ских веществ и реакций, или же того, что мы сегодня называем активным воображением. Этот метод применялся спонтанно самой природой. И ему же может научить пациента врач. Как правило, это происходит, когда анализ устанавливает такие противоположности, что объединение или синтез личности становится жесткой необходимостью. Такая ситуация возникает, если анализ психических содержаний состояний пациента и его снов вносит компенсаторные образы из бессознательного и воздействует на разум с такой силой, что конфликт между сознательной и бессознательной личностями становится открытым и угрожающим"36. Затем Юнг пишет о том, что в случае, когда внутренний конфликт осознается лишь частично, разрешить его довольно-таки просто. Бессознательные мотивы опять подавляются, но само бессознательное в какой-то мере удовлетворено, а пациент должен делать теперь сознательное усилие, чтобы жить в согласии со своими принципами. Пациент, конечно, при этом может многое понимать, стремиться к смирению и даже немного негодовать, но в конце концов он переходит на сторону разума. Но вот если пациент видит свою Тень настолько полно, насколько возможно, то это приводит уже к неконтролируемому конфликту, где сталкиваются одинаково сильные "да" и "нет". В этом случае, пишет Юнг, не обойтись уже без некоего посредника - "третьего начала", в котором противоположности могут объединиться. И это третье начало может иметь только иррациональную сущность37. Так, в качестве третьего начала мы можем использовать символы природы - например водопад, который соединяет "верх" и "низ". В неразрешенном конфликте человека участвуют сны и фантазии, которые иллюстрируют напряжение и природу противоположностей, и таким образом готовят предпосылки для их объединения. А сам процесс объединения можно и нужно запустить сознательно. Для этого выбирается фантазия или некий природный образ, на котором следует концентрироваться и наблюдать, как он будет меняться. А он будет меняться, так как концентрация оживит его. Так объединяются бессознательное и сознание, подобно тому, как "верх" и "низ" объединяются водопадом. Цепь идей, порождаемая фантазией будет развиваться и приобретать драматический характер. Если просто развлекаться этим, реального прогресса не будет. Все, что происходит на сцене, остается подготовительным процессом. Разыгрывающийся спектакль не желает быть просто беспристрастно наблюдаемым зрелищем. Он хочет вынудить зрителя к участию. Если наблюдатель понимает, что на внутренней сцене разыгрывается его собственная драма, он не останется равнодушным к ее сюжету и развязке. Когда один за другим начнут появляться актеры и усложняться фабула, он заметит, что она родственна ситуации, сложившейся в его сознании, что к нему обращается бессознательное, именно оно вызывает все эти иллюзорные образы. Поэтому он сам, или побуждаемый консультантом, почувствует необходимость принять участие в игре и вместо того, чтобы просто сидеть в театре, действительно сделает его своим вторым "я". В результате в нас не остается ничего, что вызвало бы какое-то отрицание, и сознание всегда будет оказываться в положении наблюдателя. Далее Юнг пишет: "Этот процесс соглашения с Другим в нас стоит многого, потому что таким образом мы приходим к знанию тех сторон своей природы, которые мы никому не позволяем открывать нам, а самостоятельно никогда для себя бы не открыли. Только такой болезненный путь дает возможность постичь сложную структуру своей собственной души"38.
- Очень похоже на механизм того, что я делал на Магическом Театре.
- Да, но там ты работал с другими людьми. Это много легче, чем трудиться над собой. Может быть, ты когда-нибудь создашь и свой внутренний Магический Театр... Пойдем, уже поздно.
- Еще один вопрос. Joker это и есть то, что называют Философским Камнем?
- Опять дурацкий вопрос. То ты спрашиваешь, не Дух ли это Святой, теперь, - не Камень ли... Joker - это Joker. А вот осознание Joker'а может привести человека к тому, что в Алхимии называют ляписом-Христом, или же Камнем.39
Мы вышли на Фонтанку и шагали к Невскому. Моросил мелкий сентябрьский дождик. На душе было легко, вино согревало и бодрило, так что все эти намеки Кирилла на борения, тернии и драмы, казались чем-то нереальным, не имеющим отношения ко мне, - ну, по крайней мере, чем-то уж очень отдаленным. На Невском Кирилл пошел к метро, а я поймал такси, чтобы усилить возникшее благостное, какое-то уютное чувство, проехавшись на скорости по ночному Питеру через мосты и набережные...
