но, это твоя вина. Ну, я конечно, исключаю каких-то жлобов, конечно, есть жлобы, и есть люди, которые придут пьяные в театр. Есть такие варианты, но на это не надо особо ориентироваться. Всякое бывает в жизни. На это особо обращать внимания не надо. Как с этим справляться? Ну, тут уже кто как может. Но конечно, тяжело такое иногда переживать. Есть тяжесть. И обидно. Были случаи, когда люди прерывали спектакль. Самое сложное - играть перед детьми. Допустим, привели в зал школьников. И они смеются все время. Им просто смешно, потому что они вместе пришли. На что один актер, мой знакомый, играя сцену, сказал: "Не хотите смотреть - не будете". И спектакль закончил. Он посмел такое сделать. Его не выгнали из театра. Вообще же в подобных ситуациях кто как реагирует. Кто просто делает вид, что не слышит. Кто-то, наоборот, что мне ближе, начинает как-то реагировать, работать со зрителем, может так посмотреть, так сказать свою реплику, которая у него сейчас на устах, залу... Но надо уметь быть всегда выше. Никогда нельзя потакать зрителю. Никогда нельзя быть на его уровне. А это принцип очень простой. Все смелые, когда в толпе. А выйдешь на сцену - ни слова не скажешь. И поэтому никогда нельзя опускаться до уровня жлоба, который тебе сказал что-то. Надо уметь быть выше. Или надо уметь, энергетикой такой обладать мощной, выработанной, что одного взгляда твоего будет достаточно, чтобы какого-нибудь жлоба заткнуть.
Либо просто пропустить это мимо ушей. Потому что если ты в сцене, ты можешь этого и не услышать. И собраться, и играть дальше. Конечно, очень тяжело, если ты в начале спектакля обломался, играть дальше. Практически всегда все рушится сразу. В этом тоже есть магия - уметь собраться, иметь силу не поддаваться. И уметь донести то, что хочешь донести, дальше. Если у тебя это получается, то тебе благодарны.
В.: Вопрос об энергетике. Года два назад я был на семинаре одного мастера тибетского буддизма. Он назвался просветленным мастером. Так вот, когда он входит, садится, начинает что-то делать, - идет волна энергии мощная, тебя захватывает, ты сам все чувствуешь. Хорошо. Но когда я был на концерте Сергея Юрского, - он читал стихи Пушкина, - ты знаешь, волна энергии у него гораздо мощнее, сильнее, да и светлее, если можно так сказать. Он не называет себя просветленным. Просто артист, ну там народный, знаменитый? Когда он начал читать стихи, энергетический эффект от этого был не меньший, чем когда тот буддийский мастер свои мантры читал. Что это? Как ты это прокомментируешь?
П.Ю.: Мне кажется, что ты просто разносторонний человек. На самом деле - кому что надо. Не зря же там есть буддизм, христианство, протестантизм, католицизм. У каждого своя религия. У каждого свои интересы. Каждый получает из чего-то энергию. Кому-то нравится гулять, кому-то нравится петь, кому-то нравится заниматься спортом, еще что-то, ходить в театр, ходить кричать по Невскому "Хари Кришна...". Я не знаю, почему у Юрского была сильнее энергетика, и на это ответить не могу. И никто, наверное, тебе не ответит.
В.: Не будем сравнивать. Дело не в сравнении, а в самом эффекте.
П.Ю.: Смотри, если бы я занимался, например, профессионально эзотерикой, то, конечно, для меня был бы этот буддист таким мощным человеком, и я энергию бы его воспринимал, как некую благодать, понимаешь, да? А так как я занимаюсь актерским мастерством, я получаю энергию через это, для меня Юрский такой же мастер, как для них - этот буддист. И я к Юрскому не отношусь как к мастеру, что он там умеет хорошо играть роли, еще что-то, а для меня это некий такой человек, который действительно дает такую мощную энергию, передается мне, которая во мне, Паше Юлку, вызывает чувства, помогающие мне в дальнейшем и работать в театре, и жить на свете, и трудиться, и любить. Мне кажется, какой-нибудь простой сантехник Иванов, мастер, может так внушить своему младшему сантехнику Петрову, что эту гайку нужно завинчивать именно по часовой стрелке, а не против... Вот и все. А что говорится вообще об энергии, которую эти люди излучают, - это действительно мастера, которые всю жизнь с ней работают.
