ас по окрестностям. В Миягино буйно разрослись хаги, невольно напоминая о том, как прекрасно здесь должно быть осенью. В Тамата, Ёконо и на Холме Азалий - Цуцудзигаока как раз цвел подбел - асэби. Были мы и в сосновом лесу, куда не проникали даже солнечные лучи, наверное, именно это место и называется Коносита - Под Деревьями! Видно, столь же обильная роса выпадала и в старину, не зря поэт сказал: «Челядинец, постой...»208. Осмотрели храм Якуси и святилище Небесного Бога209, а тут вскоре и день преклонился к вечеру. Каэмон еще и набросал на бумаге острова Мацусима и Сиогама, а также другие достойные внимания места, и рисунок преподнес нам. Кроме того, он подарил нам на прощанье две пары плетеных сандалий-варадзи с темно-синими шнурками. Вот в подобных-то мелочах и выявляется истинная сущность таких чудаков любителей прекрасного.
Ирисы.
Ими привяжем к ногам сандалии,
Чем не шнурки?210
Поглядывая на рисунок, подаренный нам Каэмо-ром, мы продвигались вдоль гор по Северной узкой тропе211, там растет десятиволоконная осока212. Говорят, что и теперь каждый год из этой осоки плетут циновки и подносят их местному правителю.
Памятный камень Кувшин находится возле замка Тага в селении Исикава.
Камень этот имеет в высоту что-то около шести с лишним сяку, а в поперечнике - около трех сяку. Отодвинув рукой мох, можно заметить чуть видные письмена. Они означают расстояние до всех четырех границ провинции. Еще там написано: «Замок сей был построен в первом году эры Дзинки213 господином Оно Адзумандо, начальником Управления Охраны и надзирателем местных земель. В шестом году эры Тэмпё-Ходзи214 он был перестроен господином Эми Асакари, советником, военным правителем земель Токайдо и Тосандо. Первый день двенадцатой луны». То есть этот камень относится скорее всего ко времени правления государя Сёму.
Хотя и дошли до наших времен многие возникшие еще в глубокой древности «изголовья песен»215, все же - горы рушились, реки меняли русла, прокладывались новые дороги, камни врастали в землю, деревья старели, на смену им подрастали новые - так шло время, одно поколение уступало место другому, и весьма трудно теперь различить их следы, однако вот перед нашим взором несомненная память, оставшаяся от тысячелетий и донесшая до нас думы и чаяния древних людей. Вот и награда паломнику, вот ради чего стоило задержаться в этом мире - забыв о мытарствах долгого пути, я стоял, проливая слезы.
После этого мы побывали у реки Тамагава в Иода, и в Оки-но иси. На горе Суэ-но Мацуяма216 стоит монастырь, он называется Массёдзан217. Между соснами повсюду виднеются могилы, и печаль моя еще более умножилась: «Вот он каков, конец клятв «станем птиц неразлучной четою, будем раздвоенной веткой расти»218, а тут как раз из бухты Сиогама-но ура219 донесся звон вечернего колокола. Пасмурное небо пятой луны чуть посветлело, в тусклом лунном слете казалось, что остров Магаки-га сима совсем близко. Цепочкой тянулись к берегу рыбачьи лодки, прислушиваясь к голосам рыбаков, делящих рыбу, я понял чувства того человека, который сказал когда-то: «с печалью гляжу, как спускают на воду лодку...»220, еще большая грусть овладела душой. Вечером слепой монах, перебирая струны лютни-бива, пел то, что называют обычно «дзёрури221 северных провинций». Это было не Хэйкэ222 , и не Ковакамаи223, а какой-то громкий деревенский напев, звучавший весьма назойливо, ибо исполнитель находился совсем рядом с нашими изголовьями, но поскольку он не забывал о местных традициях, мелодия показалась нам не лишенной своеобразной прелести.