Не буду тебе, Анюта, сейчас писать, как я жил в период до следующей встречи с Кириллом, - это тема отдельного рассказа. Могу сказать только, что и до сих пор звучат иногда в моих ушах слова его: "со всем этим ты не раз столкнешься, и не раз отступишь, и не раз опустишь руки, прежде чем душа твоя, наевшись дерьма, начнет работать", хоть поначалу я и не верил тому, что подобное может относиться ко мне, так же, как и Симон - Петр не поверил Иисусу, когда тот сказал ему: "истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде, чем пропоет петух, трижды отречешься от меня"40 (глубокая аналогия, а?). И до сих пор это правда, хотя Joker терзает и изводит меня порой так, что хочется волком выть... Так что не могу я пока сказать "...я был слеп, а теперь вижу"41...
Следующая встреча с Кириллом произошла уже зимой, в декабре, то есть месяца через четыре. В небольшой уютной кафешке на улице Марата. Помню, что не шиковал, - взял только кофе да кусок торта. Все время, пока мы сидели в кафе, там играла музыка, - исключительно "Битлы". Неожиданно Кирилл спросил меня:
- Макс, а как у тебя с личной жизнью?
До этого он не проявлял видимого интереса к событиям моей жизни, - то ли событийная канва его не интересовала, а важна была лишь система ценностей и идеология, то ли он и так все знал...
- Да как тебе сказать... То так, то эдак...
- То есть, больше, чем на одну ночь не получается?
- В основном так, хотя и это редко...
- Что ж, почему-то я ожидал от тебя такого ответа... Мы еще вернемся к этой теме, а сейчас скажи, слышал ли ты про академика Ухтомскогоxxii?
- Конечно! Во-первых, мы проходили его учение о доминанте по "физиологии высшей нервной деятельности" - был у нас такой предмет, а во-вторых, это самый любимый автор моего приятеля Вовки Миронова, который учился со мной в одной группе. Он писал реферат по Ухтомскому, - давал мне читать, - и, можно сказать, что он почти помешан на его учении. Вовка считает учение о доминанте самым гениальным, до чего додумалось человечество. Он говорит, что это учение применимо не только к физиологии. Оно применимо и к поведению, и к мышлению человека, и к социальным процессам и к планетарным... Более того, Вова считает, что с помощью этого учения можно не только объяснять процессы, но и влиять на них.
- Верно считает, только сложно все это и опять же нелинейно. Невозможно построить даже на учении Ухтомского простую систему, воспользовавшись которой, можно было бы действительно что-то серьезно менять. Но, если подойти к этому нелинейно и не в лоб... Но я сейчас не об этом хотел поговорить. Ухтомский был не только физиологом, как про него принято считать, но и очень глубоким мыслителем, философом и подвижником. У меня сегодня с собой только одна книга - это духовные дневники Ухтомского. Дело в том, что он пишет фактически о том же, о чем мы с тобою говорили, - о Joker'е, только делает один очень важный акцент. Посмотри-ка вот эту страничку... Я прочитал: "Одной основной мелодией заполнена моя жизнь. Мне представляется тревожным, опасным и вредным для человека то состояние, когда сбываются мысли. Эта болезненная мелодия мучительно объясняет, почему в моих глазах так исключительно драгоценно человеческое лицо и влияние на человека другого лица. Когда у человека все сбывается по его мыслям, это ведет его к самоудовлетворению, покою и глухоте относительно голосов, которые рядом с ним. Самоудовлетворенный и довольный своими мыслями человек солипсичен42. Этим он довел себя до конца. Хорош человек тогда, когда он в борении, и прежде всего в борении с самим собою, когда он в творчестве готов принять реальность, всегда новую, вопреки своим излюбленным теориям и покою. Но где наименее выдуманная мною самим, наиболее безусловная, наиболее конкретная и непрестанно новая реальность, как не в