Доктор из Лхасы \ Лобсанг Рампа

вованием. Скорее всего, такой человек просто не выжил бы в тех условиях, в которых оказался я.
От ран, которые я получил во время "казни", у меня началось двустороннее воспаление легких. Некоторое время я тяжело болел и постоянно находился на грани смерти. К этому следует прибавить также, что меня никто и не думал лечить или переводить в более приличную камеру. Я по-прежнему лежал на бетонном полу без всякой подстилки, кидаясь и дрожа от горячки, с единственной надеждой на скорую смерть.
Однако мало-помалу я начал выздоравливать, и вот однажды я услышал гул каких-то самолетов. Рев их двигателей отличался от гула двигателей японских самолетов, который я хорошо знал. Я подумал, что бы это могло значить. Поскольку тюрьма находилась в деревушке, расположенной поблизости от аэродрома Хиросимы, я решил, что японцы, которые к этому времени везде побеждали, должно быть, перегоняют на свою территорию захваченные в других странах самолеты.
В один из последующих дней, когда я все еще был довольно слаб до меня снова донесся рев незнакомых самолетов. Внезапно пол камеры содрогнулся, и откуда-то донесся ужасный грохот. Сверху сыпалась пыль с очень неприятным застоявшимся запахом. Воздух, казалось, был наэлектризован, в нем чувствовалась какая-то напряженность. На мгновение все будто замерло. Затем я увидел, как по двору тюрьмы вне себя от ужаса бегали солдаты, взывая к Императору, чтобы он защитил их от того, о чем они сами ничего не могли сказать.
Это было 6 августа 1945 года - день атомной бомбардировки Хиросимы. Некоторое время я лежал и думал, что же мне делать дальше. Казалось, что солдаты так переполошились, что забыли и думать о заключенных. Поэтому, пошатываясь, я встал на ноги и убедился в том, что дверь в мою камеру не заперта. Я был так безнадежно болен, что никто не мог представить себе, как я могу бежать. Кроме того, обычно возле нее стояли часовые, которые сейчас куда-то убежали. Все во дворе были в панике. Японцы думали, что Бог Солнца перестал покровительствовать им, и поэтому они носились по двору, как растревоженные муравьи. Повсюду валялись ружья, одежда и куски пищи. Оттуда, где находилось их бомбоубежище, доносились громкие крики, так как все они не могли туда поместиться.
Я был очень слаб. Я едва стоял на ногах. Нагнувшись, чтобы подобрать валяющиеся на земле китель и фуражку японского солдата, я чуть было не упал от головокружения. Став на четвереньки, я сохранил равновесие, а затем натянул на себя китель и фуражку. Рядом я заметил пару тяжелых сандалий. Я обулся в них, потому что был босиком. Медленно я заполз в кусты, а затем, едва передвигая ноги, потащился дальше. Вдали рвались бомбы, содрогалась земля. Все противовоздушные орудия не переставали стрелять. В небе потемнело от широких полос черного и желтого дыма. Казалось, что весь мир разваливается на куски, и я не раз спрашивал себя, зачем с таким упорством куда-то ползу, когда очевидно, что наступил конец света.
В течение всей ночи, преодолевая сильную боль, я добирался до морского побережья, которое, как я знал, находилось в нескольких милях от тюрьмы. Я был очень слаб. Дышать было невыносимо трудно, все тело трясло, меня покачивало от слабости. Для того, чтобы продолжать путь в эту ночь, мне пришлось пустить в ход все свои способности. На заре я в конце концов достиг побережья в районе небольшого залива. Изнемогая от усталости и болезни, я вылез из прибрежных кустов и осмотрелся. Прямо передо мной на волнах покачивалась небольшая рыбачья лодка, привязанная к берегу. Поблизости никого не было. Очевидно, ее владелец в панике куда-то убежал.
Незаметно я подполз к лодке и, взявшись за борт, приподнялся, чтобы заглянуть внутрь. В лодке никого не было. Поставив одну ногу на веревку, которой лодка была привязана к берегу, ценой невероятных усилий мне удалось перевалиться через борт. Тут силы покинули меня, я повалился головой вниз на дно лодки. На дне оказалось немного воды и несколько кусков вонючей рыбы, которая, очевидно, использовалась в качестве приманки. Через некоторое довольно продолжительное время я собрал достаточно сил для того, чтобы перерезать веревку ножом, который оказался в лодке. Затем я снова свалился на дно, а лодка, увлекаемая течением, начала медленно выплывать из залива. Я подполз к штурвалу и в изнеможении растянулся возле него. Через насколько часов я смог поднять потрепанный парус и поймать в него попутный ветер. Но это настолько утомило меня, что я без сознания повалился на дно лодки.
Позади я оставил Японию, по отношению к которой были применены жесткие меры. На города этой страны были сброшены атомные бомбы, взрывы которых полностью деморализовали воинственно настроенных японцев. Война закончилась, но я тогда этого не знал. Я думал что война закончилась только для меня, ведь я плыл по Японскому морю без воды и без пищи, если не считать тех кусков тухлой рыбы, которые валялись на дне лодки. Покачиваясь, я встал и прислонился к мачте. Я обхватил ее руками и прильнул к ней головой - только так я теперь мог стоять. Посмотрев в сторону берега, я увидел, что он вот-вот исчезнет в дымке, сгущающейся не горизонте. Взглянув в другую сторону, я увидел открытое море.
Мне вспомнилось все, через что я прошел. Я мысленно вернулся к Пророчеству. Мне показалось, что издалека до меня донесся голос моего Наставника, ламы Мингьяра Дондупа:
- Молодец, Лобсанг! Ты мужественно справляешься с трудностями. Не падай духом, ведь это еще не все.
На мгновение лодку осветило солнце, выглянувшее из-за облаков. Ветер подул сильнее, парус надулся и лодка быстрее заскользила по волнам. Маленькие волны с приятным шипением расходились от носа в разные стороны. Что будет со мной? Куда теперь лежит мой путь? Я знал лишь, что наконец оказался на свободе. Теперь я был свободен, вдали от тюрем, пыток и всего ада лагерной жизни. Возможно, я теперь свободен умереть, подумал я. Но нет, время умирать еще не пришла, хотя я и мечтал о покое, который принесет с собой смерть.
Я знал, что в этот раз я тоже не умру, потому что Пророчество гласило, что смерть настигнет меня лишь на земле краснокожих индейцев - в Америке. А пока без пищи, без воды, я в одиночестве бороздил на небольшой лодке воды Японского моря в неизвестном направлении. Я изнемогал от боли. Мне показалось, что меня снова пытают. Сдавило грудь и потемнело в глазах. Мне подумалось, что, возможно, японцы хватились - меня и уже догоняют на быстроходном катере. Эта мысль обессилила меня. Мачта выскользнула из моих объятий. Я рухнул на дно лодки, снова погружаясь в тьму, кромешную темноту забытья. Лодка плыла навстречу неизвестному.