ась дверь, и мы обмерли, увидев, что оттуда появился человек.
- Да-а-а, - сказал он, - видать, вы не на шутку заинтересовались этой машиной.
- Вы правы, - ответил я. - Я уже летал когда-то в Тибете на беззвучных аппаратах, похожих на этот. Он посмотрел на меня широко открытыми глазами.
- Ты сказал - в Тибете? - переспросил он.
- Да, - ответил я.
- Мой друг - живой будда, тибетский лама, обучающийся в Чунцине, - объяснил Хуанг. - Он когда-то летал на воздушных змеях, которые могут поднимать в небо человека.
Тот, кто появился из чрева летательного аппарата, казалось, заинтересовался.
- Забавно, - сказал он. - Не пожалуете ли внутрь, где можно будет посидеть и потолковать?
С этими словами он повернулся и поманил нас за собой.
Что ж, подумал я, видал я в жизни и не такое. Если этот человек может входить в это чудовище и вылезать из него невредимым, почему я тоже не могу этого сделать? Поэтому я последовал за ним, а Хуанг - за мной. Я видел когда-то еще больший летательный аппарат, на котором небесные божества прилетали в этот мир. Однако он был устроен по-другому и не выглядел таким страшным, потому что летал и приземлялся беззвучно, а не так, как этот монстр, - с ревом, свистом и грохотом.
Внутри были сидения, и притом, следует отметить, довольно удобные. Мы сели. Наш новый знакомый задал мне много вопросов о Тибете, большинство из которых мне показались очень глупыми. Тибет мне всегда представлялся таким привычным и обыденным, а вот эта машина, внутри которой он сидел и расспрашивал меня о чудесах, - она-то и была настоящим чудом. В конце концов нам удалось, приложив немало усилий, получить некоторые сведения о том, что нас заинтересовало.
Оказалась, что эта машина называется аэропланом - летательным аппаратом, оснащенным двигателями, которые поднимают его в небо. Именно эти моторы наделали столько шума, когда аэроплан пролетал над нами, сказал этот человек. Сам аэроплан был сделан в Америке и куплен китайской фирмой в Шанхае, которая намеревалась открыть воздушное сообщение между Шанхаем и Чунцином. Три человека, с которыми мы в этот вечер познакомились, были пилот, штурман и инженер, осуществлявшие пробный полет. Наш знакомый оказался пилотом.
- Мы прилетели для того, - объяснил он, - чтобы продемонстрировать состоятельным людям возможности летательной техники. Если нам это удастся, они будут финансировать наше начинание.
Мы понимающе кивнули в ответ и сказали, что было бы замечательно, если бы им удалось прокатить нескольких знаменитостей, которые потом восторженно рассказывали бы об этом другим.
- Ну вот ты, например, разве не знаменитость из Тибета? - спросил пилот. - Как насчет того, чтобы прокатиться вместе с нами?
- О, какое счастье! - радостно воскликнул я. - Хоть сию минуту!
Пилот кивнул Хуангу, намекая, что он должен остаться на земле.
- Нет, нет, - запротестовал я. - Если летит один из нас, должен лететь и другой.
Таким образом, Хуангу разрешили лететь с нами (о чем он впоследствии сильно пожалел!). Пилот подал знак своим товарищам, которые долго махали руками собравшимся людям. Затем они подошли к носу аэроплана. Вскоре оттуда донесся резкий громкий звук, после чего пилот некоторое время возился в кабине. И вдруг поднялся страшный гул, и все вокруг начало ужасно трястись. Из последних сил мы цеплялись за то, что попадалось под руку, думая, что случилась какая-то авария, и аэроплан вот-вот развалится на куски.
- Держитесь хорошенько! - крикнул нам пилот, но он с таким же успехом мог и промолчать, потому что мы и без того что было мочи уцепились за сидения. - Мы выруливаем на взлет!
Аэроплан некоторое время качался и подпрыгивал на кочках. Мне было намного неприятнее, чем в тот день, когда я впервые поднялся в небо на воздушном змее. Ведь теперь, кроме толчков, был еще рев, самый оглушительный рев, который только можно себе вообразить. Затем самолет швырнуло так сильно, что голова у меня чуть было не оторвалась от тела. Однако после этого толчки прекратились, и я почувствовал, что меня сильно прижимает к сиденью и спинке кресла. Я заставил себя выглянуть в окошко, находившееся рядом со мной. Мы летели по воздуху, набирая высоту.
