ают со своих мест за этим столом; они уже не в состоянии вернуться к нему. Но когда они уже достигли этого места их обет остается вписанным в книгу и их имена не исчезают, но остаются неизменными. От времени до времени, когда они приходят в часовню света, книга открывается для них, чтобы они увидели свои имена, вписанные их собственной рукою. Приниженные и пристыженные, безмолвно выходят они. Невыполненный обет держит их в своей власти между воплощениями и они ищут места в Часовне Деятельности. В день Светлого Воскресения стол в этой часовне весь занят; все, кто в состоянии прийти, призваны к нему. Сам Христос сидит за столом, обращаясь к духовной природе учеников, и каждый из присутствующих пьет вино жизни. Существует много других мистических центров преклонения и усилия, окружающих Чертог, как часовни окружают собор, и в них есть входы и выходы, которыми не пользуются души человеческие, но пользуются Силы и Власти, на попечении которых лежит судьба человека и которые влияют на его жизнь согласно закону его Кармы. Они приходят сюда, чтобы наблюдать за таинственным сплетением нитей индивидуальной Кармы людей, сливающихся в единую великую Карму всего человечества. Они приходят сюда, чтобы читать в сердцах тех учеников, которые способны войти сюда. Сама Смерть приходит сюда и склоняется перед алтарем. В день Светлого Воскресения духовный образ Христа нисходит из этого места, которое открывается перед "Незримым", и стоит на ступенях алтаря, чтобы благословить коленопреклоненные толпы. Зрячие и незрячие, те, которые здесь склоняют колена в истинном поклонении — все они получают благословение. Между алтарем и находится по правую сторону алтаря, находится маленькая, редко открывающаяся темная дверь. Те, которые входят в это место находятся там всегда, стремясь снова пройти еще дальше. Дверь замыкается железным засовом. Другая дверь открывается отсюда в Часовню Деятельности и в день Святой Пасхи эта дверь широко раскрыта и духовные существа, находящиеся там, входят и выходят через нее; иногда одно из них подносит свою чашу к губам, осушает ее до дна, затем встает и быстро проходит в открытые двери прямо в яркое сильное пламя, которое всегда горит там. Каждый думает, что он в нем один; и действительно, каждый в нем один, ибо никто не может сознавать присутствие другого. Это не огонь и не то, что поддерживает жизнь людей. В нем нет ничего материального. Это горький огонь очищения, жестокое пламя, подымающееся из горнила жизни; это то пламя, которое сожигает всю примесь в дрожащих, трепещущих формах, с готовностью переносящих эту муку. Они испытывают чистое духовное страдание, для которого нет смягчения, которое не прекращается пока не исполнена его задача. Поэтому ученики ищут страдания и не стараются избежать его, зная, что пока не сожжено и не уничтожено окончательно все, что способно быть разрушенным, до тех пор не может наступить день истинного рождения. Духовная часть непрерывно находится внутри пламени; но для облегчения тех, которые еще не достигли состояния одновременно бодрствования и сна, существуют периоды бессознательности. Если важной частью своего обучения признавали упражнение в том, чтобы сохранить силу сознания в продолжение всех двадцати четырех часов суток, при чем духовная сущность давала физическому мозгу сообщения обо всем, что она испытывала в продолжение физического сна. Тогда для ученика день становится лишь коротким промежутком, проведенным во времени и пространстве, между периодами, лишенными времени. Но тот, кто пытается овладеть такими силами без должной подготовки, может испытать горькое разочарование, когда, оставя тело, он найдет себя заключенным лишь в земную сферу и неспособным даже приблизиться к Чертогу Обучения; или же, если он сможет в него войти, то лишь для того, чтобы вполне сознать отсроченную муку очищения. И тогда он впадает в отчаяние. Ученик боится полной сознательности, пока он еще не вполне подготовлен, потому что это может означать непрерывное страдание. Так обыкновенный человек боится смерти, внутренне сознавая, что он должен будет много перенести под властью этого великого царя. Не следует презирать людей, которые боятся смерти; они из тех, что должны пройти еще много тяжелых ступеней, раньше чем смогут пройти двери тела с упованием и надеждой. Никакой шаг на великом пути не может быть пройден безнаказанно слишком поспешно и очень часто поспешность делает необходимым ту же ступень еще раз. "Расти, как растет цветок" — быстро, но все же вполне согласуясь с законом, который им управляет, так что его раскрытие совершается все же постепенно. Поэтому одно совершенно бодрствующее сознание ясновидения — вот то состояние, в котором может быть прочтен Свет на Пути на тех стенах, где он начертан.
