. Когда приходит смерть, она так мягка, что ты не знаешь
даже за секунду, что она приходит. И она так слаба, так нежна - эта смерть не проблема.
Проблема в той смерти, которую ты живешь прямо сейчас. Проблема в смерти до смерти,
в том, что ты живешь мертвой жизнью, - вот в чем проблема. Твердый, закрытый. У
Лейбница есть для этого термин; он называет это монадой. Монада означает такую
тюрьму, такую капсулу, что нет никаких окон, чтобы выглянуть наружу, или снаружи
заглянуть вовнутрь. Монада - это абсолютно закрытая, лишенная окон камера. Монада
происходит от того же корня, что и "монополия", "монастырь", "монах" и "моногамия";
это значит: полное одиночество. Монах это человек, который живет один, монастырь это
место, где люди живут одни. Когда ты совершенно закрыт, заключен в мертвую камеру,
ты в монастыре. Ты живешь в пещере один, ты не можешь достичь других, другие не
могут достичь тебя. Ты совершенно закрыт.
Именно смерть - жесткая. И тогда ты несчастен, и тогда ты пытаешься найти пути и
способы, как не быть несчастным. Ты продолжаешь создавать страдание, оставаясь
жестким, твердым, и в то же время продолжаешь искать методы, как не быть несчастным.
Фактически, если ты понимаешь явление того, как ты становишься несчастным, ты
можешь отбросить это немедленно. Просто будь мягким, текучим.
Будь как облако, и всегда сохраняй чистоту и мягкость детства. Не теряй с ним контакта, и
однажды ты будешь удивлен, когда обнаружишь, что ребенок, которым ты был пятьдесят
лет назад, жив у тебя внутри. Если ты знаешь, как прийти с ним в контакт, внезапно ты
снова ребенок.
Ребенок никогда не теряется в твоей жизни, он остается в тебе. Не происходит так, что
ребенок умирает, когда ты становишься юношей, и юноша умирает, когда ты становишься
стариком, нет - младенец, которым ты родился, все еще у тебя внутри; вокруг него
накопилось много слоев, но если ты проникнешь сквозь все эти слои, внезапно в тебе
взорвется ребенок. Этот взрыв я называю экстазом.
Иисус говорит: "Пока вы не станете как дети, вы не войдете в царство моего Бога".
Именно это он подразумевает, и именно об этом я с вами говорю. Если ты проникнешь
сквозь свою твердую оболочку, стены, что окружают тебя, многие слои, внезапно у тебя
внутри взорвется ребенок. Снова ты посмотришь на мир этими невинными глазами
ребенка. Тогда есть Бог.
Бог - это не философская концепция, это этот мир, на который ты смотришь глазами
ребенка. Тот же самый мир - эти цветы, эти деревья, это небо и ты - тот же самый мир
внезапно приобретает новое качество божественности, если ты смотришь на него глазами
ребенка. Нужно только чистое, мягкое, нежное сердце. Не хватает не Бога, не хватает
тебя. Отсутствует не Бог, отсутствуешь ты.
Когда человек рождается, он нежный и слабый; в смерти он жесткий и твердый. Когда
вещи и растения живы, они мягкие и гибкие; когда они умирают, они ломкие и сухие.
Учись. Жизнь учит многими способами. Жизнь показывает человеку, каким он должен
быть.
Таким образом, жесткость и твердость сопутствуют смерти, а мягкость и нежность
сопутствуют жизни.
Если хочешь быть более живым, изобильно живым, ищи то, что сопутствует жизни:
нежность, мягкость.
Все, что приводит тебя в замешательство, делает тебя жестким. Живи таким образом,
чтобы в каждое мгновение ты был свободен от прошлого мгновения. Твоя ситуация в
точности похожа на эту: у тебя большой дом со многими комнатами, и во всех комнатах
головоломки. Весь дом наполнен головоломками, на столах, на стульях, на кроватях, на
полах, они свисают с потолка - везде одни головоломки, и ты не смог собрать ни одной.
Ты пытаешься собрать одну, чувствуешь, что собрать ее трудно, и берешься за другую. Но
первая застревает у тебя в голове, и не только она, некоторые части ты берешь с собой,
чтобы поработать над ними потом. Тогда ты пытаешься собрать другую головоломку, но
не можешь ее собрать, потому что уже озадачен. Тогда ты переходишь в другую комнату,
и таким образом все продолжается и продолжается, кругами.
