ибетское платье. Он остановился на пороге и спросил, не тибетцы ли мы. Мы ответили утвердительно. Тогда за молодым человеком показался пожилой лама. По богатому одеянию мы узнали в нем начальника каравана. Он тоже заговорил с нами по-тибетски. Как всегда бывает при подобных встречах, произошел обмен вопросами и ответами откуда и куда мы держим путь. Лама сообщил, что они предполагали идти в Лхасу через Сутшу зимним путем, но теперь, поскольку путешествие стало бесполезным, он возвращается в Монголию. Занятые во дворе слуги выразили одобрение словам ламы глубокомысленным покачиванием головы. Я недоумевала, что заставило этих людей изменить планы? Но так как лама вернулся к себе, было бы невежливым следовать за ним и просить разъяснений. Позже вечером монголы, уже получившие исчерпывающие сведения о нашем караване от слуг, пригласили нас выпить с ними чаю, и я узнала все.
Красивый молодой человек был родом из отдаленной провинции Нгари на юго-западе Тибета. Он казался немного одержимым. По крайней мере, такое впечатление он произвел бы на европейца, но ... мы были в Азии. С самого раннего детства Мигьюра - так его звали - преследовала странная уверенность, что он находится не там, где ему следует быть. Он чувствовал себя чужестранцем в своей деревне, чужим в своей семье... Во сне он видел пейзажи, каких в Нгари не существовало: песчаные пустыни, круглый войлочный шатер, небольшой монастырь на холме. Даже в состоянии бодрствования ему являлись все те же заветные образы, заслоняя окружавшие его реальные предметы, постоянно создавая вокруг него миражи. Мальчику еще не было и четырнадцати лет, когда, повинуясь непреодолимому желанию увидеть свои сны наяву, он убежал из дома. С тех пор он вел жизнь бродяги, нанимаясь время от времени по дороге в батраки, чтобы заработать на кусок хлеба, но чаще всего нищенствовал, не в силах справиться с возбуждением и осесть где-нибудь в определенном месте. Сейчас он возвращался из Арика, расположенного на севере пустыни трав. Он брел все вперед, как всегда без определенной цели, и опередив нас на несколько часов, дошел до постоялого двора, где расположился на отдых караван. Юноша заметил во дворе верблюдов. Сам не зная зачем, он переступил порог и очутился перед старым ламой, и тогда - словно молния прорезала тьму - воспоминание осветило в его памяти давно минувшие события. Он увидел этого самого ламу молодым человеком - своим учеником, а себя в образе престарелого ламы. Оба ехали по этой же дороге, возвращаясь из длительного паломничества по святым местам Тибета домой, в свой монастырь на холме. Все это он напомнил начальнику каравана, приводя мельчайшие подробности их жизни в далеком монастыре и множество других деталей.
Целью путешествия было намерение просить Далай-ламу указать им способ разыскать тюльку, главу их монастыря. Престол его пустовал уже свыше двадцати лет, несмотря на все старания найти перевоплотившегося ламу. Эти наивные люди готовы были верить, что всеведущий Далай-лама, зная об их намерении и по великой своей благости, устроил им встречу с возрожденным ламой. Бродягу из Нгари немедленно подвергли обычному испытанию. Он выдержал его с честью, сразу, точно и уверенно вынув из мешка с перемешанными в нем предметами принадлежавшие покойнику-ламе вещи. Монголы не испытывали ни малейшего сомнения в подлинности их вновь обретенного тюльку.
На следующий день мы видели, как большие верблюды возвращавшегося вспять каравана медленно важной поступью дошли до горизонта и растворились в пустыне Гоби. Новый тюльку уходил вместе с караваном навстречу своей удивительной судьбе.
