етаний, то это, с точки зрения роста, даже очень здорово: любой мистик дорого бы заплатил, чтобы оказаться в подобной ситуации...
- Ты - как самонадеянный Петя Трофимов у Чехова: "Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью... и я в первых рядах.235" Но я все равно не понимаю, Максим, почему такое напряжение?
- Одно из двух - либо это сопротивление перед новым, более сложным, сюжетом, либо ты предчувствуешь, что мы не выдержим и окажемся у разбитого корыта...
- И что же это?
- Не знаю...
- А как узнать?
- Не знаю. В этом и есть накал и прелесть драматизма... Можно, конечно разложить карты Таро...
- Ага, а еще лучше съездить к какому-нибудь Саи Бабе в Индию и у него спросить... Хорошо тебе сидеть тут нога за ногу и, извини...
- П...здеть о высоком?...
В ту ночь мы долго не спали, просто тихо лежали, обнявшись. Потом я поцеловал ее глаза и скользнул под другое одеяло. Долго еще лежал и думал - что же это со мной происходит?! Почему я вдруг стал так спокойно, почти безучастно холоден, отчужден, бесстрастен? Аналитик, блин... И снова, как когда-то, всплыло из Пушкина:
"Ты думал - "ангел мой послушный,
как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возбуждал.
Любви наивной, бескорыстной
Всецело отдалась она.
Зачем же грудь моя полна
Тоской и скукой ненавистной.
На жертву прихоти своей
Смотрю, упившись наслажденьем
С неодолимым отвращеньем"...236"
Да нет же! Не с отвращеньем же! Теперь все иначе. Я люблю Аню... Но откуда тогда этот налет тоскливой апатии, равнодушия, анализа? Что случилось? Куда подевались трепет первых встреч и блеск глаз? Что это, - природа человеческая, так безжалостно отраженная Пушкиным в этой "Сцене из "Фауста""? Возрастной кризис? Уже несколько лет я вместе с Платоновым237 кричу внутри себя (а иногда и в полный голос): "Мне тридцать пять лет, а я никто, я ноль, ничтожество, я ничего, ничего в вашей проклятой жизни не сделал!" Мне тридцать пять, а я никто... Мне тридцать шесть, а я никто... Мне тридцать семь... Можно, конечно, поговорить с Кириллом, но что нового он мне скажет? Честно говоря, встречаться с Кириллом очень не хотелось и вообще я заметил, что все чаще начинаю ввязываться во внутренний спор с ним, обвинять его, что он впутал меня во всю эту историю с Joker'ом...
В октябре Аня так и не съездила в Самару за вещами. Деньги кончались, а я и без того был в долгах. Договорились, что отложим поездку до начала ноября, когда после следующего семинара, по моим надеждам, должны были появиться деньги.
Но следующий семинар тоже не состоялся... Повторная вспышка гриппа у меня... Я понял, что это не случайно. Я просто не хочу проводить семинары! Когда я думал о том, что придется это делать, - ведь это единственный источник заработка, - мне становилось противно и тошно. Я еще не понимал почему...
Весь октябрь я не чувствовал потребности в сексе с Аней. Мне было хорошо просто лежать с нею рядом, обнимать ее, гладить... Если же он и случался, то не приносил особого удовлетворения ни мне, ни ей... Однажды поздним вечером я подошел к кровати, - Аня уже лежала и читала книгу. Я присел рядом, отложил ее книгу, наклонился, поцеловал и прошептал в ушко:
- Анютка, давай я тебя вы...бу! - (Анжелика бы от таких слов просто растаяла, - но то - Анжелика...)
Недоуменный взгляд. Опять укор в глазах:
- Ты что, не мог это по-другому назвать?
Я встал. Заходил по комнате, едва сдерживая раздражение:
- Хорошо, давай займемся "вариабельными культурно артикулированными практиками, организующими тем или иным образом процессуальную эротическую сферу человеческого бытия"! Это тебе подходит? Или совершим коитус? Может быть, "займемся любовью" - вот уж что звучит действительно донельзя пошло! Праведница, блин! - я хлопнул дверью и ушел спать на диван в другую комнату...
После этого случая у меня как отрезало всякое желание близости с Аней. Я даже не мог понять, как я хотел этого раньше. И когда я представлял возможную близость с ней, мне становилось неприятно. Но я не разлюбил ее... Или - думал, что не разлюбил. Мы по-прежнему иногда засыпали обнявшись, перед сном я целовал ее глаза и губы...
