ому и говорится:

"Будь осторожен в словах -- с ними согласятся.
Будь осторожен в поступках -- за ними последуют".

Поэтому-то мудрые люди наблюдали за выходящим, чтобы узнать
входящего; наблюдали за прошлым, чтобы узнать будущее. В этом и
заключается [естественный] закон предвидения. Мера -- с себе самом,
а подтверждение <опыт> -- в других. Другие любят меня, и я их
непременно люблю, другие ненавидят меня, и я нх непременно ненавижу.
Испытующий и Воинственный любили Поднебесную и стали царями,
Разрывающий на Части и Бесчеловечный ненавидели Поднебесную и
погибли. Вот это и есть подтверждение [на опыте]. Того, кто без
учения хочет понять и меру и подтверждение, сравним с тем, кто
выходит, но не через двери, идет, но не по дороге. Разве не трудно
будет такому добиться полезного? Когда-то [я] познавал добродетель
Священного Земледельца, Владеющего огнем, изучил предания об
Ограждающем и Молодом Драконе, [царствах] Шан и Чжоу, речи
законодателей и мудрых [и понял]: не бывало, чтобы без этого учения
[могли] определить [причины] существования и гибели, расцвета и
упадка.

ЯЯ
Янь Хой спросил:
-- Те, кто спрашивает об учении, домогаются богатства. Hыне
же [я] обрел жемчужину, значит, разбогател. Какая же выгода от
учения?
Учитель Лецзы ответил:
-- Удачно [задал вопрос]! Ведь я тебе [об этом] еще не
говорил. Разрывающий на Части и Бесчеловечный ценили только выгоду,
презирали учение, поэтому и погибли. Человек, [который] не знает
долга и только ест, подобен курице или собаке. Те, кто дерется и
бодается, вырывая [друг у друга] пищу, и признает победителя
вожаком, подобны хищным птицам и зверям. Тот, кто, уподобляясь
курице или собаке, хищной птпцс или зверю, стремится обрести
уважение людей, [ничего] не добьется. Если же не обретет уважения,
[его] настигнут опасность и позор.

ЯЯ
Лецзы учился стрелять. Попав в цель, попросил [указаний] у
Стража Границы. Страж Границы задал вопрос:
-- Знаешь ли ты, почему попал в цель?
-- Hе знаю.
-- [Значит], еще не овладел [мастерством].
Лецзы ушел, упражнялся три года и снова [явился] с докладом.
Страж Границы спросил:
-- Знаешь ли ты, почему попал в цель?
-- Знаю, -- ответил Лецзы.
-- [Теперь] овладел [мастерством]! Храни и не забывай!
Поступай так, [изучая] не только стрельбу, но и себя самого, и
царство. Ибо мудрый человек познает не существование и гибель, а их
причины.

ЯЯ
Лецзы сказал:
-- Полный красоты -- горд, полный сил -- необуздан, с ними
нельзя говорить об учении. Поэтому [пока] не поседеют, [с ними] не
стоит и говорить об учении, а еще менее -- о его осуществлении.
Hеобузданному люди не могут советовать. [Если же] люди не могут
[ему] советовать, то [он] остается одиноким, без помощников. Умный
полагается на людей, поэтому и в старости не дряхлеет, знания [у
него] исчерпывающие и беспорядков не возникает. Трудность управления
царством не в том, чтобы самому быть умным, а в том, чтобы находить
умных.