Глава 4
Сношения со злыми духами, - Зловещий пир. - Пожиратели "дыхания жизни". - Заколдованный кинжал. - Чудотворный труп. - Танцующий мертвец. - Я неожиданно выступаю в роли колдуна и навожу ужас на вора-вольнодумца
Тибет - страна демонов. Если судить по народным поверьям и легендам, то придется сделать вывод, что численность злых духов намного превышает население страны. Эти зловредные создания, принимая тысячи различных личин, обитают на деревьях, скалах, в долинах, озерах, источниках. Они охотятся за людьми и животными, похищая у них "дыхание жизни", чтобы насытиться им. Демоны слоняются по полям и лесам, и путник всегда рискует столкнуться с кем-нибудь из них лицом к лицу. Подобный порядок вещей вынуждает тибетцев постоянно вступать в сношения со злыми духами. В функции официального ламаизма входит подчинение демонов, перевоспитание их в покорных слуг, а в случае непокорности обезвреживание или уничтожение. В этом с официальным духовенством конкурируют колдуны. Но обычно они стремятся поработить одного или нескольких демонов для недобрых дел. Если у колдуна не хватает умения и знаний, чтобы заставить демонов повиноваться, они заискивают перед ними, стремясь лестью вкрасться в доверие духов и добиться от них помощи.
Помимо совершаемых ламами магических обрядов, изучаемых в монастырских школах "гиюд", и черной магии колдунов тибетские мистики поощряют особый способ сношения со злыми духами, требующий некоторой духовной подготовки. Он заключается в том, что ученик ищет встречи с демонами с намерением предложить им подаяние или померяться с ними силами. Несмотря на нелепые, даже отвратительные для европейцев формы, эти обряды преследуют полезные или возвышенные цели, например, избавиться от страха, вызвать чувство любви к ближнему, стремление отрешиться от своего "Я" и, в конце концов, прийти к духовному озарению.
* * *
Самая фантастическая из ритуальных церемоний, именуемая "тшед" (от глагола "отрезать, уничтожать") представляет собой подобие заупокойной мистерии, исполняемой одним актером. Постановка спектакля рассчитана на устрашение лицедействующих новичков так искусно, что некоторые из них во время совершения церемонии внезапно сходят с ума и даже падают замертво.
Часто до посвящения (без посвящения обряд не действителен) ученика предварительно подвергают разнообразным испытаниям. Наставник варьирует их в соответствии с характером и умственным развитием испытуемого. Нередко молодые монахи, непреложно верующие в существование сонмов злых духов, отправляются к какому-нибудь мистику-ламе и, не испытывая и тени сомнения в истинности его учения, в наивном своем благочестии, просят руководить ими на стезе духовного совершенствования. В педагогическую систему учителей-мистиков не входит длительное наставление о заблуждениях и истине. Они применяют наглядный метод, предоставляя ученикам возможность черпать знания из наблюдений и личного опыта, чтобы развить в них способность мыслить самостоятельно. Чтобы отучить доверчивого и трусливого ученика бояться демонов, ламы прибегают к приемам, на первый взгляд смехотворным, но на самом деле - принимая во внимание уровень развития подопечных - варварски жестоким. Одного знакомого мне молодого человека учитель-лама из Амдо послал в темную лощину в пустыне, о которой в народе бродила нехорошая молва. Юноша должен быть привязать себя к скале и ночью вызывать и дразнить самых свирепых и кровожадных демонов. Тибетские художники изображают их в виде чудовищ, сосущих мозг из черепов и копающихся в человеческих внутренностях. Какой бы ужас юноша ни испытывал, он должен был бороться с искушением отвязать себя и спастись бегством: учитель приказал ему не двигаться с места, пока не взойдет солнце. Подобный метод принят в качестве классического. Многие молодые монахи в Тибете вступают на путь духовного совершенствования, начиная именно с этого искуса. Иногда ученик, выполняя приказание, остается привязанным три дня и три ночи, бывает и дольше, борясь со сном, находясь во власти порождаемых голодом и усталостью галлюцинаций.
Во время моего тайного путешествия в Лхасу старый лама из Тсаронга рассказывал Ионгдену о трагическом конце одного такого упражнения. Разумеется, смиренно сидящая в уголке незаметная мамаша, какую я в то время изображала, не упустила ни одного слова из его рассказа.
