ед нами?
- Я не знаю,- сказал Бодхидхарма.
Учителя дзен часто используют остроты, парадоксы, из-под которых необходимо добыть истину, могут выражаться грубо и вульгарно, а то и треснуть ученика палкой. Если в дзенских монастырях господствует суровая дисциплина, то для учеников извне она не нужна. Можно жить нормальной жизнью, заниматься обычными делами, вести семейную жизнь и получить сатори.
В Японии нет такой отрасли искусства, культуры, на которую бы дзен не оказал влияния. Это видно в архитектуре, скульптуре, живописи, поэзии, садоводстве, спорте, ремеслах, торговле.
"Если сидишь - сиди. Если идешь - иди. Главное - не мельтешись попусту" - сказал один из учителей дзен и заключил в этом все.
Дзен не допускает никаких задних мыслей, фальши и иллюзий. Кто поступает согласно дзен, поступает естественно, без внутренних противоречий. Когда Банкей-сан умер, один слепой сказал: "Я не могу видеть лица человека, но могу определить его характер по голосу. Обычно, если кто-то приносит поздравления, я слышу скрытую зависть. Если кто-то соболезнует, я часто слышу удовлетворение в его голосе. Но во время всех моих бесед с Ввнкеем его голос всегда был честным. Если он выражал радость, я слышал радость. Если говорил о печали, его голос звучал печально".
Когда-то в Токио жили два учителя дзен. Учитель Унсе поступал всегда в согласии с тем, чему учил, был строг к себе, не имел никаких страстей и слабостей. Танзан был его полной противоположностью. Он ел, когда был голоден, если был сонным, то спал даже днем, и не сторонился сакэ, если у него была охота выпить. Однажды Унсе пришел к Танзану, который как раз потягивал из бутылки.
- Как дела, брат?- весело крикнул Танзан,- Выпьешь во мной?
- Я никогда не пью,- ответил Унсе.
- Человек, который не пьет, нечеловечен,- высказал мысль Танзан.
-Ты смеешь называть меня не. человечным лишь потому, что я не предаюсь порокам?!-рассердился Унсе.-Если я не человечен, то кто же я?
- Будда,- отвечал Танзан, покатываясь со смеху.
Он был великим человеком и поступал согласно со своей природой. Он достиг такого совершенства, что предсказал даже свою смерть. В последний день он написал 60 открыток друзьям: "Я ухожу из этого мира. Это мое последнее сообщение. Танзан. 27 августа 1892 года." Он велел слуге отнести открытки на почту, после чего спокойно умер.
Человек, поступающий в согласии с дзен (равносильно со своей природой), не боится смерти. Монахиня Эшун, чувствуя, что ее конец близок, велела соорудить во дворе костер, поднялась на него и подожгла. Когда огонь запылал, какой-то монах крикнул:
"Преподобная! Там, должно быть, ужасно жарко!" Эшун высунулась из костра и презрительно бросила: "Подобные вещи могут занимать лишь таких дураков, как ты!" После чего умерла в пламени.
Однажды, когда учитель дзен КОДЖУН читал сутру, вошел бандит с ножом и потребовал денег.
"Не мешай!-прикрикнул на него Коджун.-Деньги в том ящике." И продолжал читать. Через минуту он приостановился и крикнул бандиту: "И не бери всего, завтра я должен платить налоги".
Бандит взял большую часть денег, но немного оставил. Когда он уходил, Коджун остановил его: "Если тебе сделали подарок, за него следует благодарить!"
Совершенно растерянный бандит пробормотал благодарность и убежал. Через пару дней его схватили и он признался в ограблении Коджуна. Тот, вызванный как свидетель, заявил:
"Этот человек не вор. Во всяком случае я ничего об этом не знаю. Я дал ему денег и он меня за это поблагодарил".
Бандита все же посадили в тюрьму, но выйдя из нее, он стал учеником Коджуна.
Не существует монолитного типа дзенского мудреца уже потому, что дзен не создает искусственного идеала человека, но стремится выявить то, что дано ему самой природой. Именно поэтому многие известные учителя дзен И их методы бывают полярно различны.
Как-то к монаху Джошу, о котором рассказывают, что изучать дзен он начал в 60 лет, сатори получил в 80, и затем учил до 120 лет, пришел ученик с вопросом:
- Если я добьюсь пустоты в своем уме, что делать потом?
