секса, а к накопленной силе. Несмотря на ужасную опасность, ходят
слухи, что Карлос собрал лишь двух ветров. Я считаю все это лишь выдумкой,
так как один из его ветров написал мне письмо.
Рамона Дю Вент -- индеанка с равнин и ученица шамана, преподающего в крупном
университете. Во время выступлений Кастанеды в Ирвине она и ее подруга
Марджори Дилл были студентками-выпускницами. Обе как раз проходили стадию
интереса к оккультизму и были совершенно покорены открытиями Кастанеды в
области шаманских познаний в магии. Дю Вент с удивлением обнаружила в них
сходство с дзен и работами Фредерика Перлса -- элементы, которых она никогда
раньше не замечала в исконных индейских традициях. "Как же я могу такое
упустить?" -- спросила она себя.
Дилл получила от Кастанеды особые инструкции. Она представила ему Дю Вент и
они втроем отправились обедать. Дю Вент очень быстро произвела на Кастанеду
впечатление прекрасного кандидата в магические сферы. Он договорился с ней еще
об одном обеде, но, по своему обычаю, не явился на него. Дилл защищала его
перед Дю Вент, объясняя, что у него масса забот, гораздо более важных, чем
свидания с кандидатками в ученицы. Вскоре, однако, Дилл сообщила Дю Вент, что
они вдвоем были избраны ветрами Карлоса. Дю Вент была счастлива узнать, что
стала такой избранницей, поскольку посвящение в качестве ветра сразу даровала
бы ей высокий статус в магии, который иначе можно было бы обрести лишь долгими
и упорными упражнениями. По крайней мере, она узнает, является Кастанеда
настоящим магом или всего лишь обманщиком. Дю Вент очень надеялась на первое,
поскольку учеба в университете к тому времени изрядно ей надоела.
Чтобы подготовить Дилл к посвящению, Кастанеда поставил перед ней задачу
видения, привел ее на место силы в Малибу, выстроил там шалашик и оставил ее
там медитировать. Он сказал, что она должна оборвать свои связи с друзьями, на
которые только бессмысленно тратится время, избавиться от собаки, которой тоже
уделяется слишком много внимания, и воздерживаться от секса с кем-либо, кто
не является магом или, по крайней мере, учеником мага. Он сказал, что
беспорядочные половые связи растрачивают силу мага. Дю Вент это показалось не
очень-то индейской идеей, но в бой она вступила, услышав о необходимости
расстаться с собакой, поскольку у нее их было три. Она потребовала
доказательств недопустимости собак, описанных в полевых журналах Карлоса, но
он тогда жил в прицепе грузовика, мылся в душевых ближайшего гимнастического
зала и оставил все свои записи в Лос-Анджелесе. Дилл хотела узнать, когда
именно произойдет посвящение. Кастанеда сказал, что выяснит это в Мексике,
после того, как они с Доном Хуаном закончат последние приготовления.
На следующей встрече Кастанеда сказал, что _курил_ их обеих вместе с Доном
Хуаном, который _увидел_, что они подходят в качестве ветров, однако момент
посвящения в подробности и срок самого ритуала инициации еще не определился.
Ветерками начало овладевать раздражение. Кастанеда признался, что предстоящее
до безумия пугает его и что он сам не знает, сможет ли решиться на все это.
Ветры начали успокаивать его. Примерно неделю спустя он рассказал, что только
что вернулся из Мексики и что Дон Хуан приказал приступить к посвящению ветров
без промедления, пока имеют силу благоприятстсвующие этому знаки. Ветры
сказали, что ко всему готовы. Кастанеда пришел в возбуждение. Ветры спросили,
что с ним. Кастанеда сказал, что ритуал оказался еще более ужасным, чем он
ожидал. Ветры спросили, что именно в нем такого ужасного. Кастанеда сказал,
что он включает ритуальные совокупления. Дилл спросила, когда это должно
произойти. Дю Вент подумала: "Почему бы и нет? -- Мне это никак не повредит,
но я либо сразу же стану шаманом, либо покончу со всем этим."
