ем Лика, своим уходом от тебя, втолкнула тебя в "Нигредо". Ты невыносимо долго, несколько лет находился в "Нигредо", - я, правда, не знаю, кто прошел бы эту стадию быстрее. Ты цеплялся за что только можно, чтобы не войти в самый центр "Нигредо" - черную, как чернота черноту243. В то, самое жуткое, что субъективно переживается, как символическая смерть. Ты придумывал для себя удобненькие отношения с женщинами, сторонился любого риска. А ведь все, что тебе необходимо было сделать, - это, наконец, вступить в честные и рискованные отношения, - я не раз намекал тебе на это. Наконец, появилась Аня. И ты - хотел ты этого или нет - в эти честные, ничем не защищенные и не гарантированные отношения вступил. И - естественно, - полный крах. Иного и быть не могло. Но при этом произошло главное - ты перестал сопротивляться. Ты позволил себе упасть на самое дно разложения. Ты сдался, ты решился упасть... В этот момент ты и прошел через эпицентр "Нигредо"... А сейчас, благодаря своему путешествию по городам и весям, - ты уже в стадии "Альбедо" - белизны. Как сказали бы Алхимики, "жизнь победила смерть, Царь воскрес, земля и вода сделались воздухом, небо и земля бракосочетались, потому что белизна указывает на союз, или брак, устойчивости и летучести...244". Теперь следующий шаг, шаг в стадию "Рубедо" - качественную "переплавку" всего ценностного сюжета. Судя по твоему виду и состоянию, ты созрел для этого шага. Только для этого необходим некий внешний агент, какое-то мощное событие...
- Я знаю, что будет таким событием. Встреча с Аней...
- Не буду спорить. Увидим. В течение месяца мы с тобой еще пару раз побеседуем и я дам тебе несколько дополнительных комментариев о структуре Делания. Только не воспринимай то, что я тебе сейчас говорю, как гарантию успеха. Ты можешь так никогда и не попасть в следующую стадию. Все зависит, как минимум, от трех факторов: от тебя самого, от Joker'а и, наконец, от случая...
Через несколько дней мы повстречались с Кириллом в метро. Я должен был отдать ему книгу Жиля Делеза "Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза".
- Очень сложная книга, Кирилл. Честно говоря, я сумел понять лишь немногое.
- Видишь ли, - любой деконструктивистский текст, в том числе и этот, - содержит простор для неограниченного множества прочтений и интерпретаций. Вот ты, например, - взял ли ты на себя ответственность за то, что прочитал?
- Что ты имеешь в виду?
- Дело в том, что любой текст, не только деконструктивистский, обладает таким свойством, что читатель прочитывает именно то, что прочитывает, а вовсе не то, что подразумевал автор.
- Ты имеешь в виду, что любое прочтение любого текста является интерпретацией читателя и может иметь весьма отдаленное отношение к тому, что вкладывал в текст автор?
- Да. Именно поэтому в постмодернизме появляется совершенно новая трактовка понятий "текст" и "автор". "На смену понятия Автора постмодернистская философия выдвигает понятие скриптора, снимающее претензии субъекта на статус производителя или хотя бы причины текста. Важнейшим выводом из этой установки является идея о порождении смысла в акте чтения, понимаемого, как активная интерпретация, дающая утверждение свободной игры мира без истины и начала.245"
- Это понятно, хотя и неожиданно. Но зачем ты поднял эту тему?
- Затем, чтобы показать тебе, что, согласно выражению Ролана Бартаlxvii, "присвоить тексту Автора - это значит... застопорить текст, наделить его окончательным значением, замкнуть письмо". Это значит, что все, что ты когда-либо читал, можно интерпретировать в самых разных смысловых системах координат.
- И все, что ты мне подсовывал читать за эти годы, - можно толковать "за Спартак", а можно - "за Динамо"?! Что же это получается? Я еще раз сбит с толку...
- Игра, дружище...
- А Joker? Неужели это все фикция?
- В каком-то смысле - да. Но ведь кто-то играл с тобой все это время, подставлял тебе людей, ситуации, мысли и чувства. Мы выбрали одну из систем координат, в которой Joker - важнейшая фигура...