В юности этот лама со своим младшим братом по имени Лоде ушел из монастыря, последовав за чужеземцем-аскетом, на некоторое время уединившимся на известной как место паломничества горе Пхагри недалеко от Дайюля. Анахорет велел младшему брату привязать себя за шею к дереву на месте, по слухам облюбованном Тхагс-Янгом - демоном, являющемся обычно в образе тигра и обладающим всеми кровожадными инстинктами этого зверя. Привязанный к дереву, как жертва к алтарю, бедняга должен был внушать себе, будто он корова, приведенная сюда в качестве приношения Тхагс-Янгу. Чтобы сосредоточиться на этой мысли и лучше войти в роль, юноше было приказано время от времени мычать. Предполагалось, что при достаточно сильной концентрации воли, он впадет в транс и, утратив сознание своей личности, действительно почувствует себя коровой, которой угрожает опасность хищных зверей.
Упражнение было рассчитано на три дня и три ночи. Прошло четыре дня. Ученик не вернулся. На утро пятого дня отшельник сказал старшему брату: "Сегодня ночью я видел странный сон. Пойди и приведи своего брата". Монах отправился туда, где был его брат. Его глазам представилось ужасное зрелище: с дерева еще свешивалась на веревке часть растерзанного, наполовину съеденного тела Лоде, а по траве и окружающему кустарнику валялись кровавые объедки. Потрясенный юноша собрал все, что осталось от брата в подол своей монашеской тоги и поспешил к учителю. Добежав до хижины, служившей приютом анахорету и ученикам, монах в ней никого не нашел. Лама ушел, захватив с собой все свое имущество: две священные книги, несколько предметов культа и дорожный посох с трезубцем на конце.
- Я почувствовал, что схожу с ума, - рассказывал старик. - Необъяснимое исчезновение ламы испугало меня больше, чем ужасная гибель брата. Что видел во сне наш учитель? Знал ли он о печальной участи своего ученика? Почему он ушел?..
Причины, побудившие ламу уйти, были мне столь же непонятны, как и этому монаху. Но все-таки можно было предположить: когда ученик не пришел в срок, лама испугался, не случилось ли с ним беды, имевшей место в действительности. Может быть, лама и на самом деле получил одно их тех таинственных предупреждений, какие порой приносят нам сновидения, и предусмотрительно скрылся, опасаясь гнева родителей своей жертвы. Смерть юноши объяснялась совсем просто. В этой местности водится много пантер. Случается забрести и леопарду. Я сама видела леопарда в лесу за несколько дней до того, как мне довелось услышать этот рассказ. Монах стал добычей одного из них, привлеченного, очевидно, его мычанием, прежде чем успел отвязаться и попытаться спастись. Однако, по мнению рассказчика и окружающих его слушателей, дело обстояло не так просто. Они были уверены, что демон в образе тигра завладел опрометчиво предложенной жертвой. "Молодой послушник, говорили они, - очевидно, не знал магических формул и жестов, защищающих от демонов. Вина его наставника именно в том, что он приказал юноше вызвать демона-тигра, не вооружив его предварительно необходимыми посвящением и знаниями". Но, оскорбленный в своем чувстве привязанности к учителю, брат несчастного хранил в глубине души подозрение еще более ужасное: он поведал о нем шепотом и дрожа всем телом.
- Кто знает, - сказал он, - не был ли этот чужеземный лама сам демоном-тигром, принявшим на время человеческий облик, чтобы завлечь жертву? Он не мог завладеть ею в образе человека, но ночью, пока я спал, он снова превратился в свирепого зверя и насытился.
Воцарилось тяжелое молчание. Должно быть, старику часто случалось рассказывать об ужасном приключении своей далекой молодости, но интерес слушателей от этого не ослабевал. Разве это происшествие не было до сих пор злободневным? Разве Тхагс-Янг и его сородичи не продолжают слоняться вокруг жилищ человека, подстерегая людей и животных, не умеющих защитить себя от их козней? По большой кухне, слабо освещенной пламенем очага, пронеслось дуновение страха. Одна из женщин невольно подняла глаза на расклеенные по стенкам листы бумаги с магическими, ограждающими от злой силы знаками, будто желая убедиться, не месте ли они. Старик пош...
Продолжение на следующей странцие...