Через несколько дней я впервые за много лет испытал приливы раздражения при работе с пациенткой... Это было еще одним неожиданным ударом под дых... Ведь всегда, когда я работал, я был чист и прозрачен. Никогда еще в рабочее время личные чувства не проникали в мой кабинет.
В тот же день я испытал облегчение, когда не пришла другая пациентка...
Я понял, что большой снежный ком или даже целая лавина подступила ко мне и готова раздавить. Не было уже надежды осилить ту задачу, которую жизнь предложила мне в лице Ани... Не было ни работы, ни денег, ни желания работать и хоть как-то зарабатывать деньги. Росла злость на Кирилла. Все шло прахом. А я сдавался. Сдавался, чувствуя, что полностью раздавлен какими-то смурными и холодными силами, для которых я был просто игрушкой. Не было даже намека на желание сопротивляться.
Я отменил все Магические Театры, всех пациентов, все семинары. Днем, мрачный и раздавленный, шатался по городу, забредая в дешевые пивные - на хорошие вина денег просто не было... Вечером лежал на диване, отвернувшись к стене. Понимал, как трудно приходится Ане выносить меня в таком нечеловеческом виде. Понимал, но, похоже, согласился с полным и окончательным поражением. Думать даже о ближайшем будущем не решался...
В середине ноября появились первые мысли-чувства (хотя я еще настаивал, что нам надо быть вместе, надо работать над отношениями), что было бы лучше, по крайней мере для Ани, если бы она уехала домой и не возвращалась. Ну не готов я! Провалился! Не смог! Не мужик я - дерьмо!
Я ведь все толковал о человеческом в человеке, проповедовал это, а сам оказался махровым эгоистом и полным ничтожеством... Пользовался людьми, как вещами - и Аней, в первую очередь... Вот почему мне стали отвратительны семинары, Магические Театры, пациенты - теперь каждый раз я как мордой в дерьмо окунался в собственное несоответствие. Я смел учить и лечить других, в то время как сам представлял из себя кучу отбросов...
В середине ноября я набрался решимости и отправился к Кириллу. Предупредил его, что разговор может быть коротким и предложил встретиться просто у метро "Автово", неподалеку от его дома.
- Кирилл, я понял. Главное, - это не то, что ты думаешь и каких учений придерживаешься, а то, - как ты живешь! А я живу паршиво! Меня и близко к людям подпускать нельзя! Я не помогаю им, а только пачкаю им мозги на своих долбаных семинарах!
- Струсил? Испугался неудач? Что же, в тебе и сил никаких не осталось? Просто пережди тогда. Неделю пережди, ну месяц...
- Хватит! Оставь свои советы себе! Я ждал, - уже семь лет - ждал! Если бы я не клюнул на твои идиотские "комментарии", я, возможно, не был бы сейчас таким ничтожеством!
- А кем бы ты был?
- Ну уж, по крайней мере, не твоим подопытным кроликом! Я долго терпел, но сейчас скажу это, и скажу с наслаждением: ИДЕШЬ ТЫ НА Х...Й, КИРИЛЛ!!!
Кирилл просто пожал плечами, повернулся и пошел прочь... А я долго еще стоял возле метро и плакал, не обращая внимания на прохожих, беззастенчиво рассматривающих меня...
Через несколько дней, вечером, когда я валялся на диване, вперившись взглядом в потолок, Аня села рядом, погладила мои волосы:
- Максим, я знаю, что тебе тяжело, но я так тоже больше не хочу. Видимо, мы ошиблись с самого начала...
- Мы не ошиблись. Просто я оказался тряпкой и не выдержал испытания. Прости меня, Анюта... Я и тебе жизнь испортил...
- Ерунда. Буду считать это не совсем удачным отпуском. Приеду домой - восстановлюсь на работе. А то, что произошло, - это и для меня, Максим, хороший урок... Я приняла решение - я еду домой.
У меня не было доводов, чтобы она оставалась. Что ж, вагончик жизни покатился под уклончик. Осталось только дожидаться, когда он докатится до обрыва...