Под нами оказалась река. Она вытянулась по земле серебристой нитью, которая в одном месте разделялась на две. Мы видели под собой речные суда и лодки, которые с этой высоты выглядели игрушечными корабликами, вырезанными из дерева.
Затем мы посмотрели на Чунцин, на его улицы, по ступеням которых нам так часто приходилось взбираться вверх. С высоты птичьего полета они казались совсем плоскими, и лишь поля-террасы, которые льнули со всех сторон к холмам, были похожими на ступени. Мы видели, как на них, совсем не обращая на нас внимания, работают крестьяне.
Внезапно нас со всех сторон окутала белизна, и из окошка больше ничего не было видно. Даже рев двигателей казался теперь приглушенным. Мы летели внутри облака. В течение нескольких минут панорама за окошком то открывалась нашему взору, то опять сменялась молочной белизной. Затем мы поднялись над облаками, и сверху было лишь ослепительное солнце и голубое небо. Внизу теперь простирались ярко освещенные снежные вершины, белизна которых слепила глаза. Мы поднимались все выше и выше. Вдруг до меня донесся голос пилота:
- Ты ни разу в жизни не поднимался на такую высоту, - сказал он. - Мы сейчас летим намного выше, чем ты когда-либо бывал.
- Это не так, - ответил я. - Ведь когда я летал на воздушном змее, я стартовал с высоты семнадцать тысяч футов над уровнем моря.
Мои слова удивили его. Он выглянул в боковое окно, а затем сделал так, что одно крыло самолета ушло вверх, а сам он начал пикировать вниз. Лицо Хуанга стало мертвенно-бледным, и тут с ним начало происходить то, о чем лучше не писать. Он выпал из своего сиденья и распластался на полу аэроплана Смотреть на него было очень неприятно, ведь в этот день ему пришлось очень нелегко. Я-то привык к головокружительным полетам, от которых теперь получал лишь утонченное удовольствие. Но это не распространялось на Хуанга, которому было не по себе. К моменту приземления он представлял собой трепещущую массу, которая иногда тяжело стонала. Да, Хуанг явно не был рожден летать!
Перед посадкой пилот выключил моторы, и мы некоторое время беззвучно плыли по небу, опускаясь все ниже и ниже. До нас доносились лишь свист ветра и хлопание обшивки за бортом - единственное напоминание о том, что мы находимся внутри построенного людьми летательного аппарата. Когда мы приблизились к земле, пилот неожиданно для меня снова запустил моторы, и наши уши опять заложило от оглушительного рева двигателей мощностью в несколько сотен лошадиных сил.
Описав в воздухе большой круг, мы приземлились. Снова удар о землю и скрежет тормозных колодок. Самолет прокатился некоторое расстояние по земле и замер. Пилот заглушил моторы, и мы с ним поднялись, чтобы выйти из аэроплана. Бедняга Хуанг не мог стоять на ногах. Нам пришлось взять его под руки, вывести из самолета и положить на земле.
Боюсь, что многим я покажусь бессердечным. Хуанг лежал лицом вниз на длинной песчаной отмели, которая находилась в середине реки шириной в одну милю. Он лежал ничком и издавал нечленораздельные звуки. Я же был рад, что он не может встать, потому что это давало мне хороший повод задержаться на некоторое время возле аэроплана и поговорить с пилотом.
Разговор действительно оказался интересным. Однако, к несчастью для меня, его больше всего интересовал Тибет. Есть ли там на что смотреть с воздуха? Есть ли там места, где можно посадить самолет? А как насчет того, чтобы доставлять туда войска, выбрасывая десантников с парашютами? И хотя я не имел ни малейшего представления о том, что такое парашют, на последний вопрос я на всякий случай не задумываясь ответил "Нет!".
Наконец мы с пилотом договорились. Я буду рассказывать ему о Тибете, если он будет рассказывать мне о летательной технике.
- Ты меня многим обяжешь, если встретишься с моими друзьями, которые тоже очень интересуются тайнами Тибета.