Ты переполнен несобранными головоломками, и мало-помалу ты становишься
совершенно невротичным. Ни одна часть жизни не разгадана, и вокруг тебя висят тысячи
головоломок. Они берут свою дань. Они убивают тебя.
Никогда не носи вещи из прошлого - оно прошло. В каждое мгновение избавляйся от него,
решено оно или нет. Ничего нельзя с этим сделать, отбрось это - не носи части, потому
что эти части не позволят тебе решить проблем, с которыми ты живешь в это мгновение.
Живи это мгновение как можно более тотально, и внезапно ты осознаешь, что если ты
живешь тотально, все решается. Тогда не нужно ничего разгадывать. Жизнь не проблема,
которую нужно разрешить, это тайна, которая должна быть прожита. Если ты живешь
тотально, она решена, и ты выходишь из этого красивым, обогащенным, и открываются
новые сокровища твоего существа, и вокруг тебя ничто не висит. Тогда ты переходишь в
другое мгновение с такой свежестью, с такой тотальностью, интенсивностью, что и другое
мгновение проживается и решается.
Никогда не продолжай накапливать вокруг себя непрожитые мгновения, иначе ты станешь
жестким. Ты можешь оставаться мягким, только если не несешь ничего из прошлого.
Почему дети мягкие? Они ничего не несут. Их путь - путь мудреца. Если ребенок в гневе,
он в гневе, и в это мгновение он не заботится о том, что говорит о гневе Будда. Он не
заботится о том, что Махавира учил: "Не гневайтесь" - он приходит в настоящий гнев! Его
гнев так интенсивен, что сама эта интенсивность становится красивой. Посмотри на
ребенка, когда он в настоящем гневе, все его тело, его лицо краснеют, он прыгает, кричит,
словно вот-вот разрушит весь мир. Взрыв энергии... а в следующее мгновение гнев ушел,
и он играет, посмотри на его лицо - ты не сможешь поверить, что это лицо мгновением
раньше было гневным. Сама улыбка! ...Так красиво, так счастливо.
Именно так и нужно жить. В одно мгновение будь в нем, и будь так тотален, чтобы ничего
не оставалось в следующее. Ребенок проживает мгновение гнева и движется дальше.
Когда в мире будет возможно лучшее образование, мы не будем учить детей не гневаться.
Гнев сам по себе не плох - опасно его носить, накапливать. Вспышки гнева красивы,
фактически, необходимы; они придают жизни тонус. Они делают жизнь более соленой.
Иначе ты почувствуешь себя дряблым; у тебя не будет тонуса. Это само по себе хорошее
упражнение, и если человек может быть в нем тотально и выйти из него тотально, без
единой царапины, в этом нет ничего плохого.
И человек, который может гневаться тотально, может и быть тотально счастлив, или
тотально любить, потому что дело не в том, в гневе ты, счастье или любви. Единственное,
чему ты учишься из всех переживаний, это тому, как быть тотальным. Если тебе не
разрешается испытывать гнев, ты будешь неполным. Ты живешь мгновение частично,
другая часть остается висеть в уме. Тогда ты улыбаешься, но твоя улыбка не чиста, она
развращена, потому что в ней висит гнев. Твои губы улыбаются, но они ядовиты; гнев не
ушел, прошлое не ушло, ты не совершенно свободен быть здесь и сейчас. Прошлое
оставило на тебе тень. И это продолжается и продолжается. Ты будешь сбит с толку. Вся
жизнь становится пережитком. Тогда ты ничего не можешь прожить, не можешь любить,
не можешь молиться, не можешь медитировать.
Люди приходят ко мне и говорят: "Когда мы медитируем, внезапно возникают миллионы
мыслей. Обычно эти мысли не возникают, но когда мы медитируем, они возникают".
Почему это происходит? Незавершенные опыты - когда ты медитируешь, ты не занят, и
они набрасываются на тебя: "Ты не занят, по крайней мере, реши нас, заверши нас,
осуществи нас. Ты ничего не делаешь - медитация это просто ничего-не-делание, просто
сидение на месте. Сделай что-то! Вот этот гнев; реши его. Вот эта любовь; реши ее. Вот
это желание, сделай что-нибудь!"