- Выбрось ее,- посоветовал Джошу.
- Как я могу выбросить то, чего нет?- настаивал ученик.
- Если не можешь, неси е собой,- нетерпеливо ответил учитель.
Разные характеры, разные методы обучения присущи разным учителям. Но общая их черта - отрыв от несущественного, от различий.
В один из дней префект Киото пришел к известному учителю Кейху. Через слугу он передал карточку, на которой значилось: "Китагаки, префект Киото". Кэйху взглянул на карточку и сказал: "У меня нет дел к префекту. Пусть убирается".
Слуга вернул визитку и повторил слова Кэйху.
"Я ошибся,-сказал Китагаки и вычеркнул слова "префект Киото".- Отнеси это учителю еще раз".
На этот раз Кэйху воскликнул: "Китагаки? Я очень рад! Я давно хочу видеть этого парня!"
Известного поэта и каллиграфа Рекана (1758-1831) считали иногда безобидным сумасшедшим, не понимая, что он вел себя естественно и был наивен, как ребенок. Жил он в полуразвалившейся хижине в лесу, иногда занимался медитацией, иногда бродил без цели и писал стихи, где естественно выражал наиболее человеческие переживания: радость, печаль, одиночество, жалость. Как-то в его отсутствие вор забрался в его хижину, но ничего не нашел и уходил с пустыми руками. Как раз подошел Рекан и сказал: "Бедняга, ты, верно, пришел издалека. Это подарок от меня." Вор был так циничен, что принял убогую одежду и ушел. Рекан, сидя обнаженным, смотрел на луну и думал: "Бедный человек! Жаль, что я не могу предложить ему эту луну!"
Музей Рекана находится в его родной деревне Идзумодзаки, в префектуре Ниигата. Там хранится много свитков с его удивительной каллиграфией, которой восхищаются японцы, называя ее "детской".
Заключая этот беглый обзор дзен, мне хотелось бы привести здесь четверостишие, как бы суммирующее его принципы: "Постороннее учение, не связанное с традицией, Не опирающееся ни на слова, ни на буквы. Прямо тянуть ум человека в постижении своей природы. И вызвать состояние Будды".
VIII
Говорить кратко и однозначно о ЙОГЕ чрезвычайно трудно. Видимо, наиболее разумным будет рассматривать здесь ногу в том смысле, в котором мы пока ее не упоминали - в смысл* метода. На западе о йоге говорят много и охотно и, что самое забавное, почти каждый считает себя если не сведущим в йоге, то, во всяком случае, ясно представляющим что это такое. Подобных "знатоков", однако, легко сбить с толку простым вопросом: "О какой йоге вы говорите?" Фактически европейцам известна лишь Хатха-йога, реже - Раджа-йога, еще реже - Карма-йога, Бхакти-йога, Джана-йога, Агни-йога и др. А вих рамках сотни школ и сект, как верующих в бога (астика), так и неверующих (настика). И каждый из них держится своего метода, своей йоги. Думается, экскурс, который я хочу предложить, в сферу различий между этими йогами, будет поучительным и поумерит пыл болтливых невежд.
Иогина или йога представляют себе, как правило, аскетом в набедренной повязке, питающимся исключительно вегетарианской пищей, не пьющим, не курящим, не имеющим дела с женщинами и почти постоянно занятым медитацией в позе лотоса.
Да, некоторые йоги носят набедренные повязки, другие обходятся и без них, третьи - сплошь укутаны одеждами, четвертые носят европейские костюмы. Йог может (но не обязан) жить милостыней, может (но не обязан) избегать женщин, может жениться и иметь семью или свободную связь с женщиной, которая этого пожелает.
Что касается пищи - этот ест в домах брахманов или членов высоких каст, тот - у кого вздумается. Один ест в уединении, другой - среди своих, третьему не мешает и людная улица. Один ест лишь плоды и пьет только воду, отказывая себе в яйцах, рыбе, молоке. Другой ест даже человечину на местах сожжения трупов и на кладбищах. Тот - трезвенник, этот не прочь хлебнуть хмельного, иной не отказывает себе и в наркотиках.