Май.
Превращение.
Чудо, которое должно быть совершено учеником, можно рассматривать, как два действия, то есть как преображение и как превращение. Первое может быть определено, как изменение человеческого сердца. Пока человек преображает себя — он Арджуна из Бхагавад-Гиты. Высшая точка этого усилия достигается в день Светлого Воскресения, когда он сознательно входит в Часовню Огня и добровольно остается в пламени. До сих пор он сражался на поле битвы своей природы, побеждая дурные желания и разрушая дурные страсти. Нам дается весьма ясное указание на то, что враги, которых ученик должен победить, не могут быть действительно убиты. В XI главе Бхагавад-Гиты Божество так объясняет это Арджуне; хотя оно уже умертвило их, но все же он говорит: "Сражайся — того, кого Я убил, и убей ты". (В переводе Макса Мюллера). Это состояние борьбы, умерщвление честолюбия, чувства отделенности, желания ощущения, жажды роста, — все это производит чуда преображения сердца человека. Но за ним должна следовать вторая часть чуда — превращение, божественная алхимия. Этот процесс сообщается в правилах Света на Пути. "Работай, как работают те, которые честолюбивы. Почитай жизнь, как чтут ее те, которые желают ее. Будь счастлив, как счастливы те, которые живут ради счастья". Не только сердце человека должно быть так преображено, чтобы убить честолюбие и жажду жизни и благополучия, но ученик должен так же употребить в дело силы своей природы, производящие эти страсти, изменив их таким образом, чтобы оказаться в состоянии воспользоваться ими для великой цели бытия, для служения Вышнему. Ради этого от и переносит пламя в горниле жизни. В этом и состоит применение к его собственной природе той алхимии, которую он, согласно формуле обряда Праздника Любви, должен применять к своей высшей природе и к той силе, которая действует на нее и через нее. Завесы, разделяющие между собой различные ступени сознания и совершенно скрывающие их друг от друга, должны быть приподняты так, чтобы всегда оставался переход от одной ступени сознания к другой. Лишь для адепта завеса может быть поднята совершенно. Ученик должен довольствоваться узким переходом, сквозь который он едва может пройти и где всегда остается открытого пространства лишь на столько, чтобы увидеть то, что за ним; но это возможно лишь благодаря помощи Учителя — той помощи, какая дается им, дабы сделать ученика способным читать Свет на Пути. Помощь это состоит в том, чтобы показать ученику, как утвердиться в состоянии бодрствующего ясновидения. Если он в состоянии утвердиться в нем, тогда он может продолжать путь один. Такую помощь всего скорее находят во время Святой Пасхи, за которой следует удивительный месяц превращения, в продолжение которого должно быть поднято покрывало, отделяющее следующую ступень сознания; тот удачно прошел через подготовительные испытания, кто может поднять его. Во время Святой Пасхи мы празднуем осуществление великой основной религиозной идеи воскресения из мертвых духа человеческого, Христа, восставшего из могилы, из места тьмы в животной душе. Это празднество, известное теперь миру, как Светлая Пасхальная Неделя, силою сверхфизических действий наступает весной; слово весна собственно обозначает: во время прилива Восстание из земного мрака закончилось; теперь раскрываются зеленые листья. Ученик должен в период вполне распустившейся листвы и расцвета природы с полной готовностью вступить в работу личного развития. Скоро наступит жатва — этот ежегодный итог: дерево познается по плодам его. Как раз в это время ученик должен в последний раз испытать свою собственную природу и примкнуть к тому обряду, на знамени которого он видит начертанной наиболее