Когда ты занят, ты так занят, что все эти вещи окружают тебя, но никогда не становятся
фокусом твоего внимания. Но когда ты медитируешь, все они попытаются привлечь твое
внимание - "Мы незакончены!" Это привидения из прошлого.
Живи каждое мгновение тотально. И живи с осознанностью, чтобы не носить прошлое.
Это легко, нужно лишь немного осознанности - больше ничего не нужно. Не живи во сне,
подобно роботу; будь немного сознательнее, и ты сможешь увидеть. И тогда ты сможешь
стать мягким как ребенок, гибким как новое, прорастающее растение. И это качество
можно пронести до последнего мгновения смерти; ты остаешься гибким. Если ты
остаешься гибким, молодым, свежим, смерть случается, но случается не с тобой.
Поскольку ты несешь в себе жизнь, смерть не может случиться. Умирают только люди,
которые уже мертвы. Люди, которые остаются живыми... они наблюдают, как происходит
смерть - умирает тело, умирает ум, но не они сами. Они остаются вне этого, они остаются
трансцендентальными.
Таким образом, если армия упорна, она проиграет битву.
Лао-цзы кажется абсурдным. Он говорит, что если армия упорна, она проиграет битву, а
ты думаешь, что победишь, если будешь упорным.
Если дерево жестко, его срубят. Большое и сильное принадлежит к низшему, мягкое и
слабое принадлежит вершине.
Корни тверды, они принадлежат низшему. Цветы очень мягки, они принадлежат вершине.
И это правильная структура общества: если люди сильны, они принадлежат корням, а
люди, которые мягки, принадлежат вершине. Поэты и художники должны принадлежать
вершине. Святые и мудрецы должны принадлежать высочайшей вершине. Солдаты,
политики, бизнесмены должны принадлежать низшему; они не должны принадлежать
вершине. Весь мир стоит вверх ногами, потому что жесткие люди пытаются быть наверху.
Это все равно как если бы корни стали политиками и попытались быть на вершине дерева,
а цветы пытались бы принудить быть на месте корней, под землей. Когда в мире было
больше равновесия, например, в Индии, брамины принадлежали к вершине. Мы
поместили их на вершину. Брамины - это святые, те, кто познал брахму. Это не каста, это
не имеет ничего общего с рождением; это имеет нечто общее с внутренним воскресением.
Те, кто познал предельное - брамины. Они принадлежали вершине, они были цветами.
Даже короли, очень могущественные императоры, должны были прийти и поклониться у
их ног. Это был правильный путь - король, как бы он ни был могуществен, как бы он ни
был велик, все же король. Человек мира все еще невротичен, все еще гонится за
амбициями и эго; он должен поклониться.
Случилось так:
Будда пришел в один город, и король этого города немного колебался, должен ли он
пойти и встретить его. Первый министр сказал королю:
- Ты должен пойти.
Первый министр был очень старым и мудрым человеком. Король сказал:
- Это кажется ненужным. Он нищий. Пусть он сам придет! Какой смысл идти и встречать
его на границе королевства? Я король, а он нищий.
Старый первый министр тут же подписал прошение об отставке. Он сказал:
- Прими мою отставку, потому что если ты пал так низко, я не могу оставаться с тобой. Ты
должен помнить, что ты король, а он отрекся от королевств. У него ничего нет. У тебя
великая империя, у него лишь ничто. Он принадлежит вершине. И ты должен пойти и
поклониться, иначе прими мою отставку. Я не могу быть с тобой в этом дворце. Это
невозможно.
Королю пришлось пойти.
Когда он поклонился Будде, говорят, Будда сказал:
- Не было необходимости. Я слышал, что ты не хотел прийти. Не было необходимости,
потому что, если человек приходит с неохотой, даже если он приходит, он не приходит. И
к уважению нельзя принудить. Ты либо понимаешь, либо не понимаешь. Не было
необходимости - я бы сам пришел и встретился с тобой. И я нищий... ты император.
Теперь король заплакал. Он понял суть.
На Востоке брамины принадлежали вершине. Это должно быть правильной структурой
общества. Сейчас во всем мире на вершине находятся политики. Отсюда страдание и хаос
- так и должно быть. Вершина ...
Продолжение на следующей странцие...
