удалось уговорить дедушку взять с собою Эдика с Абдыбаем для эксперимента. Дедушка подумал и разрешил Дуну идти с нами. Что-то его сдерживало.
"В совете старейшин, наверное, разногласие по поводу наших "гастролей", - подумал я. Но меня это даже несколько радовало. Будучи не тщеславным, я никак не мог представить себя в роли старейшины.
Когда мы проходили селение, мне показалось, что я понял эффект миража шагов. Это была новая физика, такая еще и близко не зарождается. Существующими средствами можно добиться любого звучания, но не сопровождающегося насильственными эмоциональными переживаниями. Я посмотрел на Эдика с Абдыба-ем, которые сдерживали себя кое-как, чтобы не кинуться со всех ног назад.
" Неплохой заслон, - подумал я. - И милиционеров ставить не надо. Хорошее средство от воров."
Мы вышли в зону видимости второго солнца. Абдыбай остановился как вкопанный, а Эдик срочно стал ис-кать обоснование в научном знании.
- Не трудитесь, - сказал я. - Это знание в Чи, а Чи выучить нельзя, им можно только владеть.
- В каком смысле? - спросил Эдик.
- В том, - ответил я, - что, если бы вы владели Чи, ответ вам пришел бы непосредственно и тут же.
Дун видел это тоже впервые, но сказалась выдержка. Слушая меня, он двигался в своих вариантах Чи, но такого комплекса энергетических связей не находил. А, следовательно, не находил ответа. Дедушка шел к этому путем Дзен, то есть принимал это как и есть, но так, чтобы из этого "есть" проистекала жизнь без вся-ких "почему".
Дзен - фантастический по своей жизненной адаптации. Там, где знающий "лезет на рога" и ломает себе и окружающим здоровье, Дзен мягко обтекает и, проиграв, всегда остается победителем. "Мягкое и гибкое развивается. Твердое и сильное разрушается", - говорил Лао Цзы.
Эксперимент мною планировался так, что я решил проверить, не я ли влияю на Абдыбая и Эдика, стимули-рую у них изменения Чи? Гигантское каменное тело имеет то совершенство, которое не имеют даже люди. Лишь редким в истории человечества удавалось открыть Сушумну и этим изменять пространство и время. Я ставил себя в конструкцию Чи сущности Абдыбая и Эдика и сомневался, есть ли у них достаточные осно-вания мозаик Чи, чтобы открыть Сушумну вне противоречий.
Дедушка посматривал на меня все в том же характере Дзен. А может быть, он верил моему владению Чи. Дун ждал что-то увлекательное и таинственное.
- Сейчас, когда мы пройдем по тоннелю, вы пойдете по скалистому навесу над пропастью. Да, смотрите, не свалитесь со страха вниз. Топанья там не будет, поэтому колени держите твердыми. Но на приятной пло-щадке сядете по-казахски и даже чуть-чуть ровнее. Будете сидеть так пока я не вынесу вас, как раньше, на своем несчастном плече. Но, если испытаете нечто более яркое, я бы сказал потрясающее, чем там рань-ше, то сидите и вкушайте, не кричите и в пропасть не прыгайте.
- Почему это я должен прыгать в пропасть? - спросил Абдыбай.
- Потому что не всякому удается разумно пережить чувство своего бессмертия, да еще так, что ему про-странство и время подвластны.
- Ну вот, - сказал Эдик. - Есть шанс и дом навестить и фараону руку пожать, раз появился шанс управлять временем.
- Я надеюсь, что до двухполярных мозгов там дело не дойдет, - сказал я. И мы пошли в узкую щель тонне-ля.
У входа в открытое пространство все остановились.
- Эдик пойдет первым, - сказал я, - так как заметил, что Абдыбай с сомнением посматривает в зияющую пропасть.
Эдик как канатоходец пошел на площадку, хотя слева и справа могло проехать по телеге. Но сел он чинно: на зрителя.
"Лишь бы только не фокусничал, - подумал я. - Здесь нужно себя отпустить, довериться себе и не вмеши-ваться прошлым опытом и знанием."
Эдик просидел минут десять, вдруг зевнул и заерзал от неудобства такого сидения.
- Абдыбай, принеси его сюда, а то он устал сидеть, - сказал я, довольный результатом эксперимента.
- А что с ним случилось? - спросил Абдыбай очень серьезно. - Он что, не может идти?
