ога превратилась в узкую каменистую тропинку. Она извивалась по крутым склонам гор и была совсем неприметной, особенно тогда, когда закончились пастбища.
По всей видимости, путь был размечен. Мы шли быстро и я понимал, что к вечеру мы будем на месте. Гор-ный воздух освежал тело, хотя солнце проходило сквозь воздух безпрепятственно. Горное солнце особенно коварное для бледнокожих. В течение часа в прохладе можно так обгореть, как не обгоришь за целый день в городе. Дедушка шел уверенно. К обеду мы вышли на место ледников, спустившихся с гор. Мы шли по твердому насту, а слева и справа росли цветы, начиная от подснежников возле кромки снега и кончая лет-ними цветами выше. Дедушка вдруг встревожился и посмотрел на меня. Увидев его взгляд, я отвлекся от созерцания гор и настроился на восприятие окружающего. Я уловил это состояние и сказал:
- Надо уйти с ледника на обочину.
Впрочем, дедушка уже повернул туда.
Вдруг мы поплыли вниз. Я совершил огромный прыжок и выбил Дуна к краю ледника. Лошадь мелькнула черным пятном и ушла в зияющую пропасть под рыхлый снег. Дедушка успел выскочить на обочину.
- Что же ты беспечный такой? - сказал я Дуну- Где твое ощущение внешнего тела?
Мы остались без провизии и запасной теплой, для ночлега в горах, одежды. Дальше пришлось идти по обо-чине ледника, но мне это нравилось больше. Когда ощущение опасной ситуации рассеялось, Дун спросил:
- Можно ли научиться чувствовать внешнее так же как и внутреннее?
- Внутреннее ты пока еще только начал различать. Тебя можно сравнить с Творцом, созидающим внутрен-ний мир. Внешний мир ты некоторым образом уже имел в зрении, слухе, обонянии, осязании, вкусе. О ка-ком восприятии ты говоришь? Разве ты не воспринимаешь внешний мир?
- Я хотел бы ощущать его...
Тут Дун запнулся.
- Как ощущать? - спросил я. - Может быть в законах энергетических связей?
- Да, - ответил Дун. - Вы же почувствовали с дедушкой опасность. Каким образом?
- Была некоторая стабильность. В ней все находилось в некоторых энергетических связях. Твое тело обяза-тельно отражает их в себе. Остается пустяк. Чувствовать свое внешнее тело. Как только начнутся в нем энергетические подвижки, так тут же, а точнее, одновременно внутри тебя произойдет то же самое. Считы-вать эту информацию и представляет из себя знание особенностей и предстоящих событий внешнего тела.
- Дается ли такая способность от рождения? - спросил Дун.
Я смутился, но твердо ответил:
- Нет. Обыденное сознание разворачивается по своим правилам. Сначала оно воспринимает только внеш-ний мир. Этими средствами оно открывает второе сознание во внутреннем мире. С этого момента человек рождает сам себя. Это второе рождение. Обучившись внутри воспринимать взаимосвязи и энергетические состояния, человек приобретает их и во внешнем мире.
- Можно ли внешними средствами развить эти свойства? - вновь спросил Дун.
- Нет, - ответил я, - разве ты видишь связи зрением? Зрением ты не видишь даже вес. Ты видишь только цвета и границы этих цветов. Это образует различные формы. На этом зрение заканчивается. Но когда ум неосознанно выносит свои законы изнутри во внешний мир, тогда ты скажешь: "Зрение имеет законы цвета: красный, синий и зеленый дают белый свет, а желтый, пурпурный и голубой также дают белый свет." Разве эти законы или законы геометрии ты видишь зрением?
- Нет, - ответил Дун. - Получается, что изнутри человек уже имеет выход во внешний мир?
- Да, - ответил я, - и это, как видишь, вылилось в науку, технику, искусство. Все считают, что это присуще внешнему миру. На деле, это нахождение внутреннего вовне.
- Так просто! - воскликнул Дун, - значит, чем больше погружаться внутрь, тем больше свойств будет появ-ляться вовне. Внешний мир стал заново рождаться тогда, когда появился ум. Но ум сделал первый малень-кий шажок. Он развил двухполярные законы энергетических связей в себе и теперь насаждает их везде. Это слабый росток двойственности: "положительное" и "отрицательное", "качество" и "количество", "добро" и "зло", "высшее" и "низшее", "плюс" и "минус". Кроме того, эти законы имеют только правостороннее дви-жение Чи. Упражняй внутреннее разнообразие и ты получишь небывалое во внешнем мире.
