ого движения. Это не просто безмолвие: это неподвижность БЕЗ НАПРЯЖЕНИЯ, без усилий, без ничего. Вечность в теле. Это состояние кажется мне вполне естественным: я даже слышу бой часов.
64. 189 - Годы и месяцы пролетают с головокружительной скоростью и не оставляют никакого следа, вот что интересно. Когда видишь это, то понимаешь, как можно жить почти бесконечно: нет больше трения времени.
И еще в 1970 г..:
70. 1410 - Сознание тела постепенно изменяется настолько, что вся прошлая жизнь кажется ему чужой. Кажется, будто это сознание, жизнь принадлежали другому. Понимаешь, прошлого как бы нет: ты весь впереди, позади ничего нет. Любопытное ощущение. Думается, что-то начинается. Не кончается, наоборот: начинается. Все неведомо, непредсказуемо... Меня не покидает ощущение, что все вокруг ново, мои взаимоотношения с миром - новые.
67. 1511 - Не проходит и дня, чтобы я лишний раз не убедилась, как малейшая доза, даже меньше, чем доза, - бесконечно малая капелька "того* исцеляет в одну минуту. Например, когда приходит хаотический поток, несущий с собой нарушения, дезорганизацию, телесная субстанция сначала чувствует его, затем видит его результаты, а потом уже приходит в состояние хаоса. Связь клеток, необходимая для формирования индивидуального тела, разрушается; никто не может усомниться в том, что это конец. Потом клетки устремляются [к "тому"], и в результате... хаотический поток будто уплотняется, а затем останавливается; сначала приходит радость, затем - свет, потом - гармония - и все недомогания проходят. Клетки тут же охватывает ощущение, что они живут в вечности и для вечности. Это случается не просто каждый день, но по несколько раз в день. Это и есть работа. Работа в темноте кромешной. Видишь ли, очень удобно пророчествовать, получать откровения - все это дает ощущение чего-то "конкретного"; тогда как теперешняя работа невидима (и ее результаты еще долго не будут видны), она проходит в полнейшей тьме, и никто не понимает ее. На самом деле, чем меньше ее понимают, тем с большей уверенностью можно сказать, что это поистине нечто новое.
Мне казалось очевидным, что опыт будет доведен до конца, у меня не возникало и тени сомнений: все было просто и ясно как день. Я полагал даже, что следующим шагом будет устранение потребности в еде (Мать тогда только пила) и преобразование старой пищеварительной системы - переход к прямому поглощению энергии. На самом деле я просто не понимал, в чем заключалась истинная проблема: я по-прежнему представлял себе некую "восхитительную и чудесную трансформацию", которая, став видимой и ощутимой, заставила бы упрямое человечество понять процесс. Тогда, думал я, оно поймет, наконец, что выход есть, что с помощью логичных и разумных средств можно выйти из душного аквариума и создать на Земле новую жизнь. По правде сказать, я думал не о теле Матери, а о теле Земли. Это страдающее убогое тело, такое, в сущности, малое, должно было осознать наконец таящиеся в нем радость, и свободу, - и путь.
Мне не приходило в голову, что Земля и человечество начинались прямо здесь, непосредственно рядом с Матерью, в более или менее многочисленной группе учеников, которые и представляли собой всю Землю: это были "образцы" всего человеческого рода - участники великой эволюционной "операции". Если бы эта операция не удалась здесь, то где бы она удалась? Если бы люди не поняли этого здесь, то где бы поняли? "Моя" Земля была еще слишком абстрактной.
Кроме того, я не вполне понимал второй аспект проблемы (на самом деле, главный) - средство преобразовать человечество и, наперекор инерции, заставить Землю пойти путем ускоренной эволюции и достичь той точки, того неизбежного момента слияния, когда весь старый хаос рухнет, подобно умирающей звезде, и сами собой распахнутся двери нового мира.
Я говорю о "силе".
Повсюду вокруг себя мы видим ускорение.
Но оно причиняет боль и страдания, дело идет со скрипом.
Ибо силу переносить нелегко.