живом человеческом лице вне меня? Что же более нового, непрестанно меняющегося, чем человеческое лицо рядом и около меня? Поставить доминанту на человеческое лицо, то есть на реальнейшую из реальностей, то, что дано мне и тебе сейчас, в ближайшем встречном человеке, это значит уметь заранее приветствовать и принимать все то новое, постоянно вновь заявляющее о себе бытие другого, независимо от моих ожиданий и теорий о нем. Категория лица должна быть принята в качестве вполне самостоятельного, исключительного фактора опыта и жизни наравне с такими категориями, как причина, бытие, единство, множество, цель. И человеческая деятельность, и культура, исторический подвиг являются поистине "звенящей медью и бряцающим кимвалом", пока человек не внес в свой обиход категорию лица, пока доминанта его не поставлена решительно на лицо вне его. Любимое человеческое лицо лучше всего символизирует то, что представляет для человеческого мышления и поведения истина, предчувствуемая, но не дающаяся в руки, влекущая за собой все далее вперед. Она всегда нова и всегда впереди."43
- Тут фактически обоснована заповедь "Возлюби ближнего своего".
- Да, Макс, ты прав. Ну, а применительно к твоей жизни - кого?
- Как кого? Любого, с кем я общаюсь.
- Не буду спорить. Вопрос только в том, способен ли ты этого любого полюбить... И способен ли ты сейчас полюбить хоть кого-то? Хоть одного человека?
- Честно? Не знаю... Еще когда женат был, не мог себе ответить на этот вопрос. И потом, когда семейную терапию проходил...
- Ладно, посмотри еще вот этот фрагмент: "Людям ужасно хочется устроить себе истину так, чтобы на ней можно было покоиться, чтобы она была удобна и портативна. А она, живая, прекрасная, самобытная Жизнь, часто мучительная и неожиданная, все уходящая вперед от жадных человеческих вожделений и увлекающая человека за собою. Не для наслаждения и покоя человеческого она дана и существует, а для того, чтобы увлечь человека за собою и оторвать его от привычной и покойной обстановки к тому, что выше и впереди. Не ее приходится стаскивать вниз до себя, а себя предстоит дотянуть и поднять до нее. Это все равно как любимое человеческое лицо, которое дано тебе в жизни, самобытное и обязывающее. Человек хочет принять это лицо по-своему, успокоительно и портативно для своих небольших сил и своей ленивой инертности. Но достоин лица, которое любит, лишь тот и тогда, кто забыл себя и свое понимание, свой покой и инертность, и когда идет за любимым и силится принять его таким, каков он есть во всей своей живой самобытности."44
- Ухтомский отмечает, - продолжал Кирилл, - что это исключительно трудно, что это труднейшая, но и необходимейшая из задач человечества. Далее Ухтомский вводит понятия Двойника и Собеседника. Собственно, проблему Двойника ставил еще Достоевский. Ухтомский объяснил ее с помощью своего учения о доминанте45. Наши доминанты стоят между нашими мыслями и действительностью. Мы можем воспринимать лишь то и тех, к чему и к кому подготовлены наши доминанты, то есть, наше поведение. Человек видит в мире и в людях лишь самого себя. С кем бы мы ни говорили, мы говорим со своим Двойником и избавиться от него, - значит освободиться от своего замкнутости на себя.
- Невозможная задача...
- Ну почему? Невероятно сложная, - согласен. И Ухтомский дает ключ к этой задаче - культивировать и воспитывать доминанты и поведение, поставив центр тяготения вне себя, так, чтобы быть готовым в любой момент предпочесть самобытные черты и интересы другого всем своим интересам и мнениям об этом другом человеке. Как говорил святой Авва Исаак Сирин: "В одно мгновение совершается спасение или гибель человека"46. Через несколько столетий Ухтомский добавляет: "Все дело в том, чтобы ежеминутно быть в бдительном подвиге...
Продолжение на следующей странцие...
