Кастанедой и ранее представленным в литературе шаманом. Было ли это лишь
поверхностным сходством, или оно имело значение, уходящее своими корнями в
доколумбовую эпоху? Я отправил письмо Юнис Пайк, лингвисту и знатоку языка
Масатек, в котором интересовался, что по ее по мнению могла иметь в виду Мария
Сабина, проговаривая это заклинание перед магнитофоном Уоссона в ночь с 12 на
13 июля 1958 года. Ее ответ (который впоследствии был подтвержден переводчиком
Уоссона и его соавтором Флоренс Коуэн) прокололо мыльный пузырь достоверности
нашего мага:
Вы спрашивали, что имела в виду Мария Сабина, когда произносила: "Женщина,
останавливающая мир, -- это я". Я бы перевела ее фразу с Масатек совсем
иначе. Она использует глагол _се-нкви_, который используется для описания
столба, подпирающего крышу. Я предпочла бы перевести его как
"удерживать", или еще точнее -- "поддерживать (снизу)". Таким образом,
эту фразу можно было бы перевести как "Женщина, поддерживающая мир, --
это я."
"Остановка" в представлениях Дона Хуана совсем не означает поддерживание мира
в качестве опоры, или его удержание -- наоборот, она приводит к разрушению
мира, поэтому связь между двумя упоминаниями была совершенно случайной, а
свидетельство достоверности -- иллюзорным, так что я продолжил проводить свое
разоблачение.
Я попросил Уоссона прислать мне письмо Кастанеды и те 12 страниц его полевых
записей. 10 января 1976 года он написал Кастанеде, спрашивая, нет ли у него
возражений против этого. Ответ до сих пор не пришел, и через три года Уоссон
решил, что столь продолжительное молчание -- знак согласия. В октябре 1978
года на конференции по галлюциногенным растениям в Сан-Франциско он вручил мне
свою переписку с Кастанедой и 12 страниц с заметками, к которым мы сейчас и
обратимся.
Эти двенадцать листков представляют собой ксерокопии страниц с записью бесед и
повествовательными заметками, записанными на разлинованной бумаге, похожей на
бумагу из блокнотов, которыми пользуются студенты. В верхнем правом углу
каждой страницы стоит ее номер; записям от 8 апреля 1962 года соответствуют
номера 38-42, а записям от 15 апреля 1962 года -- номера 1-7. Почерк плотный,
равномерный, твердый, несколько странный и не самый изящный, но вполне
разборчивый. Записи сделаны на испанском языке. На страницах не встречается ни
одного индейского слова. Для указания человека знания Дон Хуан использует три
различных фразы: _uno que sabe_ (тот, кто знает), _hombre que sabe_ (человек,
который знает) и _hombre de conocimiento_ (человек знания). Испанский
Кастанеды не так хорош, как его английский. Он обнаруживает ограниченный,
скудный лексикон и демонстрирует довольно странную грамматику и произношение.
К примеру, он пишет _tubo_ вместо _tuvo_, _hiba_ вместо _iba_, _comanda_
вместо _manda_. Он достаточно неожиданно использует предлоги и опускает
местоимения именно там, где их больше всего ожидаешь. Разговоры в записях еще
более изобилуют повторениями, чем в опубликованных книгах.
В 1973 Уоссон сказал об этих листках: "Их содержание вполне удовлетворительно
передано в английском варианте на страницах 56-60 "Учения Дона Хуана". Это не
совсем верно. _Многое_ из содержания этих страниц действительно описано в
книге, но некоторые моменты там совершенно не упоминаются. В 1968 году Уоссону
не удалось распознать или обратить внимание на содержащееся в них
дополнительное значение, что мы и проделаем сейчас. Однако сначала мне
хотелось бы отказаться от следующего своего заявления, сделанного на странице
50 "Путешествия Кастанеды". Я писал:
Не добившись успеха с получением столь долго ожидаемых доказательств от
Кастанеды, я выражаю свое официальное мнение о том, что эти 12 страниц не
существовали до тех пор, пока Уоссон не написал Кастанеде свое письмо,
что они были специально созданы именно из-за этого случая, и что это
единственные реально существующие заметки на испанском, вышедшие из-под
пера Карлоса за десятки лет, проведенных им в пустыне.
