я к Учителю [Сюй-юню] с большим уважением. Когда разразилась революция, народ Биньчуаня присоединился к ней и окружил префектуру, которую, однако, прочно удерживал Чжан. Поскольку он не мог рассчитывать на подкрепление, он находился в безнадежном положении. Когда Учитель спустился с горы и отправился в префектуру, мятежники сказали: "Учитель, пожалуйста, вымани Чжана из здания, чтобы мы смогли убить его в успокоение народного гнева". Учитель ответил уклончиво, но когда вожак мятежников потребовал того же, он сказал: "Было бы нетрудно убить Чжана. В этом пограничном районе ходит множество разных слухов, и положение все еще весьма неясное. Если вы осадили город для того, чтобы убить представителей власти, вас накажут, когда прибудет подкрепление".
Вожак спросил: "Что Вы можете посоветовать?"
Учитель ответил: "До префектуры Дали можно добраться всего за два дня, а губернатор провинции Сычуань сейчас там проводит инспекцию. Если вы отправитесь туда сейчас и изложите свои претензии в отношении Чжана, последний будет приговорен к смертной казни, а вы в этом случае избежите наказания, предусмотренного для тех, кто своими руками вершит правосудие".
Вожак последовал совету Учителя и вывел свое ополчение за пределы города. Когда Учитель вошел в штаб-квартиру префектуры, он увидел вооруженного Чжана, готового дать отпор мятежникам. Чжан пожал руку Учителю и сказал: "Я исполняю свой долг, и буду очень признателен, если Вы подыщите место для моей могилы на горе "Петушиная Ступня", если я умру".
Учитель ответил: "В этом не будет необходимости. Здесь все уважают префекта Чжана Цзин-сяня. Пожалуйста, пошлите за ним".
114
Когда прибыл Чжан Цзин-сянь, он добился перемирия, я революционеры ушли. После этого префект Чжан отправился в префектуру Дали за подкреплением, и когда оно прибыло, осада города была снята. На тот момент, когда префект Чжан покидал город, Юньнань уже провозгласила свою независимость [от императора Маньчу]. Генерал Гай-о был назначен губернатором, а его старый школьный приятель, сын Чжана, стал министром иностранных дел. В благодарственном письме Учителю Чжан писал: "Вы не только спасли мне жизнь, но также защитили префектуру Биньчуаня. Без Вашего вмешательства меня могли бы убить, а мой сын теперь искал бы способ отомстить за меня.
2. После провозглашения республики, живые Будды и почтенные ламы Тибета, воспользовавшись прекращением коммуникаций, игнорировали приказ нового режима вывесить республиканский флаг.' Центральное правительство приказало юньнаньским властям послать Инь Шу-хуана во главе двух дивизий с целью наказания строптивых, и первые отряды уже достигли Биньчуаня. Учитель считал, что в случае начала враждебных действий, в пограничном районе бедам не будет конца. Он сопровождал эти отряды до префектуры Дали, где он сказал командиру: "Тибетцы являются буддистами, и если вы пошлете к ним кого-нибудь хорошо знающего дхарму, то при помощи переговоров с ними вопрос можно будет уладить, и не будет необходимости посылать туда войска". \
Инь прислушался к совету Учителя и попросил его отправиться в Тибет с миротворческой миссией. Учитель сказал: "Я ханьский китаец и боюсь, что не смогу добиться успеха, но в Личуане живет лама по имени Дун-бао, который за многие годы хорошо изучил дхарму. Он, будучи человеком весьма достойным, пользуется широкой известностью и уважением. Тибетцы почитают его и называют "дхарма-царем четырех жемчужин".2 Если вы пошлете его, миссия будет успешной".
В связи с этим Инь попросил Учителя передать ламе письмо, а также послал нескольких официальных лиц, призванных сопровождать Учителя в Личуань. Сначала Дун-бао отказался принимать в этом участие, сославшись на
115
преклонный возраст, но Учитель сказал: "Тибетцы до сих пор с содроганием вспоминают предыдущую экспедицию, посланную в Тибет Чжао Эр-фэном. Вы действительно хотите пощадить свои "три дюйма языка" и, таким образом, пренебречь жизнью и имуществом тысяч людей?'' После этого лама встал с сидения и сказал: "Хорошо, я пойду, я пойду. . . ". В сопровождении другого пожилого монаха по имени Фа-ву он отправился в Тибет, получил подписанный документ о перемирии, и возвратился назад. Подписание этого нового соглашения принесло мир на ближайшие тридцать лет.