Дилл спросила, означает ли это групповой секс? Кастанеда сказал, что конечно,
нет, и инициация будет проходить с каждой по отдельности, в том порядке, в
каком он нашел их, то есть первой будет Дилл, а второй -- Дю Вент. Дилл
сказала: "Я готова", Дю Вент: "А у меня будет время подумать". Кастанеда
сказал, что после этой новости вся его решительность исчезла. Дилл ответила,
что как раз в этом нет ничего особо страшного. В один прекрасный день он
позвонил ей и сказал, что время пришло. Дилл спрятала своего пса в задней
комнате. Кастанеда нерешительно вошел. Дилл попыталась привести его в чувства.
Он сказал, что чувствует, что что-то не так. Она сказала: "Ну, давай,
проинициируй меня." В этот момент собака залаяла. Кастанеда с упреком
посмотрел на Дилл, и заявил, что ей никогда не пройти посвящения, если она не
будет соблюдать простейшие правила магии. После этого он вышел. Дилл была
просто в бешенстве.
В следующую встречу она издевалась над противоречиями его заметок. Он сказал,
что многие люди проявляют к нему чрезмерную требовательность. "Ты не поверишь,
но позавчера в мой офис ввалилась толпа хиппи. Они привели девушку в белом
одеянии, с цветами в волосах, и хотели, чтобы я сорвал цветок ее
девственности." Дилл заявила, что нет никаких доказательств подлинности ни
одной его истории и она считает, что он их просто выдумал, включая и самого
Дона Хуана. С этой минуты ей необходимы доказательства каждого его слова.
И с той поры она никогда его не видела. Он испарился.
"Почему же он не провел обряд посвящения?" -- спросил я Дю Вент. -- "Мне он
не показался особо трудным."
"Марджори слишком энергична." -- ответила Дю Вент. -- "Я думаю, его
интересуют более пассивные женщины." Возможно, это так и есть, однако нам
следует вспомнить, что привлечение ветров не подразумевает сексуального
подхода -- это вопрос накопления силы. Мне кажется, Кастанеда проверял,
достаточно ли силы накопил он, пытаясь заставить двух разумных и
трезвомыслящих женщин, с которыми у него не было любовных отношений, поверить
в эту абсурдную историю и выполнить его самые нелепые требования.
Кастанеда поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе в 1959 году, в
тот же год, когда стал гражданином США. Свою докторскую степень он получил в
1973 году. За исключением его романа-диссертации и одной статьи, прочитанной
на профессиональной конференции, у него не было никаких научных публикаций.
Если не считать непродолжительной работы помощником преподавателя в
университете Лос-Анджелеса, его единственной преподавательской деятельностью
был трехмесячный курс лекций в университете в Ирвине весной 1972 года. Можно
вполне обоснованно утверждать, что в 1972 году сочинительство стало его
единственным занятием и это стало его карьерой на всю оставшуюся жизнь.
Поскольку его литературная деятельность совмещает сочинительство и
фальсификацию, его герой несколько напоминает о двух других достаточно
известных мистификациях, которые, как я подозреваю, он старательно изучил.
Вышедшая в 1959 году книга "Великий самозванец" могла научить его, как следует
избегать возможных ловушек, а образцами для подражания могли стать материалы
статей о романисте Б.Трэйвене. Кроме того, довольно популярная в 1959 году
среди студентов-антропологов книга Вейнера "Незаметный подлог" показала,
каких успехов способны достигать целеустремленные научные фальсификаторы.
Четырнадцать лет безукоризненного исполнения роли, которую Кастанеда играл в
Калифорнийском университете, являются серьезным возражением против идеи о том,
что его нечаянно затянуло в мошенничество с Доном Хуаном. Я уверен, что уже к
1960 году он прекрасно осознавал, что собирается сделать, и выстроил четкий
стратегический план, требовавший лишь тактических поправок по ходу дела.
Решающим отличием Кастанеды от Б.Трэйвена заключается в том, что Трэйвен
признавал свои приключенческие истории художественной литературой, тогда как
Кастанеда стал называть свои сказки о феях отчетами о полевых наблюдениях.