Мать становилась "невыносимой" для окружавших ее "образцов" эволюции. Очевидно, невозможно открыть свое тело гигантской энергии, от которой нас так заботливо защищает сеть, чтобы не позволить ей излучаться, распространяться и "заражать" всю окружающую материю. Я знал по себе (ибо испытывал это на собственном теле при каждой встрече с Матерью - даже на расстоянии), что быть рядом с ней все равно, что погрузиться в ванну из молний, войти в поток настолько плотной и компактной энергии, что тело будто плавилось. Он захватывал изнутри все существо, до последней клетки, как если бы из его глубочайших глубин вдруг вырывался крик, соединивший тысячелетия мрака и боли с неистовой жаждой света, любви, простора, свободы... я полностью, душой и телом погружался в огненную купель, стремясь исчезнуть в ней, как если бы это было "то" мира, в которое ты входил своим телом, чего так страстно желал, к чему так сильно стремился на протяжении многих жизней, исполненных боли и отчаяния, тысячелетий бесплодной и тщетной глупости. И, наконец, достиг... Но, очевидно, необходимо было погрузиться, раствориться, ибо в противном случае (т. е., при наличии сопротивления, малейшего проявления "я" в потоке мощи) все начинало ломаться, бунтовать, скрипеть. Это было невыносимо.
И "образцы" скрипели вокруг Матери дружным хором.
И вся Земля вокруг нее билась и отбивалась.
67. 34 - Приходит эта лучащаяся мощь - такая плотная! Она даже кажется гораздо тяжелее материи, но проявляет себя очень и очень "сдержанно", в противном случае... ее было бы невозможно вынести.
68. 1311 - В сущности, все мои опыты сводятся к одному: накапливается сила... в конце концов, она может перейти во власть. Я чувствую, как медленно и постепенно она прибывает. Я очень ясно осознаю все препятствия, все помехи, и позицию окружающих. Я твердо знаю, что... нужно таиться. Сейчас то время, когда нужно таиться. Вот и все.
70. 165 - Если бы я была уверена, если бы, например, Шри Ауробиндо сказал: "Это так,"- все было бы очень просто; трудность... Понимаешь, люди вокруг меня убеждены, что я больна, они обращаются со мной, как с пациенткой; я же знаю, что здорова. Могу поручиться, конец близок, поэтому тело столь неустойчиво.
70. 177 - Когда все успокаивается, и я могу вернуться в свою нормальную атмосферу, все болезни исчезают; страдания больше нет. Потом они возвращаются, налетают извне, как яростная атака, вызванные или ссорой, или враждебными обстоятельствами, или чем-то еще. Все набрасывается на меня... Натиск лжи.
71. 63 - "Она уже стара, уже стара"... Вот это и дает силу сопротивляться изменению. Даже бытие с трудом удерживается от раздора. Со всех сторон доносится: "невозможно, невозможно..."
71. 33 - Знаешь, что я думаю? Стары они, а молода здесь только я. Они не хотят ничего, кроме "удобств", да еще всяких глупостей, которых нельзя себе позволить в обычной жизни. А вот я чувствую, что мы МОГЛИ бы ускорить приход [новой жизни], если бы у них была хоть какая-то воля к победе. Но им, по сути дела, все равно.
69. 511 - Сейчас здесь распоряжается кто угодно, только не я. Я уже забыла, когда последний раз говорила: "Я хочу".
66. 179 - Такое ощущение, будто я подвешена на тоненькой ниточке в совершенно прогнившей атмосфере неверия, ничтожества, злой воли. Именно на тоненькой ниточке, т. е., это чудо, что... Они даже не понимают, что если бы вибрация истины забилась в полную силу, их бы просто не стало! Чудо - это бесконечное сострадание вибрации истины, хранящее все от разрушения: она ждет. Она здесь, во всей полноте своей силы, своей власти... она просто дает знать, что она существует, но не действует в полную силу, чтобы разрушительные последствия ее проявления были как можно меньшими. Это чудо истинного сострадания. А эти идиоты принимают его за бессилие!
65. 1610 - Они надевают на себя маску доброй воли. Но их внутренние вибрации по-прежнему принадлежат миру лжи.