3. Так как, благодаря Учителю Юньнань обрела Трипи-таку, а также учение дхармы, способное духовно преобразить многих, он стал популярной личностью и снискал всеобщее уважение. Его все стали звать "Великим старым монахом Сюй-юнем". За революцией и отречением от престола императором последовало изгнание буддистских монахов и разрушение их храмов. Ли Гэнь-юань, командовавший войсками этой провинции, ненавидел монахов, нарушавших монашеский кодекс. Когда он собирался отправиться со своими солдатами в горы Юньнани, чтоб выгнать монахов и разрушить их храмы, он задавал себе вопрос, как мог Учитель, всего лишь бедный монах, покорить сердца местного населения? Это настолько его заинтриговало, что он издал приказ об аресте Учителя Сюй-юня.
Чувствуя неизбежность беды, почти все монахи покинули свои монастыри. Более ста человек осталось с Учителем, но панические настроения их не покидали. Кто-то советовал Учителю укрыться где-нибудь, но Учитель сказал: "Если вы хотите уйти, уходите, но какая польза убегать тому, кто уже заработал кармическое возмездие? Я готов умереть мученической смертью за свою веру в Будду".
После этого, община решила остаться с ним. Через несколько дней Ли Гэнь-юань привел свои войска в горы и расквартировал их в монастыре Ситань. Они сбросили бронзовую статую Махараджи (стража монастыря), что стояла на вершине горы "Петушиная Ступня" и разрушили зал Будды и святыню дэва. Понимая, что ситуация становится серьезной, Учитель спустился с горы и зашел к командующему, предъявив удостоверение личности охране у ворот. Те, кто
116
его узнал, предупредили его, что ему грозит опасность быть опознанным и отказались показать удостоверение своему старшему по званию начальнику.
Не обращая на них внимания. Учитель прошел ворота. Командующий Ли был в главном зале и занимался болтовней с Чжао-фанем, бывшим губернатором провинции Сычуань. Учитель подошел и поздоровался с командующим, который де обратил на него никакого внимания. Чжао-фань, знавший Учителя, поинтересовался как он там оказался, и Учитель объяснил цель своего визита.
Покраснев от ярости, командующий закричал: "Какая польза от буддизма?"
Учитель ответил: "Это священное учение призвано оказывать благотворное влияние на это поколение и спасать отчаявшихся. Оно проповедует добро и осуждает зло. С незапамятных времен политика и религия шли рука об руку. Первая сохраняет мир и порядок, а вторая превращает людей в добропорядочных граждан. Учение Будды подчеркивает важность контроля над умом, который является корнем мириад явлений. Если корень здоров, то все остальное будет в порядке".
Ли уже больше не злился, но спросил: "Какая польза от этих глиняных и деревянных статуй? Разве это не пустая трата денег?
Учитель ответил: "Будда говорил о дхарме и ее внешнем выражении, раскрывающем доктрину, которая без символов не может быть познана и никогда не вызовет чувства благоговения и почтения. Человек, лишенный этих чувств, склонен творить зло и, таким образом, причинять горе другим. Использование глиняных и деревянных статуй в Китае и бронзовых в других странах служит пробуждению чувств восхищения и уважения, и влияние, производимое ими на массы, огромно. Однако высший образец миросозерцания, который содержится в учении о дхарме, таков: "Если все внешние формы не считаются реальностью как таковой, то мир воспринимается как Татхагата".
Ли, казалось, был удовлетворен таким объяснением и приказал принести чаю с пирожными. Потом он спросил:
"Почему же все-таки монахи, вместо того, чтобы делать
117
добро, ведут себя странно и становятся бесполезными для страны?"