- Ум не сознает себя, - сказал Дун.
- Да, - ответил я, - из-за того, что он пока единственный сам в себе. Для определения чего-то нужно другое.
- Может ли это "другое" пройти вне сознания?
- Может, но для этого нужно произвести катастрофические внутренние изменения, либо иметь врожденный дар самоизменяемости во внутреннем мире.
- Как тогда считывает опасную ситуацию или предстоящее событие человек? - у Дуна нарастало любопыт-ство.
- Их называют ясновидящими, прорицателями, пророками, медиумами. Сложные изменения внутри прохо-дят в первое сознание в виде каких-либо сигналов. У каждого эти сигналы свои. У одних предчувствия, у других восприятия зрительных аллегорий, у третьих слуховые непонятности. Набирая опыт, такие люди становятся специалистами.
- Могут ли они управлять событиями?
- Нет, - ответил я. - Они способны только считывать, да и то в иносказательном виде. Кроме того, внешнее сознание должно быть при этом приторможено. Поэтому такие люди словно "не в себе" в моменты прори-цания. Они соединяются с внутренним миром и получают оттуда информацию, которую потом будут рас-шифровывать. Для создания миров и управления событиями нужно два осмысленных сознания. Это не-пременное условие.
- В месте, куда мы идем, есть маги, - сказал Дун. - Нас водили туда на обучение несколько раз. Чем отли-чаются маги от ясновидящих? Ведь они управляют событиями.
- Маг совершает тренировки. Внутри себя он задает программу и меняет там энергетические связи. Это уже осознание. Это уже тренировки.
- Там же есть женщины, которые утверждают, что свойства знахарства и магии даны им с рождения, - про-должал Дун.
- С рождения даны им не свойства магии, а прекрасное свойство соединять желаемое с изменениями во внутреннем Космосе. Представь себе, что тебе дано было бы пожелать, чтобы волосы на голове стали го-лубыми. Что произошло бы во внутреннем мире?
- Я думаю, что сначала был бы поиск, а затем сильные изменения всех энергетических процессов внутри.
- Прекрасно, - одобрил я. - Но внешний мир не оторван от внутреннего, следовательно, там тоже шел бы поиск, а затем соответствующие изменения.
Дун остановился и смотрел на меня широко открытыми от удивления глазами.
- Но тогда каждый бы творил во внешнем мире все, что хотел! - почти выкрикнул он.
- Не каждый, - с усмешкой ответил я. - Пожелай что-нибудь и я сомневаюсь, что это произойдет. Для того, чтобы свершалось, необходима либо сущностная зрелость, либо тренированность. К счастью, желают по закону ума, а ум - это недоразвитое дитя на поле энергии Чи.
Дедушка предложил передохнуть. Он тоже слышал наш разговор, я спустился к леднику, напрессовал ру-ками снег и стал его с наслаждением сосать. Свежесть талого снега насыщала тело. Дун и дедушка сдела-ли то же самое, так как родника поблизости не было. Насытившись талой водой, мы выбрались на мягкий пригорок и расположились под раскидистой елью. Синий шелк неба гармонично сливался с сединой Тянь-Шаньской ели. Величавые снега гор вошли в полуденную медитацию. Воздух словно остановился, а дуно-вение ветерка не принималось в расчет в море этого остановившегося часа созерцания.
- У меня был другой подход к магии, - сказал дедушка. - Я думал, магами рождаются, а знание Чи приобре-тают опытом и тренировками.
- Врожденные свойства являются предпосылкой, спора нет, - ответил я, - но представим себе яркий врож-денный талант музыканта, руки которого никогда не коснутся музыкального инструмента. Впрочем, даже теперь я говорю не то. Нет магии без Чи. Вопрос будет только в том: если это будет управляемым и осоз-нанным, то это не магия, а если это от яркого желания, но стихийно, тогда нужно силовое в энергетическом смысле и послушное желаниям тело. Я предпочитаю осознание.
- А мне показалось, что у тебя врожденного больше, чем приобретенного в знании, - заметил дедушка. - Вот у меня был непрестанный труд и нескончаемый поиск.
- Я рад тому, - засмеялся я, - значит искать буду и еще лет двести.