Оставался еще один человек, у которого я мог одолжить денег и к которому решил обратиться только в самом крайнем случае. К нему я и пошел на следующий день. Взял пятьсот долларов, чтобы Ане хватило не только на билет, но и на пару месяцев жизни, ведь я выдернул ее, лишив всякой опоры. И себе немного оставил...
Запись в моем дневнике 25 ноября 2002 года:
"Как играет Joker - или хер знает кто - самой глубиной нашего восприятия!!!
Вчера еще мне представлялся невозможным секс с Аней (вплоть до физического неприятия) - вечером, когда я увидел, что она лежит в постели без халатика (а обычно она в последнее время ложилась в халатике), я испугался, что, возможно, она чего-то захочет на прощанье, и быстро пробравшись в кровать, сделал вид, что сразу заснул, - хотя заснуть долго еще не мог, осаждаемый противоречивыми мыслями.
Сегодня утром между нами был разговор, где, казалось бы, были расставлены все точки. Мы пришли к выводу, что окончательно расстаемся.
Вечером меня охватило предчувствие одиночества - завтра она уедет... И вдруг, в какой-то момент вечера все мое восприятие неожиданно изменилось: Анюта показалась мне привлекательной и весьма, но все уже сказано и решено...
Ночью - сильнейшее обоюдное желание и близость, - нежная, блаженная, - когда СНИЗОШЛО (Как это бывало с Ликой). Все перемешалось в сознании... Она очень хороша!!! И это перед расставанием...
Я-то досадовал, что даже если я смогу справиться с раздражением, воспитать в себе некое подобие нежных и дружеских чувств, заботу и так далее, то в области секса, казалось, - полный провал и ничего не поделать - это мол уже физиология (а о том, что было в начале отношений, забыл...). А тут очередная шутка Joker'a!
Бог явно дал понять, что близость с Аней не только возможна, но и очень, очень желанна..."
Все было бы намного проще, если бы мы расстались однозначно. Теперь же опять все противоречия обострились...
Когда Аня приехала из Питера в Самару, то сразу позвонила с вокзала, а потом еще из дома. Потом несколько дней я пытался дозвониться ей вечером, но не застал. Затем, почти месяц, я не решался ей позвонить, все думал, что не сейчас, - позже. И вот, наконец, настал день, когда во мне что-то переключилось, - как будто зародилась какая-то новая искра жизни, - я позвонил ей.
В ответ - какой-то чужой, почти неузнаваемый голос:
- Я думаю, что тебе больше не нужно звонить мне...
- Я захотел тебя услышать... Что, - осталась обида?
- А я не хочу быть в категории женщин, с которыми ты остаешься друзьями. У тебя и так много друзей...
Все оборвалось внутри. Что было делать - кричать в трубку "как ты ошибаешься в этом случае"? Кричать, что я теперь другой, что я люблю ее... может быть и так... но где гарантия, что все опять не обернется тем же?..
Я предстал перед ней в конкретном своем сюжете, и бесполезно было ее разуверять какими бы то ни было словами. С ее стороны "ошибки" не было...
- Счастливо, - повесил трубку...
Я знал свой диагноз - махровый эгоизм. Но я ведь никогда не был избалован по- настоящему человеческим эгоизмом, неизвращенным и неперевернутым с ног на голову. Я не насладился, не прошел все радости эгоизма, все было лишь наполовину, левой рукой через правое ухо, все время шли борения, противоречия...
Я не вкусил настоящей бурной молодости, самолюбия... И вот - избавляться!!!
Мне еще самому любовь и сочувствие нужны, как младенцу, прежде чем я смогу дарить их другим...
Как бы там ни было, я стал заставлять себя, несмотря на жуткий депресняк, делать хоть какие-то элементарные вещи: обливался холодной водой по утрам, делал зарядку. Снова занялся йогой. Каждый день записывал сны и вел дневник. Возобновил прием пациентов и Магические Театры. Получилось опять быть прозрачным и чистым. И еще появилось какое-то едва уловимое чувство - я не решусь пока это назвать любовью, но что-то очень близкое - к тем, с кем я работал. Как никогда ранее, я стал понимать хрупкость человеческой души, окруженной непостижимыми силами. Хотелось быть бережнее и ответственней за свою работу. Быть не только прозрачным, но и любящим...
Ближе к Новому Году перечитал "Крейцерову сонату" Толстого: "У нас люди женятся, не...
Продолжение на следующей странцие...