Непреднамеренно, с помощью Уоссона, Кастанеда обеспечил эти долгожданные
доказательства, которые опровергают мое официальное мнение 1976 года. Мое не
менее официальное мнение 1979 года заключается в том, что Кастанеда начал
писать свою историю на испанском и полностью переключился на английский лишь
при написании второй книги, в которой Дон Хуан необъяснимым образом начинает
использовать американский сленг. Это означает, что в действительности может
существовать множество блокнотов, которые при необходимости можно будет выдать
за испаноязычные полевые заметки, чтобы обеспечить пищу для диссертаций
соискателей степени Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе в XXI веке. Но
мы пока что перейдем к тем 12 страницам, которые я держу в руках.
Мое отступление не означает воскрешения образа Карлоса-c-Блокнотом. Наоборот,
мне хотелось бы захоронить его еще глубже, чем он покоится сейчас. В 1976 году
я представлял себе, что Кастанеда садится за стол, открывает "Учение Дона
Хуана" на странице 56 и переводит пять страниц книги на испанский, внося то
тут, то там некоторые вариации из соображений художественной правдоподобности.
Карлос-с-Блокнотом чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы Кастанеда именно
так и поступил. Но на самом деле он, по всей видимости, просто вырвал
несколько страниц из своей объемистой рукописи на испанском. Ошибочность этого
поступка заключается в том, что рукопись на испанском и ее перевод на
английский рассказывали историю по разному, и мы получили раннюю и позднюю
версии одного и того же романа. Если бы переводчик Товар получил обе эти
версии, он был бы глубоко озадачен, не понимая, которая же из них подлинная. В
результате он пришел бы к выводу, что достоверной не является ни одна из них,
что и объясняет тот факт, что ему пришлось переводить английскую версию без
всякой помощи со стороны исходной рукописи на испанском. Несмотря на то, что в
письме к Уоссону Кастанеда утверждает, что переписывает свои заметки
немедленно, чтобы сохранить слова и мысли Дона Хуана, исследование этих двух
вариантов указывает совсем не на сохранение, но наоборот, на значительные
разногласия, некоторые из которых мы рассмотрим в оставшейся части этой
статьи.
Сцена заметок открывается утром. Карлос собирается покинуть обитель Дона
Хуана. Дон Хуан спрашивает, когда тот возвратится, и Карлос обещает вернуться
через два месяца. Дон Хуан говорит, что такие неприлежные занятия никогда не
позволят Карлосу стать человеком знания. В свое время сам Дон Хуан вошел в дом
своего бенефактора еще мальчиком и не покидал его до поры возмужания, пока его
бенефактор не умер. Хотя времена были очень тяжелыми, бенефактор заботился о
нем, как о родном сыне. Карлос интересуется, где они тогда жили. Дон Хуан
отвечает, что об этом нельзя рассказывать, и когда придет срок смерти Дона
Хуана, Карлос тоже не должен будет говорить, где он познакомился с Доном
Хуаном, где встречался с ним и как того звали. Все искренние и преданные маги
следуют этому закону. Когда Дон Хуан умрет, Карлос даже не должен
расспрашивать, где он погребен. Карлос замечает, что очень многие люди знают
их обоих и место, где они встречаются. Дон Хуан отрицает это. Карлос приводит
как примеры Фернандо, Дона Нахо и невестку Дона Хуана. Дон Хуан говорит, что
эти люди не в счет, потому что они просто глупые болваны, но существуют
другие люди, которые имеют значение. Карлос спрашивает, кто они. Дон Хуан
отвечает, что Карлос узнает это, когда придет время. Главное -- следовать
закону секретности. Карлос клянется свято соблюдать закон. Дон Хуан заявляет,
что у Карлоса большой рот, и он всем все расскажет. Карлос протестует. Подобно
Иисусу, обращающемуся к Петру, Дон Хуан хладнокровно и беззлобно заверяет
Карлоса в его будущем отречении и предательстве, которые произойдут в свое
время.
Этот очень трогательный пассаж, оживленный аллюзией на тему Нового Завета и
таящий в себе обещание надвигающегося драматичного конфликта, содержит также
такую информацию о бенефакторе Дона Хуана, которую нельзя найти больше нигде в
его книгах -- вернее, мне следовало сказать, что ее вообще нельзя найти в
книгах Кастанеды, так как писатель отказал описанной сцене в публикации.