- Мозги опять плавятся.
- Ну, а чтобы они окончательно доплавились, я поделюсь с тобой одной своей невероятной гипотезой. Как ты думаешь, что такое "Второе Пришествие"?
- Ну, это пришествие Христа... При чем тут оно?..
- Пришествие Христа - это понятно. Но вот в какой форме? Ты, видимо, как и большинство чудаков, предполагаешь, что если это произойдет, то появится некий бородатый дядька в рубище и будет вещать громовым голосом... А как тебе идея, что "Второе Пришествие" - это текст?
- Какой текст?
В принципе, любой, который обладает свойством ризоморфности246.
- Я так понимаю, что он уж конечно не из тех, что тоннами выдают разного рода контактеры, ибо их тексты предельно примитивны и линейны.
- Верно. А в нелинейном тексте содержится возможность того, что читатель будет взбудоражен и выброшен из точки устойчивого равновесия. Такие тексты сейчас появляются. И самое главное, - появляются читатели, способные их воспринять. Так что, "Второе Пришествие" уже вовсю шествует по земле...
- Признайся, Кирилл, - то, что ты сейчас говоришь, - тоже Игра, тоже взгляд из какой-то системы координат?
- А что еще может быть, кроме взгляда из какой-либо системы координат? Вне координат нет и описаний... А все, что я сейчас говорил, суммируется в словах того же Жиля Делеза, - они очень помогут нам в следующий раз при развитии темы: "Но, может быть, существует более тонкая форма реальности, схватывающая законы и игры, время и вечность. В метафорической системе постмодернизма установка на отказ от идеи внешней причинности находит свое выражение также в парадигме отказа от Автора, как внешней причины текста и в отказе от идеи Отца в его традиционном психоаналитическом понимании, а именно - в качестве внешней и травмирующей причины развития психики, и, соответственно в стратегии анти-Эдипизации бессознательного (парадигма "Анти-Эдипа" в шизоанализеlxviii, основанная на положении о том, что бессознательное - изначально сирота).247"
После этого разговора я не был, как случалось раньше, сбит с толку, обескуражен или обессилен. Просто появились новые ходы мышления и чувствования. Я с нетерпением ждал следующей беседы с Кириллом, где он обещал продолжить давно начатую тему о Постструктурной Алхимии248. А договорились мы на воскресенье четырнадцатого сентября у Кирилла дома.
Кирилл начал без предисловий:
- Дело в том, что Алхимия, которой мы с тобой занимаемся, это вовсе не классическая Алхимия, связанная с трансмутацией металлов и полученим Философского Камня, как физического вещества красноватого цвета. Для нас это духовная дисциплина. Поэтому я и предложил первоначально термин Структурная Алхимия, где дело идет о переплавке внутренней структуры ценностных сюжетов человека. И хотя вся символика традиционной Алхимии здесь тоже подходит, нам не помогут тексты Фулканелли или Канселье, Филалета, Кунрата или Фламмеля, Альберта Великого или Василия Валентина249... К тому же я хочу для тебя приоткрыть следующий этап - переход к Постструктурной Алхимии. К сожалению, время торопит, - ты действительно близок к переходу в новый сюжет, - и я вынужден пробежать лишь по очень поверхностному слою, чтобы только познакомить тебя с тем, что начинает открываться в этой области. Но пока этого будет достаточно.
- Я так понимаю, что само название связано с тенденциями постмодернизма?