64. 221 - Понимаешь, все это фарс, и тянется он с 1926 г. По крайней мере, добрая треть [ашрамитов] (если быть снисходительным, мягким и терпимым) находятся здесь только потому, что им тут удобно: они работают, когда хотят, всегда сыты, одеты, у них есть крыша над головой, и они не перетруждаются, делая то, что от них ждут (им нужно просто выказывать послушание, вот и все). Когда же их лишают каких-то удобств, сразу начинается недовольство - какая там йога! Она за тысячи верст от их сознании, хотя и не сходит с их языка. Я говорю "нет" - они делают вид, что слышат "да"... Такая вот "духовная" жизнь! О чем тут можно говорить?
64. 3010 - От окружающих - никакой поддержки. Даже в тех, кто постоянно рядом со мной, нет никакой веры.
61. 254 - Я не духовный лидер! О, Господи, только не это! Это отвратительно. Я хочу сделать заявление: "Я ничего не возглавляю, я не глава ашрама!" Иногда у меня просто желание наговорить им грубостей! Как я понимаю Шри Ауробиндо, который ушел на другую сторону!
62. 132 - О, как глупы людские мысли!.. Все время, постоянно, все без исключения думают об одном и том же: старость и смерть, смерть, старость и болезнь - без конца!
Тогда я недооценивал масштабы и глубину их неприятия:
69. 105 - В какие-то минуты у тела возникает полное ощущение, что оно уже не подчиняется закону смерти. Но обычно это состояние непродолжительно. А когда приходят люди со своими мыслями, все усложняется. Ты знаешь, тех кто желает этому телу смерти не так уж и мало! Их много, очень много! А тело видит все мысли, видит их... Я не вполне уверена, что постоянные боли в самых разных частях тела не приходят... не следствие чужой злой воли.
68. 155 - Я боролась и боролась, но... слишком много лжи вокруг.
А потом - этот крик:
69. 234 - Нужно уничтожить всю систему!
И в 1972 г.:
72. 103 - Вокруг атмосфера всеобщего разложения. Мы говорим о единстве мира, так нам хотя бы из приличия следовало бы показать пример! Мы же даем пример всего того, чего делать не нужно. Ясно как день: если мне придется уйти, у меня никого здесь нет; наше дело погибнет.
На самом деле, ни биология, ни физика, ни девяносто пять лет не были причиной ухода Матери: она просто не могла больше оставаться.
Те же причины заставили уйти и Шри Ауробиндо:
65. 412 - Только сострадание помогало ему не отвергать людей, принимать их такими, какие они есть, иначе его муки были бы невыносимы.
Порой ее слова разрывают душу:
68. 156 - Я смотрю на это тело; иногда (когда непонимание окружающих особенно сильно) оно говорит: "Позволь мне уйти... ну, что ж поделаешь, раз так получается; позволь мне уйти." Не из-за усталости, не из отвращения, просто... его, действительно, очень жалко. Я говорю ему, как ребенку: "Нет-нет-нет!". Понимаешь, нужно иметь терпение. Чем это кончится? Не знаю. Во всяком случае, ты узнаешь сам. Ты скажешь им: "Все совсем не так, как вы думаете." Я бы сказала и сама, но они меня не услышат. Я не знаю, не знаю, что будет... Чем это кончится? А ты знаешь?
Когда-нибудь придет победа.
Когда делаешь что-то впервые, никто не может помочь тебе советом.
Терпение. Их терпение кончилось. Даже те, кто были
рядом с Матерью, и те роптали. Роптала вся Земля. "У меня никого здесь нет". Таков был арам Шри Ауробиндо. А однажды они закрыли передо мной двери ее комнаты. Не осталось ни единой души, с которой бы она могла общаться.
69. 245 - Ты - единственный, с кем я могу говорить. Остальные не понимают.
Она осталась одна со своими "хранителями". В тот день они решили ее судьбу.
Мать прекрасно понимала, что мир будет сопротивляться. У нее не было сомнений, что только длительный покой "в волновом движении" защитит тело от постоянных вторжений злой воли.
72. 262 - Мне кажется, тело обладает исключительной чувствительностью ко всему, приходящему извне; необходимо защитить его - работа должна осуществляться внутри, как в яйце.
Слова эти были сказаны в 1972 г., за год до ее ухода.
69. 2412 - Если в мою комнату входит человек, недовольный моими поступками или словами, все нервы напрягаются, будто меня пытают. И все из-за этого человека, хотя внешне он выказывает все знаки уважения и т. д. ни ...
Продолжение на следующей странцие...