Рано утром отправились в святилище Сиогама-дзиндзя поклониться местному божеству. Здешний правитель позаботился о том, чтобы святилище было восстановлено в прежнем виде, и оно радовало глаз толстыми столбами, ярко крашенными стропилами, высокой - в девять дзин224 - каменной лестницей, утреннее солнце играло на изгороди, покрытой алым лаком. Я исполнился благоговения: подумать только, сколь прекрасны обычаи нашей страны, что даже на самом краю глухой провинции, у самых пределов «Пыльного обиталища»225 чудесным образом пребывают божества! Перед алтарем - древний храмовый фонарь. На железной дверце написано: «Третий год Бундзи, дар Идзуми Сабуро»226. Перед глазами словно встает пятисотлетнее прошлое, и есть какая-то неизъяснимая прелесть в этом удивительном ощущении. Идзуми Сабуро - муж великой доблести, помнящий о своем долге, преданный и почтительный сын. Слава его достигла наших дней, и всякий сочтет за честь последовать его примеру. Истинно, как говаривали в старину: «Человек должен упорно продвигаться вперед по Пути, указанному Буддой, и исполнять свой долг. Слава же найдет его сама».
Солнце близилось к зениту. Наняв лодку, мы переправились на Максима - Сосновые острова. Проплыв около двух с небольшим ри, пристали к песчаному берегу Одзима.
О да, пусть давно уже истерты эти слова, но все же повторю их еще раз: Мацусима - воистину самое прекрасное место страны Фусан227, и нам нечего стыдиться перед китайцами, имеющими озера Дун-тинху и Сиху. Море с юго-востока внедряется в сушу, образуя бухту длиной в три ри, приливы и отливы здесь не менее прекрасны, чем на реке Чжэцзян в Китае. Островов в заливе не перечесть - высокие устремляются к небу, низкие ползут по волнам. Некоторые громоздятся один на другой, соединяясь по два или по три, посмотришь налево - там-сям разбросаны отдельные островки, посмотришь направо - один за другим следуя, тянутся единой грядой. Вон тот островок взвалил другой на закорки, а вон еще один - прижимает соседний к груди - чем не отец с любимым сынком или дед с внуком? Ярко зеленеют сосны, ветки гнутся под порывами морского ветра, их причудливые изгибы как будто распрямляются сами. Эти необозримые дали столь прекрасны, что лишь нежной красавице их уподоблю228. Не иначе все эти острова сотворил бог гор Ооямадзуми в далекие времена стремительно-быстрых богов. Это чудесное творение божественных сил, и какой человек дерзнул бы взять кисть и описать словами подобную красоту?
Взморье Одзима, продолжая сушу, выдается далеко в море. На взморье сохранились следы отдельной кельи наставника в дзен УНГО и его камень для медитаций. Кроме того, в тени сосен я заметил случайно человека, отвратившегося от мира, он, очевидно, живет тут же рядом в уединенной хижине из трав, над которой как раз поднимался дымок от сжигаемой хвои и сосновых шишек, и хотя неведомо было мне, что это за человек, чувство невольной приязни влекло меня к его хижине, а между тем, в морской глади отразился лунный лик, и дневной пейзаж сменился вечерним. Вернувшись к берегу, мы поискали себе жилье, и в конце концов устроились на ночлег в двухэтажном домике с большими открывающимися окнами, право, есть ли миг отраднее, чем тот, когда странник преклоняет наконец голову на случайное ложе среди ветров и туч!
О, Мацусима!
Займи же обличье у журавля
Сегодня, кукушка.
Сора
Замкнув уста229, я пытался заснуть, но сон все не шел ко мне. Когда я покидал свою старую хижину, Содо230 сложил о Мацусима стихи. А Хара Антэки231 подарил мне японскую песню о Мацу-га урасима. Развязав свой дорожный мешок, я извлек оттуда и стихи, и песню - и провел в их обществе остаток ночи. Были в мешке еще и строфы Сампу и Дакуси232.
На одиннадцатый день посетили монастырь Дзуйгандзи. Когда-то в старину, тридцать два правления тому назад, Макабэ-но Хэйсиро, удалившись от мира, уехал в Китай, вернувшись же, основал этот монастырь. Впоследствии, благодаря добродетелям и споспешествованиям наставника УНГО, была обновлена233 черепица семи молелен, засверкали золотом стены и алтарная утварь, возникли величественные храмы, прекрасные, словно воплощение Земли Вечного Блаженства. И сжала сердце тоска - а где же та давняя келья старца Кэмбуцу?234
На двенадцатый день отправились в Хираидзуми, намереваясь посмотреть на известную сосну Сестринский зуб - Анэха-но мацу и мост Порванная нить - Одаэ-но хаси, но в этой местности прохожие редки, даже тропы ловцов фазанов да дровосеков трудно различимы, так что в конце концов мы сбились с пути и вышли к гавани, которую называют Иси-но маки. Вдали над морем виднелась гора Золотого цветка - Кинкадзан, та самая, о которой когда-то сказано было: «Цветок из золота расцвел чудесный...»235, - в заливе толпились сотни кораблей, на берегу теснились людские жилища, и дымок от очагов поднимался над крышами. Да, могли ли мы помыслить, что окажемся в таком месте! Стали искать дом для ночлега, но не нашлось ни одного человека, который согласился бы нас приютить. В конце концов пришлось заночевать в какой-то убогой хижине, когда же рассвело, снова двинулись по неведомым тропам. Мельком взглянув на Переправу Рукав Содэ-но ватари, Мискантовое Пастбище - Обути-но маки, Тростниковую Равнину - Мако-но-каяха-ра, пошли по длинной дамбе. Миновав унылое Длинное болото - Наганума, переночевали в местечке под названием Тоима и наконец достигли Хираидзуми. Всего же пройдено было более двадцати ри.