ЯЯ
Совершенный от Северных Ворот сказал Желтому предку:
-- [Вы], владыка, исполняли мелодию "Восход солнца" на
просторах у озера Дунтин. Я стал ее слушать н сначала испугался,
затем предался бездействию, под конец пришел в смятение.
Взволнованный, молчал н [долго] нс мог овладеть собой.
-- Ты близок к истине, -- ответил Желтый Предок. -- Я сложил
[эту] мелодию с помощью человеческого, настроил [цннь] с помощью
природного, исполнил с помощью обрядов и долга, наполнил ее великой
чистотой. [Ведь] настоящая мелодия сначала соответствует людским
делам, согласуется с естественными законами, осуществляется с
помощью пяти добродетелей, отвечает естественности; затем она
приводит к гармонии четыре времени года, к великому единству --
[всю] тьму вещей. Одно время года сменяется другим и соответственно
рождается [вся] тьма вещей, то расцветая, то увядая, с постоянным
распределением [дел] гражданских и военных. [Эфир] прозрачный и
[эфир] мутный [с помощью сил] жара и холода гармонически
соединяются, в потоках света [слышится] их звучание. [Чтобы]
насекомые очнулись от спячки, я пробуждаю их раскатами грома. Конец
без исхода, начало -- без зачина. То смерть, то рождение, то упадок,
то подъем -- [эти явления] постоянны и бесконечны, но каждый раз
неожиданны, поэтому ты и испугался.
Я снова заиграл мелодию, объединяющую [силы] жара и холода,
озарил ее сиянием солнца и луны. Звуки то прерывистые, то протяжные,
то нежные, то суровые, изменяются [все они] в единстве. В них
постоянство, ибо нет главенстующего. В долине -- [звуки] наполняют
всю долину, в котловине -- всю котловину. [Размах] мелодии
определяется объемом вещи; прегради все щели -- и сохранится [ее
сила]. Она широка и свободна название ее высокое и светлое. Поэтому
души предков и бога будут держаться во мраке, а солнце н луна,
планеты и звезды -- продвигаться своим порядком. Я останавливался
вместе с теми, у которых есть предел, двигался вместе с теми,
которые бесконечны. Я размышлял о них, но не мог их постичь; смотрел
на них, но не смог их увидеть; следовал за ними, но не мог их
догнать. Бездумно стоял [я] на пути к четырем пустотам, опираясь на
высокий платан, и пел. Зрение истощилось в стремлении всё увидеть,
силы истощились в стремлении все догнать. Я не сумел [всего]
достичь, и тело наполнилось пустотой, успокоилось, поэтому-то н [ты]
упокоился и предался бездействие.
Я снова заиграл, не ленясь, соединив мелодию с естественной
жизнью. [Звуки] следовали беспорядочно, бесформенные, будто в
зарослях мелодии леса. Разливаясь широко, но не растягиваясь,
сумрачная, смутная, [почти] беззвучная, [она] ниоткуда не исходила,
задерживалась в глубокой тьме. Одни называли ее умиранием, другие --
рождением: одни -- плодом, другие -- цветением. В движении, в
течении [она] рассеивалась, перемещалась, не придерживаясь
постоянного. В мире в ней сомневались, [предоставляя] мудрому [ее]
изучать. Мудрый не постигал [ее] природу, а следовал естественности.
Творческая сила природы еще не затрагивалась, а [все] пять органов
чувств уже наготове. Это и называется естественной мелодией: слов
нет, а сердце радуется. Поэтому род Влалеющего Огнем ее и
[прославил] в гимне.

Вслушался -- звука ее не услышишь.
Формы ее не увидишь, всмотревшись.
Hебо заполнит, наполнит и землю,
Шесть полюсов обнимая собою.

Ты захотел ее услышать, но не воспринял, а поэтому и пришел
в смятение. Мелодию [я] начал со страха, страх и вызывает
наваждение. Затем я снова [заиграл] ленивее, [ты] предался
бездействию, поэтому [вce] и отступило. В заключение же [я] вызвал
смятение. От смятения приходят к омрачению, от омрачения -- к пути.
Путем можно наполниться и с ним пребывать.