- Нет, я думаю он уснул, - сказал громко я. - А будить его как-то неловко.
- Не сплю я, - раздался голос Эдика. - Долго мне еще тут сидеть?
- Ну раз не спишь, то иди сюда, - сказал я и похлопал Абдыбая по плечу.
"Не столкнули бы друг друга в пропасть со страху. Места на две машины, но у страха пространство узкое."
Действительно, проходя мимо друг друга, они притерлись так, словно находились на ниточке. Эдик подо-шел с независимым видом и сказал:
- Шутник. Разыграл посиделки. Лучше бы я пещеру осмотрел. Первый раз в таком месте.
- А вот это не советую, - вполне серьезно сказал я, - здесь тебя опять штормить будет. Там, на пятачке бы-ло компенсированное поле. Оно живое только для полного комплекса. В стороне, внизу, ты можешь на-ткнуться на то, что у тебя развито в свойствах Чи.
Дедушка смотрел на меня удивленно.
- У нас там зависают в воздухе, но не светятся, и только посвященные. Разве посвященные эти два парня?
- Это мой эксперимент, - ответил я. - Я смотрел, можно ли односторонним и дармовым образом открыть третий канал и еще я хотел узнать, достаточно ли односторонних, но полных условий, чтобы мгновенно осуществить перерождение человека.
Дедушка закивал головой. Эта тема ему была известна из Чань-Буддизма, где Шестой Патриарх настоял на том, что просветление должно совершиться мгновенно. Я был с этим не согласен, так как даже Шестой Патриарх, прежде чем получить свое просветление, в детстве ходил на горшок, ковырял в носу, а затем в юношестве носился по горам. Это все составляло ту жизнь, которая удачно всем комплексом сфокусирова-лась в просветление.
Абдыбай деловито сидел. Вскоре он начал ерзать, но не от скуки. Я заволновался.
"Сейчас возможна деструкция и коллапс." Я быстро скользнул по скале. Метнул Абдыбая на плечо и вынес его к проходу. Сознание у Абдыбая было выключено.
Мы вышли из тоннеля. Вскоре Абдыбай пришел в себя не без моей помощи, конечно. Дедушка тоже помо-гал мне: нажимал на активные точки и как иглами "выравнивал " у Абдыбая Чи.
- А это почему? - спросил дедушка. - У нас такое тоже было.
- Я учил кое-чему Абдыбая, связанному с вариациями Чи. Чи откликнулось у него, но, как у музыканта с не-доразвитым слухом, началось ее бормотание вместо гармоничной мелодии.
- Там было лучше, - сказал Абдыбай. - Ты нас привел в какое-то чертово логово.
- Одно и то же одного может возродить, а другого уничтожить - могу я ответить тебе в духе Востока. Тот, кто гармонично и в любых вариациях владеет Чи, тот даже в Аду будет процветать.
Дедушка посмотрел на меня с удивлением.
- Разве не существуют дурные дела для постигшего Чи? - спросил он.
- Я воспользуюсь в качестве ответа восточным изречением: "Если хороший человек пропагандирует ложное учение, то он несет истину. Если дурной человек пропагандирует истинное учение, то он несет ложь." Такое высказывание имеет отношение только к знанию Чи.
Мы только что видели два случая. Первый случай с Эдиком показал, что Чи нуждается в условиях и содер-жании. У Абдыбая было содержание. Я его тренировал. Но условие, которое он создал, стало разворачи-вать Чи в деструктивном варианте.
Дедушка что-то обдумывал, а затем спросил:
- Всегда ли нужен учитель, который как ты взвалит ученика на свое плечо?
- Смотря что и кого называть учителем? Лучшим учителем я считаю собственное внутреннее зрение. С него и надо начинать. Тогда человек вовремя заметит деструктивное движение Чи.
- Но тогда он будет сам себе учитель, - сказал дедушка.
- Что касается моего мнения, то каждый получает свое, а, следовательно, сам себе учитель. Что касается обыденного мышления, то в предложенном мной случае учитель выполняет роль подсказчика возможных вариантов. Но только ученик найдет, какой из этих вариантов жизненный.
- А разве учитель не видит движение Чи у ученика? - спросил Дун.
- Видит, - сказал я, - но, что толку? Он видит себя в другом и очень редко кто может, хотя бы в основном, войти в другого человека.
- Что означает войти в другого человека? - вновь спросил Дун.