Великолепие трех поколений236 краткий миг, за который успеет свариться похлебка237! Место, где некогда стояли главные ворота, мы обнаружили, не дойдя одного ри до Хираидзуми, Усадьба Хидэхира давно сравнялась с землей, о ней напоминает лишь возвышающийся среди полей и лугов холм, который когда-то имел название юра Золотого петуха - Кин-кэйдзан238. Сначала мы поднялись к Высокому замку - Такадата239, откуда нашим взорам открылась большая река, текущая с юга - Китакамигава. Другая река - Коромогава огибает замок Идзуми240 и под Высоким замком впадает в Китакамигава. Остатки усадьбы Ясухира241 находятся за заставой Коромогасэки, похоже, что она закрывала южные подступы к Хираидзуми, ограждая замок от нашествий разбойников. О да, отобрав преданнейших из преданных вассалов, Ёсицунэ укрылся с ними здесь, в Высоком замке, но миг славы так краток, все исчезает под буйными травами. «Страна распадается с каждым днем. // Но природа - она жива: //И горы стоят, и реки текут, // И буйно растет трава...» вспомнилось мне и, «присев на дорожную шляпу» я долго сидел, роняя слезы.
Летние травы.
Доблестных воинов сны
В них затерялись.
Цветы унохана -
Будто пряди седые Канэфусьг243
Белеют в листве.
Сора
Начинается церемония «открытия святынь» двух храмов244, о которой слухи давно уже волновали мое воображение. В Зале Сутр сохранились статуи трех военачальников245, а в Зале Света находятся усыпальницы трех поколений246 и три образа будд247. Семь сокровищ248 давно уже были бы разбросаны, драгоценные дверцы выломаны порывами ветра, позолоченные столбы сгнили бы от инея и снега, и в конце концов все развалилось бы и исчезло в буйных травах, когда 6 не окружили Залу со всех четырех сторон новыми стенами, и не покрыли бы все это черепичной крышей, дабы сберечь от ветра и дождя, так что стал он напоминанием об ушедших тысячелетиях.
Даже летние ливни
Его пощадили, не потускнел
Сияющий храм.
Устремляя мысленный взор свой далеко вперед к владениям рода Намбу250, заночевали в селении Ива-дэ. Отсюда мы собираемся идти к Огуросаки и Мид-зу-но одзима, и далее - от горячих источников На-руго к заставе Ситомаэ, затем перейдем в провинцию Дэва. По этой дороге путники ходят редко, поэтому стражу мы показались подозрительными, но в конце концов нам удалось благополучно миновать заставу. Поднявшись на высокую гору, обнаружили, что день преклонился к вечеру, и, приметив неподалеку домик сторожа, попросились к нему на ночлег, течение трех дней лил дождь и бушевал ветер, ПОЭТОМУ вынуждены были оставаться в этих и горах.
Блохи и вши.
Лошадь мочится прямо
У изголовья.
Хозяин сказал нам, что отсюда в Дэва надо идти через высокие горы, где легко сбиться с пути, поэтому лучше всего нанять проводника. «Ну что ж, раз так» согласились мы и попросили подыскать нам кого-нибудь, в результате доблестный молодец с мечом на боку и с дубовым посохом в руке повел нас через горы. Мы шли за ним, одолеваемые тревожными мыслями: «Ну, уж сегодня-то непременно попадем в беду». Хозяин оказался совершенно нрав: в высоких горах, густо поросших лесом, не было слышно даже птичьих голосов,...
Продолжение на следующей странцие...