высокую цель из всех, которые доступны его сознанию; он должен стать под это знамя, надеясь достичь еще высшей цели, когда в ежегодной драме снова наступит месяц рождения. Йога, предписанная в Свете на Пути, существовала еще до возникновения буддизма, до рождения Гаутамы — Будды. Идея, выраженная словом Йога, есть соединение с Вышним. Оно происходит от санскритского корня "yuj", то есть соединить, сплотить, совокупить; в английском слове "yoke" содержится подобное же понятие. Учение желает стать соединенным с Единым, который управляет всеми, он желает столь полно войти в деятельность божественного добра, чтобы стать с ним единым. Чтобы достигнуть этого, индусские Йоги прошли состояние наибольшего физического мученичества; чтобы достичь той же цели, Гаутама Будда пошел к браманам отшельникам и они научили его осуществлению Йоги. Первые четыре от пяти дурных действий, которых надо избегать, приступая к выполнению Йоги, соответствует первым четырем предписаниям буддизма, первое в каждом из них "не убий" — чтобы не умертвить — даже самую презренную тварь на ее пути ввысь. Жизнь есть дар Всевышнего всем тварям; благодаря ему они могут страдать, очищаться и искать соединения с Дающими жизнь. Первое правило Йоги Патанджали, первое предписание буддизма, на страницах Света на Пути стоит лишь четвертым. Это так, потому что с ходом развития человечества честолюбие, желание личной жизни и стремление к личному благополучию так сильно завладели человеческой природой, что они должны быть сражены и уничтожены раньше, чем может быть начато практическое применение Йоги. Для древних браманских йогов подобные желания казались не только недостойными даже презрения, но прямо немыслимыми. Западный мир глубже погружен в омут материализма; честолюбие было необходимо, чтобы извлечь его из бездны. Когда уничтожается честолюбие, вместе с ним должны также быть уничтожены и объекты честолюбия; стремление к личной жизни и жажда личного блага — вот что движет честолюбивого человека. Далее в Свете на Пути следует такое правило: "Почитай жизнь, как чтут ее те, которые жаждут ее". Это первая часть божественной алхимии, превращение низшей самости в высшую сущность, которая станет достойной того бессмертия, в которое ученик входит, как только его духовная сущность восстанет из могилы. У него нет более желания жизни; желание рождения исчерпалось, но он видит, что испрашивая жизнь и получая ее, он сделал большой шаг вперед к Вышнему и получил великое благо, которое сделает его способным достичь своей цели. Поэтому он так же чтит свою жизнь, как если бы он желал ее; поэтому он так же относится и к жизни всех других существ. Уже одного обладания этим даром, который может быть получен лишь от Всевышнего, достаточно, чтобы показать, что существо, обладающее им, имеет великую возможность вступить на путь, ведущий к небу. Начиная свое превращение, ученик должен при каждом шаге помнить свой долг по отношению к внешнему миру, неотъемлемую часть которого он составляет. Большая часть последователей Будды, как и последователей Христа, перестали следовать этому правилу и, отнимая жизнь у других, потеряли способность достичь выполнения Йоги. Питающиеся мясом тибетские буддисты дают убивать животных китайским магометанам (которые совершают это самым жестоким способом), надеясь таким образом избегнуть дурной Кармы, как следствия этого поступка. Но избежать ее невозможно. Кто ест мясо, тот и является тем, ради кого совершено убийство, и поэтому он и есть главный виновник нарушения божественного закона. Эта попытка избегнуть бремени греха неизвестна на Западе, она была бы нелепа в странах, где прославляе...
Продолжение на следующей странцие...
