией, однако делают это не с эгоистической целью улучшить себя. Их увлеченность медитацией лучше объяснить тем, что они интуитивно поняли невозможность действий вопреки Дао и теперь просто "погружаются в то, чего вещи не могут избежать" ("Чжуан-тзы" 6).
Даосы-созерцатели медитируют во имя радости самой медитации -- чтобы ощущать свое дыхание, видеть солнечный свет на полу, слышать завывание ветра и кукареканье петухов вдалеке, внимать безмолвию и всем тем вещам, которые воинственные активисты Востока и Запада с их настойчивой целеустремленностью, увы, научились презирать. Такая медитация представляет собой *инь*-ский аспект даоской жизни, однако эта жизнь не исключает -- когда приходит время -- и *ян*-ского аспекта, и поэтому восторг активной деятельности, например, ритмичных и плавных движений *тай-тзи-цюань*, пользуется у даосов не меньшим успехом, нежели занятия сидячей медитацией. {Западный аналог *тай-тзи-цюань* представить себе трудно. Отчасти танец, отчасти физическое у...
Продолжение на следующей странцие...