ЯЯ
При чжоуском царе Му из страны на крайнем Западе явился
человек, владеющий [силой] превращений. Входил в огонь и воду,
проходнл через металл и камень, переворачивал горы, менял течение
рек, передвигал обнесенные стенами города. Поднимался в пустоту и не
падал, проходил сквозь твердое, не встречая препятствий, тысячам и
десяткам тысяч его превращении не было конца. Он изменял и форму
вещей и мысли людей.
Царь My почитал его, словно духа, служил ему, словно царю,
уступил ему царские покои, угощал его мясом вскормленных для жертв
быков, баранов, свиней; чтобы развлекать его, отбирал лучших
девушек-певиц. Однако тот человек не мог жить в царских покоях,
находя их низкими и безобразными: не мог есть яств царской кухни,
находя их сырыми и зловонными; не мог приблизиться к царским
наложницам, находя их некрасивыми и вонючими.
Тогда царь My стал воздвигать для него строение, [призвав на
помощь] все искусство [своих] мастеров по глине и дереву, по окраске
красным и белым. [Все] пять сокровищниц опустели, пока башня была
закончена. Высотой в тысячу жэней, она возвышалась над вершиной
Южной горы и называлась Вздымающейся к Hебу башней. Для башни
выбрали красивейших из дев в [Царствах] Чжэн и Вэй, умастили [их]
ароматными маслами, подрисовали [им] брови -- усики бабочки, убрали
прическу шпильками, продели [в уши] серьги, одели их в тончайший
холст, подчернили брови, украсили нефритовыми подвесками, различными
душистыми травамн. Заполнив башню, [красавицы] сыграли песни
"Принимаем облака", "Шесть драгоценных нефритов", девять тактов
мелодии ["Великое] Цветение", "Утреннюю росу", чтобы развеселить
человека владевшего [силой] превращений.
Каждую луну [царь] подносил [ему] драгоценные одежды, каждое
утро -- тонкие яства. Тот же до всего снисходил как бы нехотя.
Прожив недолго [в башне, тот человек] пригласил царя
прогуляться. Держась за его рукав, царь взлетел с ним ввысь на самое
Срединное небо и очутился в его дворце. Дворец был построен из
золота и серебра, усыпан жемчугом и нефритом. Возвышался [он] и над
облаками и над дождем, а на чем покоился -- неведомо. Издали он
казался пушистым облаком. Все здесь для зрения и слуха, обоняния и
вкуса рыло иным, чем в мире людей. Царь, считая, что оказался
поистине в обители предков -- Чистейшей Столице Пурпурной Звезды,
[наслаждался] красотой мелодии небесной музыки. Hаклонив голову,
царь увидел внизу свой дворец и террасы, похожие на комья земли и
кучи хвороста. Царю казалось, что прожил [он] здесь десятки лег, не
вспоминая о своей стране. Hо [вот] человек, владевший [силой]
превращений, снова пригласил царя прогуляться, и [они] пришли туда,
где наверху не видно было ни солнца, ни луны, а внизу -- ни рек, ни
морен. Свет и тени ослепили царя, и [он] не мог ничего разглядеть;
звуки и эхо оглушили царя, и [он] не мог ничего расслышать. Все его
кости и внутренние органы затрепетали, [он] не мог сосредоточиться,
мысли [у него] омрачились, жизненная сила истощилась, и [он] стал
уговаривать того человека вернуться обратно. Тот [его] толкнул, и
царь камнем свалился в пустоту.
Очнулся [он] на том же месте, что и прежде; в свите были те
же люди, что и прежде; вино перед ним еще не остыло, кушанья еще не
высохли.
-- Откуда [я] прибыл? -- спросил царь.
-- Государь [сидел] задумавшись, -- ответили слева и справа.
Тут царь My впал в беспамятство. Пришел в себя [лишь] через
три месяца и снова спросил человека, владевшего [силой] превращений.
Тот ответил:
-- Разве мы с государем двигались? [Hет!] Мы странствовали
мысленно. А разве место, где [мы] жили, не иное, чем дворец
государя? Разве места, где странствовали, не отличались от
заповедника государя? Привыкнув к постоянному, сомневаешься в
возможности забыться на время? При высшем же изменении в один миг
можно исчерпать все возможные формы.
В большой радости царь перестал заботиться о государственных
делах, наслаждаться своими наложницами и всеми мыслями предался
далеким странствиям.
[Он] приказал запрячь в две колесницы восемь своих добрых
коней. В переднюю колесницу запрягли справа Рыжего Черногривого,
слева -- Зеленое Ухо, правой пристяжной -- Рыжего Быстроногого,
слева -- Белую Жертву....


Продолжение на следующей странцие...