Живут йоги и вдали от людей, и в городах. Живут поодиночке и в общинах - ашрамах, или в обычных домах и квартирах. Различны они и по степени миролюбия. Большинство их них, пацифисты. Но, например, садджики (от "саджайя"- тетива) никогда не расстаются с оружием и открыто- проповедуют насилие. Воинственны секты бхайрагьев, дадупантхьев. Особой кровожадностью прославились чаги, которые приносили богине Бхавани задушенные жертвы. Подобны им были nu-ндары, совмещавшие набожность с грабежом и употреблением наркотиков.
Раз уж речь зашла о "мрачных" сектах, познакомимся с ними поближе.
Секты шававадинов придерживаются медитации на трупах и вещах, подверженных гниению и тлению. Они отрицают Веды, презирают касты, высмеивают конвенции и ортодоксов-брахманов. Едят мясо всех сортов, вареное и сырое, предпочитая гниющее, некоторые - человечину, особенно мозг, легкие, печень. До недавнего времени они выкапывали свежепогребенные трупы и ели их внутренности. Пьют же не только фруктовые соки и вино, но кровь и мочу. Как наивысшую жертву - "махапрасада" едят и кал. Любят жить на кладбищах и на местах сожжения трупов, где для себя сооружают храмики. С удовольствием ложатся рядом с трупом, а если это женщина, совершают с ней половой акт, уверенные, что это увеличит их жизненные силы. Остаются возле мертвеца, пока он не начнет разлагаться, иногда ложатся на очаг, где минуту назад лежал труп, чтобы представить себе собственную смерть и прочувствовать ее. Ныне они представлены очень редко.
Самой дурной славой пользуются капалики (от капала - череп, которым они пользуются для еды и питья). Они ходят обнаженными, посыпая тело пеплом сожженных трупов. Носят длинные волосы и шапочку, в руке трезубец или меч. Не моются, чтобы не смыть ауру. Пьют алкоголь и разные смеси телесных выделений и отбросов, иногда кровь, которая течет из их тел при обрядовом самоистязании.
К изуверским сектам принадлежат агхории. Это каннибалы, которые едят любое мясо, исключая конину. Практикуют предсказания по плоду, вынутому из чрева матери. Приносят в жертву добровольцев, убивая их кинжалом в затылок, кровь их выпивают, а мясо съедают.
Приверженцы секты сепалов поедают шакалов, скорпионов и змей. Гордятся своей нечувствительностью к их яду. К сепалам относятся большинство индийских укротителей змей.
Вирашайвы, члены особой, хотя и близкой к шававадинам секты, в отличие от последних, держатся сурового аскетизма, не едят мяса, не пьют, не курят, не употребляют наркотиков, презирают колдовство и живут в ашрамах. Мертвых сжигают.
Прямыми потомками первых магов, пришедших в Индию еще задолго до арьев через Эпам и древнюю цивилизацию на реке Инд, считают себя сурьи или шаурьи (от Сурья, Шаура - Солнце). Предки их постепенно продвигались внутрь полуострова, пока не достигли нынешнего штата Бихар, южная область которого, Магадка, приняла от них свое имя. По преданию они были великолепными медиками, астрологами. Прославились как чародеи, а также как скульпторы и архитекторы. По всей Индии до сих пор можно видеть возведенные ими в честь Солнца и украшенные многочисленными статуями храмы (Черная Пагода в Конараке и др.) Первые маги принесли в Индию почитание Солнца, воплощающего в себе животворную энергию Космоса, почитание Богини-Матери (Великой Матери), культ змей и целый ряд символов, в том числе и символ круга - чакрас, я, как было уже сказано, основы Учения (мага-философию).
Нанешние шаурьи суровы и, в первую очередь, к себе. После захода и до восхода Солнца они не едят. В воскресенье, день, посвященный Солнцу, шаурьи. не едят соли, а в некоторых районах Бенгалии даже мяса и рыбы.
Вое преемниками и интерпретаторами отдельных аспектов Учения стали прежде других натхи, адживики, шахты и тантрики. О двух последних ответвлениях надо говорить отдельно, поскольку они близки между собой, а тантра, хотя и родственна йоге, обычно к ней не относится.
Натхи в своих практиках делают упор на культуру тела, стремясь привести его к совершенству и таким образом достичь бессмертия в "тонком" теле. Приемы их близки Хатха-йоге, но они употребляют алкоголь, табак и наркотики. Большое значение они придают различным лечебным приемам, ...
Продолжение на следующей странцие...