Но если задуматься, зачем мне было встречаться с этими людьми? Я был всего лишь студентом колледжа, который желает научиться летать по воздуху. Пилота же, кроме общественных порядков в Тибете, ничто не интересовало. В Тибете я был одним из немногих людей, которые поднимались в воздух на змеях. Я парил высоко над горами в невероятной тишине и чувствовал себя при этом удивительно хорошо. Но при этом змей всегда был привязан к земле, и я мог всего лишь подниматься в воздух, а не летать над землей, как пилот на аэроплане. Летая на змее, я был привязан, как як к пастбищу. Поэтому мне хотелось как можно больше узнать об удивительной машине, которая могла унести меня, как мечта, куда угодно, в любую страну мира. А пилота интересовали лишь мои рассказы о Тибете!
Некоторое время мы не могли прийти к соглашению. Мы сидели друг перед другом, тогда как несчастный Хуанг стонал рядом, забытый нами. В конце концов мы договорились. Я согласился встретиться с его друзьями и рассказать им кое-что о тайнах Тибета. Я пообещал прочесть им несколько лекций на эту тему. Пилот, в свою очередь, обязался летать со мной на самолете и объяснять, как работает эта машина.
Сначала он водил меня вокруг аэроплана, показывал разные его части и объяснял, зачем они нужны. Я узнал, где находятся закрылки, рули управления, рули высоты - все детали. Затем мы забрались в кабину и сели рядом, плечо к плечу. Перед нами находились штурвал в виде полудуги, которую можно было вращать, и рычаг управления, который можно было толкать вперед и возвращать в исходное положение. Он объяснил мне, как движение рычага приводит в действие механизм, который заставляет самолет уходить носом вниз или вверх. Он указал на различные кнопки и переключатели. Затем он включил моторы, и я увидел, как стрелки приборов на панели управления пришли в движение. Он объяснил, как показания приборов зависят от количества оборотов в секунду того или иного двигателя. Мы просидели в кабине довольно долго, и он хорошо выполнял обещанное: понятно рассказал мне обо всем. Затем, заглушив двигатели, мы вылезли из кабины и пилот снял обтекатель для того, чтобы показать мне, как устроены моторы, где находятся карбюраторы, свечи зажигания и многие другие детали.
В этот вечер я, как и обещал, встретился с его друзьями. Все они, разумеется, были китайцами и имели какое-то отношение к армии. Один из них сказал мне, что лично хорошо знает Чан Кай Ши и что генералиссимус делает все от него зависящее для того, чтобы повысить технический уровень армии. Он, согласно словам моего слушателя, всячески старается улучшить условия службы. Мне сказали также, что через несколько дней еще один или два меньших самолета прилетят в Чунцин. Все эти самолеты, как мне объяснили, были куплены в Америке. Узнав об этом, я не мог отделаться от желания пролететь хоть раз самому. Но как мне добиться этого? Как мне научиться управлять аэропланом в полете? Как мне научиться летать?
Через несколько дней, мы с Хуангом выходили из госпиталя. И тут на фоне облаков, тяжело нависающих у нас над головами, откуда ни возьмись, появились два серебристых одноместных истребителя, прилет которых из Шанхая был тогда обещан мне. Они сделали круг над городом, а затем еще один. Потом они, двигаясь в едином строю, одновременно ушли носом вниз, словно зная, где им нужно приземлиться. Мы не теряли больше времени и тут же направились к песчаной взлетно-посадочной полосе. Там мы встретили двух китайских пилотов, которые стояли рядом со своими машинами и деловито стирали с лобовых стекол капли влаги, образовавшиеся на них после полета через облака. Мы с Хуангом подошли к ним и напомнили о себе начальнику группы, капитану По Ку. А Хуанг между тем недвусмысленно дал мне понять, что ни за что на свете больше не поднимется в воздух снова. Он сказал, что чуть было не умер во время своего первого - и последнего - полета.
- О да, мне о вас рассказывали, - сказал капитан По Ку. - Я даже думал о том, как мне встретиться с вами.
Это мне очень польстило. Мы с ним некоторое время поговорили. Он рассказал мне, чем отлича...
Продолжение на следующей странцие...