- Ты видел, как я точно расставил молодежь по полярным состояниям энергетической системы? У тебя не возник вопрос, откуда я их знаю?
- У меня такой вопрос возник еще у речки, когда мы впервые встретились, - ответил Дун. - Мне показалось, что ты видишь меня насквозь.
- Войти в другого человека - это означает принять формой Чи все виды связей и особенностей, которые есть в данном человеке. Сначала, прежде всего, это делается в себе самом. Перед этим идет распускание собственной формы. Во время развития Чи упражняется орган, который отслеживает все ее комбинации. Так появляется возможность, меняя Чи в себе, получить формы: ребенка, юноши, девушки, взрослого че-ловека или старика. Вторым является то уточнение, которое происходит при сопоставлении своего тела с другим. Это равнозначно началу слияния тел. Когда я говорил о полном вхождении человека в животное или в растение, я имел в виду то абсолютное тождество, когда ты и другой человек это одно и то же. На-пример, я могу принять предположительно форму дедушки. Для этого будут ориентиром знание энергети-ческих законов в том самом биоэнергетическом интеллекте, а также зрительные, слуховые и прочие обы-денные восприятия. Но будет ли мне в то время сто двадцать лет я узнаю на втором этапе, когда начну со-вмещать мозаику Чи. Если она совпадет, то мы одно и то же. Если она не совпадет, то я делаю корректи-ровку. Так появляется знание.
- Трудно ли этому обучиться? - спросил Дун.
- Я уже сказал, тот, кто повернет свой взор в себя и узрит там Чи, тот станет сам себе учителем. Дальше дело только за усердием. Мне было дадено видение себя изнутри с рождения. Но даже я учился у всех: китайцев, японцев, вот у вас теперь. Но это обучение не в обычном понятии. Вы все мои учителя, но никто из вас меня не учит.
Мы спускались в глубокое ущелье. Каменистая тропинка постоянно осыпалась и видно было, что по ней давно не ходили. Внизу две скалы сдвинулись так, что оставили в виде прохода узкую, глубокую щель.
- Я пойду туда один, - остановил я всех.
Дедушка смотрел на меня с тревогой.
- Это переживали только самые посвященные, - сказал он.
- Осталось только добавить, что я еще молод, - засмеялся я в ответ. - Но, по законам вашего рода, я глубо-кий старец. А потому измерению, что кто-то еще только приближается к таким возможностям и достигнет их только в двухтысячном году, я даже не ребенок. Я еще не родился.
Я похлопал Абдыбая по плечу и пошел в зияющую щель.
"С этим я надеюсь тоже справиться. Здесь будет глубочайший ХУМ, но все зависит от меня. Либо я получу нескончаемое блаженство и останусь там навеки, либо я пулей вылечу оттуда по воздуху и в нескончаемом восторге. Это место должно представлять собой Муладхару каменного гиганта. Если это так, то в центре будет нейтральная точка, наполненная потрясающей энергией. Ею можно управлять условиями, лишь бы мой формирующий энергию орган не подкачал."
Щель оказалась очень удачной. Она вошла в пещеру со стороны меридиана Мочевого пузыря. Грудная клетка у меня развернулась. Дышать стало легко, появилась хорошая обозреваемость. Причудливыми бы-ли те объекты скал, которые моделировали энергетические процессы. Центр не был геометрическим, но его найти было легко по компенсации всех полей. Здесь в точке слились на равных все двенадцать видов полей. Я сел на этот пятачок в Падмасану, чтобы легко менять условие для Чи своим телом. Сильно вы-дохнув, я сделал Джаляндхара Бандху и стал погружаться в блаженство. Переднесрединный меридиан как бурная река заполнялся содержимым шести меридианов ТАО. Огромный Космос встал перед моим внут-ренним взором. Не было здесь ни начала, ни конца. Мириады звезд зажглись в нем. Я по-прежнему осозна-вал, что это восприятие копий внешнего мира. Здесь будут "планеты". Когда рассматривают внутренние органы человека, то они уже не внутренние, а некоторые внешние объекты и еще отражающиеся в законах солнечного света. Здесь свет иной. Там нет восприятия внутренних органов, как зрения, здесь - свое зре-ние. Впрочем, и сознание здесь свое.
Что же происходит с той первой, внешней половиной сознания? У обыкновенных ...
Продолжение на следующей странцие...