- Верно. Постмодернизм применяет операцию деконструкции ко всему массиву знаний - философии, культуре, науке. Переосмысляются все традиционные догмы, в том числе и построения метафизики и теологии. Постмодерн дерзко заявляет о проявлении некой традиции, где как бы копируется религия, но так, что она перестает быть религией. Жак Деррида заявляет об этом так: "В конечном счете список этих концепций (теологем веры в контексте различных религиозных философий) не имеет четких границ, и можно сказать, конечно, с учетом всех различий, что в определенном смысле и Кант, и Гегель, и, конечно же, Кьеркегор, и я, и даже, как это ни покажется невероятным, Хайдеггер, принадлежат к этой традиции, традиции, которая состоит в разработке недогматических аналогов догмы, в философском и метафизическом удваивании, в мышлении, которое "повторяет" возможность религии без (вне) религии.250" Постмодерн приходит к совершенно новому пониманию такой категории, как Истина. Мы проделаем такое же действие применительно к мистицизму и получим парадоксальные результаты. Понятно, что невозможно сделать это методами дискурсивного мышления. Необходим принципиально другой подход. И ключ к этому подходу мы возьмем у тех же деконструктивистов. Так, Деррида полагает, что подвергнуть сомнению абсолютность разума традиционными интеллектуальными методами неосуществимо: "Бросить вызов против него можно лишь воззвав к нему, протестовать против него можно лишь в нем самом, он оставляет нам на своем собственном поле лишь возможность прибегнуть к стратегии деконструкции... Будучи способной действовать лишь внутри разума, революция против разума как только изрекает себя, сразу же приобретает ограниченную протяженность того, что на языке министерства внутренних дел называют волнениями... Стратегия деконструкции предполагает "молчаливый" умысел "говорящего субъекта", задумавшего заговор против Логоса... Разговаривая с китайцем, единственно возможным способом сделать вид, что ты владеешь китайским языком, является обратиться к нему по-китайски. Соответственно, дискутировать с Разумом на его языке можно, лишь притворяясь, что ты притворяешься; целью выступает убийство тиранического разума. Если заговорщик притворится, что он притворяется, - замысел удастся.251"
- Будем притворяться, что мы притворяемся?
- Именно так. Для этого нам придется вначале рассмотреть такую штуку, как мистический опыт. Опыт мистических переживаний...
- Мне более всего близка классификация мистического опыта, которую приводит Томберг в своих "Медитациях на Таро". Может быть, ей и воспользуемся, а, Кирилл?
- Хорошая мысль. Давай воспользуемся этим текстом. Томберг выделяет три типа мистических переживаний, - Кирилл достал с полки книгу, пролистал, наконец нашел нужное место, - "Различают три типа мистического опыта: соединение с природой, соединение с трансцендентным человеческим "я" и соединение с Богом. Первый тип мистического опыта заключается в стирании различий между психической жизнью индивида и окружающей природой. Оно означает такое состояние сознания, когда исчезает граница между объектом внешнего мира и сознающим субъектом, где объект и субъект становятся одним целым. Такой тип опыта присущ не только шаманизму, но и мифологическому сознанию, равно как и пылкому желанию философов и поэтов слиться с природой. Основная черта этого опыта - опьянение и слияние с силами, чуждыми сознательному "я". Вторая форма мистического опыта - это трансцендентное, или Самость. Она состоит в отделении обычного эмпирического "я" от некоего высшего "Я", которое не зависит от вещей преходящих, принадлежащих пространству и времени. Это высшее "Я" воспринимается как бессмертное и свободное. Если мистика природы характеризуется опьянением, то характерная черта мистики Самости, напротив - прогрессирующее отрезвление, цель которого - полное трезвомыслие... Третий вид мистического опыта - это опыт Бога Живого, Бога Авраама, Исаака, Иакова в иудео-христианской Традиции, святого Августина, святого Франциска, святой Терезы в христианской Традиции, Бога Бхагават-Гиты, Рамаджуны и Чайтаньи индуистской традиции. Тут речь идет о союзе с Богом в Любви, которая подразумевает сущностное согласие при двойственности субстанций. Принципиальной чертой, характеризующей этот опыт, является синтез мистического опьянения природой и отрезвления мистикой высшего "Я". Для выражения состояния пламенного энтузиазма и глубинного мира одновременно Традиция выработала термин блаженство, или блаженное видение. Оно подразумевает различие видимого и видящего, с одной стороны, и их соединенность, или внутреннее согласие в Любви, с другой. Этот термин очень точно выражает сущность теистического мистического опыта. Встреча с Богом Л...
Продолжение на следующей странцие...