Однако он не забыл о ней: 5 октября 1968 года его повествования (месяц спустя
после ответа Кастанеды Уоссону по календарному времени) Дон Хуан напоминает
Карлосу о законе секретности -- о том законе, о котором он говорил ему
"раньше".
В "Учении Дона Хуана" повествование о 8 апреля 1962 года завершается отказом
Дона Хуана рассказать Карлосу что-либо еще о четырех врагах. Однако в
рассматриваемых путевых заметках в конце страницы 42 описана еще одна сцена.
Два часа пополудни того же дня. Дон Хуан и Карлос заводят беседу о хрустальных
шарах, используемых магами, но затем Дон Хуан резко меняет тему. "Существует
три формы духовных существ", -- говорит он, -- "Три класса духов. Духи,
которые ничего не дают, потому что им нечего дать. Духи, которые пугают,
потому что..." На этом страница заканчивается. Эта краткая сцена из полевых
записей прекрасно сохранилась в изданном тексте -- правда, в "Отделенной
реальности", в которой она датирована не 8 апреля 1962 года, а 16 декабря 1969
года. Таким образом, эта сцена была извлечена из старой рукописи автором,
работавшим над второй книгой. А что же насчет хрустальных шаров, используемых
магами? Они возникают на странице 245 третьей книги и датированы 14 апреля
1962 года.
Сравнив записи в "Учении дона Хуана" и в "Путешествии в Икстлан", датированные
15 апреля 1962 года, Уоссон сообщил о том, что в повествовании "компания
странным образом раздваивается". В "Учении дона Хуана" они вдвоем беседуют в
доме Дона Хуана, а в "Путешествии в Икстлан" они заняты поздней трапезой в
каком-то приграничном городке. Это возможно только в том случае, если Дон Хуан
живет неподалеку от границы, но на шестой странице полевых заметок,
посвященных этому дню, говорится: "Дон Хуан прислонился к столбику рамады и
смотрел на горы Бакатете, видневшиеся вдалеке." Если дом Дона Хуана расположен
вблизи границы, то можно только позавидовать остроте его зрения, ибо горы
Бакатете протянулись не менее, чем в двухстах милях к югу.
Человека можно назвать человеком знания только когда он преуспеет в борьбе со
своим последним, невидимым врагом, хотя бы на краткий миг, но "этого мгновения
ясности, силы и знания уже достаточно." Этими словами завершается проповедь
Дона Хуана о четырех врагах на странице 60 "Учения дона Хуана". Согласно
заметкам, эта беседа не завершилась до сих пор. Пока Дон Хуан прислоняется к
столбику рамады и пристально вглядывается в синеву далеких гор Бакатете,
Карлос рассуждает о том, что избежать последнего врага невозможно. Дон Хуан
соглашается с этим. "Как видишь," -- совершенно мрачно добавляет он, -- "он
уже швырнул меня на землю. Он вталкивает меня в нее. И очень быстро одолевает
меня." Карлос старательно рассматривает Дона Хуана, но видит только сильного и
энергичного человека, который выглядит гораздо моложе своих лет. Тем не менее
слова Дона Хуана о смерти заставляют Карлоса впервые осознать всю
напряженность схватки Дона Хуана с его последним, невидимым врагом.
Чрезвычайно волнующая сцена, но автор, по-видимому, посчитал ее слишком уж
мелодраматичной и исключил из окончательной версии. Подобные решения,
безусловно, являются законным правом любого романиста.
Ришар де Милль
Индейцы племени Уичол (Huichol) из северной части Центральной Мексики живут в
горах, и их уединенный и верный обычаям образ дизни позволил племени вплоть до
настоящего времени сохранить свои древние религиозные традиции, несмотря на
контакты с европейцами с 1542 года. Центральной фигурой религиозного культа
Уичолов является _мара-акаме_ (mara'akame), шаман-жрец, а самым известным из
_мара-акаме_ для пришельцев извне был Рамон Медина Сильва, чье учение и
хроника жизни были записаны антропологами Барба...
Продолжение на следующей странцие...