Отдохнув, мы пошли дальше. Когда Дун хотел задать очередной вопрос, я ему сказал:
- Иди в ритм. Так ты скорее приобретешь, чем через ум. На вдох тяни себя в длину и, чуть придержав, вы-брасывай себя в бесконечное ТОО. Выдох - это ХУМ. Но, чтобы поддержать себя во внешнем мире, то есть не устать быстро, выдыхай коротко на звук ХЭ. Звучание должно быть не голосом, а воздухом.
Солнце вошло в туманную пелену заката, когда мы подходили к горному поселению. В отличие от того се-ления, оно располагалось на скалах и таинственные огоньки уличных печек светились вразброс по склону горы. Залаяли собаки, но дедушка шел уверенно и вскоре мы подошли к высокой каменной стене. Ворота были такие же высокие и массивные, словно здесь собирались выдерживать осаду.
"Традиция, наверное", - подумал я.
Нам открыл боковую дверку мужчина в черной накидке и, не говоря ни слова, предложил следовать за ним. Все постройки здесь были из камня. Мужчина провел нас внутрь каменных строений и по извилистому про-улку привел в небольшую комнату. Комната была из камня, но чисто выбелена.
"Уж не в пещере ли мы?" - осматривал я тяжеловесные стены и потолок.
- Да, мы в пещере, - сказал мне дедушка. - Здесь многие комнаты в пещерах. Эта - обитель мудрейших. Они - хранители знаний. У вас есть библиотеки, а у нас знания хранят живые носители. От этого и знание живое. Можно считать, что здесь каждый человек это ни книга, а наука. Мудрость здесь исчисляется ни умом, а владением. Поэтому я и привел тебя сюда. Не знаю, что побудило старцев нашего Совета, но ты будешь первым из европейцев, который прибыл сюда. О нас здесь уже знают.
"Как? Откуда они узнали?" - чуть было не спросил я, но сдержался и в голове чуть промелькнуло: "Разбе-ремся".
Нам принесли чай с пенкой, снятой с кипяченого молока и просяные лепешки. Тот же самый мужчина не-множко постоял и ушел куда-то. Вернулся он со сливочным маслом, аккуратно положенным на деревянную тарелку. Он ушел. Лепешки были еще горячими и я подумал, что их испекли специально для нас. Масло таяло на лепешках, придавая им особый аромат.
- Вкусно, - сказал Дун.
- Здесь все вкусное, - многозначительно ответил дедушка.
В углу было постлано на небольшом возвышении из камня. Дедушка пошел и лег. Дун сел в углу возле масляного светильника и мечтательно устремил взгляд в потолок. Он, наверное, мечтал как разовьет до небывалого совершенства Чи и второе сознание и будет сразу и почитаемым магом и великим астрологом, и знатоком человеческих дум. Он будет видеть судьбы людей, их сущности. Но он не понимал, что все это мечты из того, что уже есть. Каждый день он видит солнце, небо, людей с их судьбами. Что еще надо? Но гонит вперед дхарма движения, которая присуща самому сознанию. Блажен тот, кто в иллюзии. Посочувст-вовать можно тому, в ком иллюзия угасла.
Я вышел на улицу. Горная луна повисла над долиной. Ее бледный свет заливал тайной горы и освещал небо. Звезды прорывались сквозь ее свет. Я усмехнулся:
"Когда заходит солнце, то тысячи звезд освобождаются из-под солнца. Каждая из них - солнце. Но вот по-является луна с ее холодным отражением и солнце освещает землю тусклым светом. А звезды еще пыта-ются мерцать своим величием."
Горное, залитое лунным светом, селение готовилось ко сну. По-видимому, здесь ложились рано и подни-мались тоже рано. Электричества здесь не было. Да и к чему оно там, где владение величайшими знания-ми было непосредственным. Я долго любовался луной и таинственными стенами этого святилища. Уже со-баки лаяли редко и вразбежку, так, на всякий случай, а я все сидел в созерцании мира и своеобразия гор. Что ум?! Трудно даже изобразить и страшно сопоставлять такие восприятия сознания. Ум сухой и ничтож-ный. Кажется, что здесь, в этих восприятиях вложено потрясающее значимое и бесконечное. Кажется, что стоит только нырнуть туда, в эти тайны и необъятные сущности, как сразу там потеряешься и утонешь на-всегда. И в...
Продолжение на следующей странцие...