Учитель ответил: "Титул "монах" это просто название, так как бывают монахи святые и мирские. Несправедливо обвинять всю сангху из-за одного или двух плохих монахов. Можем ли мы обвинять Конфуция за то, что существуют плохие конфуцианские ученые? Вы командуете войсками провинции, но вопреки военной дисциплине, наверняка окажется, что некоторые Ваши солдаты не такие же умные и честные, как Вы. Мы считаем океан большим потому, что у него нет необходимости отказывать в месте ни одной рыбе или креветке. Наша истинная природа подобна океану буддадхар-мы, ибо она может содержать в себе всё. Обязанность сангхи сохранять учение Будды, охранять Тройную Жемчужину, скрытыми путями преображать других и направлять их на путь истинный. Ее влияние грандиозно. Не такая уж она бесполезная".
Командующий Ли был полностью удовлетворен таким объяснением. Он уговорил Учителя остаться на вегетарианский обед. Зажгли свечи, и разговор зашел о законе причины и следствия в мирской неразберихе и о плодах кармы в отношении непрерывности мира и живых существ. Во время беседы были также затронуты более глубокие вопросы. После этого Ли начал относиться к Учителю с симпатией и уважением. В конечном итоге он, вздохнув, сказал: ^Буддадхарма поистине велика и безгранична, но я убивал монахов и разрушал монастыри. Значит, моя карма злая. Что же мне делать?"
Учитель сказал: "Это все обусловлено преобладанием современных тенденций, так что это не только Ваша вина. Я надеюсь, Вы предпримите попытки защитить дхармуъ будущем. Нет заслуги большей, чем это". Ли был очень обрадован и перебрался в монастырь Чжу-шэн, где общался с монахами и питался вместе с ними вегетарианской пищей в течение нескольких дней. В один из дней, неожиданно появился луч золотого света, соединившего вершину с подножьем горы, и вся растительность приобрела желто-золотистый цвет. Говорят, что на этой горе наблюдается свет трех видов: свет Будды, серебристый свет и золотистый. Свет Будды виден каждый
118
год, но после того, как были построены монастыри, серебристый и золотистый -- видели всего несколько раз. Ли Гэнь-юань был поражен этим зрелищем, и попросил Учителя считать его своим учеником. Он также попросил его стать настоятелем всех монастырей горы "Петушиная Ступня", после чего вывел все свои войска. Если бы возвышенная добродетель Учителя не была в гармонии с Дао, то как бы ему удалось изменить ум командующего за такой короткий срок?"
(Конец заметок из архивов провинции Юньнань)
Той зимой, в результате диспута между Китайской БУДДИСТСКОЙ Ассоциацией и Всемирным Буддистским Обществом в Шанхае, я получил телеграмму от первой с просьбой незамедлительно прибыть в Наньцзин. Прибыв туда, я посетил Учителей Пу-чана, Тай-сюйя, Жэ-шаня и Ди-сяня и обсудил спорный вопрос с ними. Мы договорились о том, что будет учрежден Центр Буддистской Ассоциации при храме Цзин-ань. Потом я отправился вместе с Учителем Цзи-чанем в Бэйцзин (Пекин), где мы остановились в монастыре Фа-юань. Через несколько дней Учитель Цзи-чань неожиданно почувствовал недомогание и отошел в мир иной, сидя в медитации. Я занялся похоронами и доставил гроб с его телом в Шанхай. Центр Буддистской Ассоциации при храме Цзин-ань был официально учрежден, и там была совершена памятная служба в честь Учителя Цзи-чана. Я получил официальные документы, узаконившие образование филиалов Ассоциации в провинциях Юньнань и Гуй-чжоу и на граничащей с Юньнанью тибетской территории. Когда я намерился вернуться в Юньнань, упасака Ли Гэнь-юань (которого также звали Инь-цзюань), вручил мне рекомендательные письма, адресованные губернатору Цай-о и другим чиновникам провинции, с просьбой защитить буддистскую дхарму.
Примечания
1. Эта выдержка из архивов провинции Юньнань затрагивает старый вопрос о подчиненности Тибета Китаю. Чинов-ник, которому было поручено произвести архивные записи, принимал такую соподчиненность как должное. В прошлые
119
века, и Бирма, и Тибет номинально находились под контро-лем Китая. Мы настоятельно просим читателей не отождес-твлять политические идеи данного контекста с личными взглядами Сюй-юня. Учитель Сюй-юнь играл роль просто миротворца, который, очевидно, удели...
Продолжение на следующей странцие...
