Это издание адресовано всем, кто уже прикоснулся к ээотерике
Дальнего Востока -- будь то поклонники ушу, традиционной медицины,
живописи или музыки. Здесь собраны тексты, написанные более 20-ти
веков назад теми, кто считается сейчас древними учителями школы Дао.
"Путь, который можно пройти -- не истинный Путь. Имя, которое можно
назвать, -- не постоянное Имя". "Говорящий не знает, знаюда впервые
было нарушено молчание, и даосизм, учение Рода Хаоса, начал выходить
на сцену официальной китайской культуры. Прежде то было темное,
неясное магическое знание, затерянное в ущельях гор, в лабиринтах
городских улиц, надежно спрятанное в тумане повседневного и
общеизвест- ного. Молчаливое, бесформенное -- не несло ли оно в себе
большей чистоты, чем позднейшие утонченные размышления? Кто знает,
как много уграгип Восток, когда начал говорить о том, что приводит
к немоте. Кто знает, как много сохранил Запад, молчаливый и по
нынешний день.
Пусть каждый найдет здесь пищу для чувств и размышлении.
"Слова нужны для обретения мысли, но кто обрел мысль, уже не
нуждается в словах".

ЯЯ
Hедеянием небо достигает чистоты, недеянием земля достигает
покоя. При слиянии недеяния их обоих развивается [вся] тьма вещей.
Hеразличимо, неуловимо [они] исходят из ничего; неразличимы,
неуловимы, не обладают образом. [Вся] тьма вещей зарождается в
недеянии. Поэтому и говорится: "Hебо и земля бездействуют и все
совершают". А кто из людей способен достичь недеяния?

ЯЯ
Цзи Синцзы тренировал бойцового петуха для чжоуского царя
Сюаньвана. Чериез десять дней [царь] спросил:
-- Готов ли петух к бою?
-- Еще нет. Пока самонадеян, попусту кичится.
Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.
-- Пока нет. Еще бросается на [каждую] тень, откликается на
[каждый] звук.
Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.
-- Пока нет. Взгляд еще полон ненависти, сила бьет через
край.
Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.
-- Почти [готов]. Hе встревожится, пусть даже услышит
[другого] петуха. Взгляни на него -- будто вырезан из дерева.
Полнота его свойств совершенна. Hа его вызов не посмеет откликнуться
ни один петух -- повернется и сбежит.

ЯЯ
Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он -- бабочка, весело
порхающая бабочка. [Он] наслаждался от души и не сознавал, что он
-Чжоу. Hо вдруг проснулся, удивился, что [он] -- Чжоу, и не мог
понять: снилось ли Чжоу, [что он] -- бабочка, или бабочке снится,
[что она] -- Чжоу. Это и называют превращением вещей, тогда как
между мною, [Чжоу], и бабочкой непременно существует различие.

ЯЯ
Ле, Защита Разбойников, стрелял [на глазах] у Темнеющею Ока:
натянул тетиву до отказа поставил на предплечье кубок с водой и
принялся целиться. Пустил одну cтpeлy, за ней другую н третью, пока
первая была еще в полете. И все время оставался [неподвижным],
подобным статуе.
-- Это мастерство при стрельбе, но не мастерство без
стрельбы, -- сказал Темнеющее Око. -- А смог бы ты стрелять, если бы
взошел со мной на высокую гору и встал на камень, висящий над
пропастью глубиной в сотню жэней?
И тут Темнеющее Око взошел на высокую гору, встал на камень,
висящий над пропастью глубиной в сотню жэней, отступил назад [до тех
пор, пока его] ступни до половины не оказались в воздухе, и знаком
подозвал к себе Ле, Защиту Разбойников. Hо тот лег лицом на землю,
обливаясь холодным лотом [с головы] до пят.
-- У настоящего человека, -- сказал Темнеющее Око, --
душевное состояние не меняется, глядит ли [он] вверх в синее небе,
приникает ли, вниз к Желтым источникам, странствует ли ко [всем]
восьми полюсам. Тебе же ныне хочется зaжмуритбся от страха.
Опасность в тебе самом!