Тем не менее, у них много общего. Оба использовали псевдонимы и стирали свои
личные истории; жизнь Кастанеды еще вполне возможно восстановить в подлинном
свете, но в отношении Трэйвена это вряд ли когда-то удастся. Оба избегали
фотокамер, имели неясные брачные связи и неопределенные места жительства,
чрезвычайно много читали, и прочитанное оказывало большое влияние на их
творчество. Каждому из них пришлось тяжело трудится, чтобы из неизвестного
писателя превратится в автора бестселлеров. Оба писали как на английском, так
и на иностранном языке, что вызвало значительную путаницу различающихся версий
их произведений. Оба создавали стремительные сериалы, правда, Трэйвен был
более плодовит и скор, чем Кастанеда. Оба писали о Мексике и смешивали
индейские и европейские культурные традиции. Каждый сталкивался с
кинорежиссерами; Трэйвен -- с Джоном Хастоном, экранизировавшим "Сокровища
Сьерра-Мадре", а Кастанеда -- со Стерлингом Силлифантом, который хотел снять
фильм по "Учению Дона Хуана". Английский язык у обоих отмечен странностями
стиля иностранцев, что иногда приводит к непредумышленному юмору; Трэйвен был
старше и писал смешнее, чем Кастанеда: "заткни челюсти", "дать в почки", "что
за тысячу чертей ты делаешь?". Кастанеда был хитрым и уклончивым уже в Перу,
поэтому очевидно, что он не унаследовал эти черты от Трэйвена, но сам пример
Трэйвена мог вдохновить его.
Фердинанд Демара пытался подвизался на многих поприщах: школьный учитель,
монах, тюремщик, декан колледжа и морской хирург. Он не закончил даже среднюю
школу, но подделывал свои документы об образовании, вступал в конфликт с
законом, и каждый раз (по крайней мере, насколько это известно) его
разоблачали и изгоняли с позором. Единственным, чего он добился, стала
известность. О нем написали книгу, и сняли фильм по мотивам его жизни. Любому
молодому начинающему мистификатору просто необходимо прочитать о Демаре, у
которого можно научиться множеству трюков и приобрести опыт его разнообразных
ошибок. Одной из основных ошибок были попытки заняться деятельностью, для
которой у него не хватало мастерства. Другой -- то, что он не смог стать самоу
себе хозяином. Третьей -- нарушения закона. Кастанеда удачно избежал подобных
оплошностей. Он стал самостоятельным автором и ведущим в мире специалистом по
этнометодоаллегористике, к которой невозможно применить никакое
законодательство. Ниже приведены несколько строк из "Великого самозванца"
Роберта Кричтона, которые вполне могли послужить одним из руководств к
действию для Кастанеды:
Чтобы преуспеть, любому самозванцу необходимо побыстрее понять и полностью
положиться на то, что бремя доказательств всегда ложится на обвинителя
[стр. 66]. "Я стану величайшим лжецом. Я никому никогда не скажу ни слова
правды -- и тогда все мои отдельные выдумки обретут единство, структурную
целостность и станут звучать более похожими на правду, чем сама правда."
[стр. 142] "Я называю это законом мимолетности Демары, или невидимым
прошлым." [стр. 86] Чем сильнее в это вовлечены какие-либо организации,
тем больше им приходится волноваться об общественном мнении в случае
обнаружения обмана. На самом деле, первым о случившемся забывает
общественное мнение. [стр. 167]
Изучал ли Кастанеда "Великого самозванца"? Думаю, что да. Ниже следуют три
пары цитат; мне кажется, что эти места он извлек из книги Кричтона и переделал
на свой лад:
"Я испорчен... Каждая частичка моего тела... Я прогнил насквозь... Я
совершенно низкий человек." [Демара] "Я уже понял, что ты считаешь себя
испорченным... думаешь, что ты низкий, уродливый и ненормальный." [Дон
Хуан]
В школе его поведение отпугивало других детей, и они держались в стороне
от него. [Кричтон] Взрослея, ему пришлось соперничать с двадцатью двумя
братьями и сестрами, и он сражался с ними, пока они не оставили его в
покое. [Крэйвенс]
Он считал себя бесцельным и неспособным управлять и направлять течение
своей жизни -- его, словно листок, нес ветер событий. [Кричтон] "Ты
чувствуешь себя, как желтый лист, кружащийся по прихоти ветра..." [Дон
Хуан]
Демара страдал от с...
Продолжение на следующей странцие...