В.: Что это - результат работы, или дарование, или все вместе? Почему одни актеры так и остаются ремесленниками, другие становятся такими, как Юрский?
П.Ю.: Я понял, да. Я объясню. Ну, тут конечно очень сильно зависит, еще момент такой, психологический пиар. Он, конечно, известный актер и режиссер. Но он, на мой взгляд, уже позволяет себе кое где схалтурить и работать на имени. Юрский - это не актер, это брэнд, так сказать. То есть люди уже на него заранее смотрят, что он прекрасный актер, и не видят, что он делает в данный момент на самом деле.
В.: Он, может быть, стареет.
П.Ю.: Нет, дело не в этом. Они не видят его ошибки, или еще что-то, и смотрят на него, как на брэнд. Им кажется, что он играет идеально. Я смотрю как профессионал на него, мне нравится, как он играет, но я вижу, что он делал когда-то лучше, это он делал лучше, сейчас он просто там схалтурил, там еще что-то... Ну, у меня просто профессиональные такие вещи. И ко мне могут предъявить подобные претензии, как и к любому из актеров.
В.: Скажи, пожалуйста, а кто тогда для тебя является, что называется, Магом с большой буквы в твоей профессии? Вот каких актеров ты так можешь охарактеризовать?
П.Ю.: Мне нравится Такеши Китано. Он и режиссер японский, и актер, очень известный человек. Во-первых, он мне понравился одним еще только тем, что я его еще не видел, мне о нем только рассказали, то, что у него было парализовано пол-лица, а для актера это все, - это профессиональная смерть... Так он умудрился сделать так, так свое это лицо поставить, что все смотрят, как будто он красавец. Он умудрился так всем внушить, что это прекрасно... Луи де Фюнес, маленький человечек, никчемный, покорил весь мир своей мощной энергией. Я не знаю про Чарли Чаплина. Конечно, он, наверное, великий человек, но как-то я может быть, просто не чувствую этой нитки какой-то такой....
В.: Ну, все-таки ближе к нашему времени....
П.Ю.: Такеши Китано - он еще живет.
В.: А в России?
П.Ю.: В России? Николай Лавров, покойный, - удивительный человек, мощнейшей энергетики...
В.: Еще пару фамилий назови...
П.Ю.: Я понял, хорошо. Мне, например, нравится, Янковский. Я считаю, что он - очень хороший актер. Хотя - в кино. В театре я его видел - мне, конечно, меньше нравится. В кино он замечательный человек. Еще мне нравится в чем-то Хабенский.
В.: Хабенский - это из молодых уже?
П.Ю.: Да, из молодых. Бармин Александр, лауреат Государственной премии, лучший актер Петербурга. То есть люди, которые... Нет, я, конечно, могу перечислять всем известные фамилии. Но я говорю то, что мне дает какую-то такую энергию. И на самом деле я смотрю даже не столько на человека, а на то, как он делает что-то. Лавров Николай, например, мне кажется проявлением какой-то такой силы мужской, мощи. Мне нравится Петр Симак, актер Малой драмы, уже солидный актер, ему уже полтинник будет. Бехтерев мне нравится.
В.: У Бехтерева меня поражает магия голоса.
П.Ю.: Да. К сожалению, у него есть тоже проблемы. Я много-много спектаклей с ним смотрел. Он практически везде один и тот же. Он этой магией голоса берет всех, но я то вижу, что он не трудится. Смотрел, может, "Доктор Чехов"? Я тебя приглашу. Там компиляция всего Чехова, фактически. Там играет и Бехтерев и мой любимый актер Бармин Сашка. Мне нравится Власов, прекрасный актер. А известные фамилии - я не хочу их перечислять. Потому что, во-первых, и так все знают. Но они на самом деле мне меньше дают энергию, чем вот эти люди, которых я перечислил. Может, в какой-то момент они мне опять понравятся. А бывает так, что нравятся - не нравятся, бывает, что я взрослею, и мой взгляд меняется. Но то, что он дал мне, этот человек, я ему благодарен. Потому что все, что ты смотришь, все, что ты делаешь, видишь, как другие делают, это все, как называл наш мастер, ты берешь в свою копилочку. Потом все это ты можешь перемешать и родить что-то новое. Ты понимаешь, в каком направлении мыслить. И когда ты смотришь хороших актеров, когда ты смотришь хороших режиссеров, когда ты читаешь книги, которые действительно имеют какой-то вес, ценность, классику, например, - это все настолько тебя обогащает, что дает рост чему-то новому.