ЯЯ
Творящий Благо спросил Чжуанцзы:
-- Бывают ли люди без страстей?
-- Бывают. -- ответил Чжуанцзы.
-- Как можно назвать человеком человека без страстей?
-- Почему же не называть его человеком, [если] путь дал такой
облик, а природа сформировала такое тело?
-- Если называется человеком, как может он быть без страстей?
-- Это не то, что я называю страстями. Я называю бесстрастным
такого человека, который не губит свое тело внутри любовью н
ненавистью; такого, который всегда следует естественному н не
добавляет к жизни [искусственного].
-- [Если] не добавлять к жизни [искусственного], -- возразил
Творящий Благо, -- как [поддерживать] существование тела?
-- Путь дал [человеку] такой облик, природа сформировала
такое тело, -- повторил Чжуанцзы. -- А ты относишься к своему разуму
как к внешнему, напрасно расходуешь свой эфир: поешь, прислонясь к
дереву; спишь, опираясь о столик. Природа избрала [для] тебя тело,
а ты споришь о том, что такое твердое и белое.

ЯЯ
Дядя Дракона сказал Вэнь Чжи:
-- Тебе доступно тонкое искусство. Я болен. Можешь ли меня
вылечить?
-- Повинуюсь, приказу -- ответил Вэнь Чжи. -- Hо сначала
расскажи о признаках твоей болезни.
-- Хвалу в своей общине не считаю славой, хулу в царстве не
считаю позором; приобретая, не радуюсь, теряя, не печалюсь. Смотрю
на жизнь, как и на смерть; смотрю на богатство, как и на бедность;
смотрю на человека, как и на свинью: смотрю на себя, как и на
другого; живу в своем доме, будто на постоялом дворе; наблюдаю за
своей общиной, будто за царствами Жун и Мань. [Меня] не прельстить
чином и наградой, не испугать наказанием и выкупом, не изменить ни
процветанием, ни упадком, ни выгодой, ни убытком, не поколебать ни
печалью, ни радостью. Из-за этой тьмы болезней не могу служить
государю, общаться с родными, с друзьями, распоряжаться женой и
сыновьями, повелевать слугами и рабами. Что это за болезнь? Какое
средство может от нее излечить?
Вэнь Чжи велел больному встать спиной к свету и стал его
рассматривать.
-- Ах! -- воскликнул он. -- Я вижу твое сердце. [Его] место,
целый цунь, пусто, почти [как у] мудреца! В твоем сердце открыты
шесть отверстий, седьмое же закупорено. Возможно, поэтому [ты] и
считаешь мудрость болезнью? Hо этого моим ничтожным искусством не
излечить!

ЯЯ
Учитель Лецзы стал учиться.
Прошло три года, и [я] изгнал из сердца думы об истинном и
ложном, а устам запретил говорить о полезном и вредном. Лишь тогда
удостоился [я] взгляда Старого Шана. Прошло пять лет, и в сердце
родились новые думы об истинном и ложном, устами по-новому заговорил
о полезном и вредном. Лишь тогда [я] удостоился улыбки Старого Шана.
Прошло семь лет, и, давая волю своему сердцу, [уже] не думал ни об
истинном, ни о ложном, давая волю своим устам, не говорил ни о
полезном, ни о вредном. Лишь тогда учитель позвал меня и усадил
рядом с собой на циновке. Прошло девять лет, и как бы ни принуждал
[я] свое сердце думать, как бы ни принуждал снои уста говорить, уже
не ведал, что для меня истинно, а что ложно, что полезно, а что
вредно; не ведал, что для других истинно, а что ложно, что полезно,
а что вредно. Перестал [отличать] внутреннее от внешнего. И тогда
все [чувства] как бы слились в одно: зрение уподобилось слуху, слух
-- обонянию, обоняние -- вкусу. Мысль сгустилась, а тело
освободилось, кости и мускулы сплавились воедино. [Я] перестал
ощущать, на что опирается тело, на что ступает нога, о чем думает
сердце, что таится в речах. Только и всего. Тогда-то в законах
природы [для меня] не осталось ничего скрытого.

ЯЯ
Свет спросил у Hебытия:
-- [Вы] учитель, существуете или не существуете? -- Hо не
получил ответа. Вгляделся пристально в его облик: темное, пустое.
Целый день смотри на него -- не увидишь, слушай его -- не услышишь,
трогай его -- не дотронешься.
-- Совершенство! -- воскликнул Свет. -- Кто мог бы [еще]
достичь такого совершенства! Я способен быть [или] не быть, но не
способен абсолютно не 6ыть. А Hебытие, как [оно] этого достигло?

ЯЯ
Младенец, родившись, способен овладеть речью и без великого
учителя, [ибо] живет вместе с говорящими.

ЯЯ
Творящий Благо сказал Чжуанцзы:
-- Ты говоришь о бесполезном.
-- С тем, кто познал бесполезное, можно говорить и о
полезном, -- ответил Чжуанпзы. -- Ведь земля и велика, и широка, а
человек ею пользуется [лишь] в размере cвоей стопы. А полезна ли еще
человеку земля, когда рядом с его стопою роют [ему] могилу влоть до
Желтых источников?
Бесполезна, -- ответил Творящий Благо.
-- В таком случае, -- сказал Чжуанцзы, -- становится ясной и
польза бесполезного.

ЯЯ
Циньцзы спросил Ян Чжу:
-- Выдернул бы ты у себя один волосок, если бы это могло
помочь миру?
-- Миру, конечно, не помочь одним волоском.
-- А если бы можно было? Выдернул бы?
Ян Чжу промолчал.
Циньцзы вышел и передал обо всем Мэнсунь Яну.
Мэнсунь Ян сказал:
-- Ты не проникся мыслью учителя. Разреши тебе [это]
объяснить. Согласился бы ты поранить себе кожу, чтобы получить тьму
золота?
-- Согласился бы.
-- Согласился бы ты лишиться сустава, чтобы обрести царство?
Циньцзы промолчал.
-- Рассудим. Ведь волосок меньше кожи; кожа меньше сустава.
Однако ведь, по волоску собираясь, и образуется кожа, и кожа,
собираясь, образует сустав. Разве можно пренебречь даже волоском,
если он -- одна из тьмы частей тела?
-- Мне нечего тебе ответить. -- сказал Циньцзы. -- Hо если
спросить о твоей речи Лаоцзы и Стража Границы, [они] признали бы
справедливыми твои слова; если спросить о моей речи великого
Молодого Дракона и Мо Ди, они признали бы справедливыми мои слова.
Мэнсунь Ян, обратившись к своим ученикам, заговорил о другом.

ЯЯ
Янь Юань сказал:
-- [Я], Xoй, продвинулся вперед.
-- Что это значит? -- спросил Конфуций.
-- [Я], Хой, забыл о милосердии и справедливости.
-- Хорошо, [но это] еще не все.
Hа другой день Янь Юань снова увиделся с Конфуцием и сказал:
-- [Я], Xoй, продвинулся вперед.
-- Что это значит? -- спросил Конфуций.
-- [Я], Хой, забыл о церемониях и о музыке.
-- Хорошо, [но это] еще не все.
Hа следующий день Янь Юань снова увиделся с Конфуцием и
сказал:
-- [Я], Хой, продвинулся вперед.
-- Что это значит? -- спросил Конфуций.
-- [Я], Хой, сижу и забываю [о себе самом].
-- Что это значит, "сижу и забываю [о себе самом]"? --
изменившись в лице, спросил Конфуций.
-- Тело уходит, органы чувств отступают. Покинув тело и
знания, [я] уподобляюсь всеохватывающему. Вот что означает "сижу и
забываю [о себе самом]".
-- Уподобился [всеохватывающему] -- значит, освободился от
страстей; изменился -- значит, освободился от постоянного. Ты,
воистину, стал мудрым! Дозволь [мне], Цю, следовать за тобой.


ЯЯ
В Чжэн был Колдун по имени Цзи Сянь. Точно бог, узнавал [он],
кто родится, а кто умрет, кто будет жить, а кто погибнет. кого ждет
счастье, а кого беда, кого долголетне, кого ранняя смерть, и
назначал [каждому] срок -- год, луну, декаду, день. Завидев его,
чжэнцы уступали дорогу.
Лецзы встретился с Колдуном и подпал под его чары. Вернувшись
же, обо всем рассказал учителю с Чаши-[горы]:
-- Ваше учение...


Продолжение на следующей странцие...