В.: Скажи, пожалуйста, еще такую вещь. Твой любимый образ, герой, в которого ты вошел, спектакль?... Почему-то задавая вопрос, я сразу подумал о "Гамлете".
П.Ю.: Да, в "Гамлете" у меня очень хорошая роль, хотя, если я так ее назову, она покажется очень маленькой. На самом деле она...
В.: Почему? Это роль мощнейшая.
П.Ю.: Она мощнейшая, да. Могильщик, который вытащил череп "бедного Йорика", - даже школьники знают. И самое интересно, что в журналах во всех отзывах пишут только о могильщике и Гамлете. О Гамлете и могильщике, извините. Действительно, это мощная роль, которая на самом деле для меня была практически судьбоносной, потому что, во-первых, это гениальнейший материал, - Шекспир, и во-вторых, я играл в постановке Фельштинского, своего мастера. Но дело не в этом. Вот когда я первый раз попал в измененку, связанную с этой ролью. Я появляюсь только в третьем акте. Каждый акт идет по часу. Два часа. Я появляюсь. Я ощущаю себя бомбой. Поначалу когда я не играл эти спектакли, я ощущал себя бомбой, я выходил на сцену, мне надо было что-то сказать, я нервничал и уходил. А теперь я умудряюсь как-то расслабиться, почитать книжку. Позволяю себе такие вещи. Выпить коньяку. Выхожу на сцену. И, понимаешь, какой эффект происходит... Третий акт - это уже драма. Уже убили Полония, Розенкрац и Гильдерстерн - они укатили на свою гибель. Клавдий подговаривает Лаэрта убить Гамлета. Офелия утонула. То есть все, финал. И тут самое важное - то, что я тебе говорил - не заниматься самолюбованием. Не заниматься самолюбованием и не попадать в чужие состояния. Вот это очень важно в театре. Не попадать в чужие состояния - что это значит? Когда человек играет какую-то маленькую роль, или не главную роль, то чисто автоматически, это даже по жизни так получается, когда в компании есть лидер, а все остальные - вторая рука, правая рука, оппонент, еще что-то... Тут самое главное для меня на сцене - быть лидером. То есть быть человеком, который... Ну, ты, например, ты Влад Лебедько. Ты же мне не подыгрываешь, моей гениальности, или еще чему-то. Ты сидишь нормально на кресле, слушаешь, задаешь мне вопросы. Я так же сижу перед тобой, разговариваю. То есть я личность и ты личность. В данный момент я говорю сейчас в основном, в течение часа уже, а ты слушаешь. Но ты абсолютно нормально, адекватно меня слушаешь. Я понимаю, если б мы были бы на сцене, ты бы играл гениально. Вот в этом эффект. Тут еще то, что, что я говорил: надо иметь мнение, - мнение героя на эту ситуацию. И вот когда я выхожу могильщиком, - все плачут, все рыдают. Видишь, тебе уже смешно. Это эффект поразительный. Я вот сейчас говорю, и тебе смешно, потому что ты понял, что я имею в виду. И выходит такая сволочь: во, хорошо! И действительно, хорошо. А кто-то другой играл бы - миллионы так играют - выходит и начинает: я могильщик, печально, еще песню бы заныл какую-нибудь... Но это же никому не нужно... Всех тошнит от этой пошлятины.
Но я говорю о спектаклях, об умении не попадать в чужие состояния. Потому что играют как угодно. То, что написано у Шекспира - так уже давно не ставят. И надо умудриться выйти в таком состоянии чтобы получился полный контрапункт всему этому. И когда ты попадаешь в это, такое ощущение, что ты в некоей сфере находишься. Все на тебя смотрят, а тебе хорошо. Вплоть до абсурда уже. То, что, помнишь, я тебе говорил в начале разговора, что никого не волнует твое мнение вне героя. Конечно же, мнение какое-то должно быть, твое, но оно должно попадать в струю твоего образа. Такой тонкий момент. Ну, грубо говоря, я сижу могильщиком на краю, и Лаэрт с Гамлетом дерутся, рвут глотку, кто там горюет... А я сижу просто... Там несколько вариантов. Я мог бы их побежать разнимать. Я мог бы рыдать. Я мог бы спрятаться. Но я вспоминаю себя, как Паша Юлку. Я ...
Продолжение на следующей странцие...
