омое лицо!" - оживился Яков.
"Оно тебе знакомо по "REN-TV", не иначе!" - отреагировала Яна, наливая себе бокал шампанского.
"Нет-нет, я, кажется, помню вас по прошлой жизни! - настаивал Яков. - Так просто буддизмом не интересуются - это учение практикуют и продолжают из жизни в жизнь. Вы, должно быть, очень мудрый человек!"
"Мудрость приходит с годами, - возразила Яна, откинувшись на спинку кресла, - а Наташа еще слишком молода!"
"Ну, конечно! - заметила гостья, - мудрость не приходит просто так, с годами. Мудрость это совершенство, которого надо достигнуть, пройдя перед этим, еще пять ступеней".
"Именно пять, не больше и не меньше? - заинтересовалась Яна. - И вы, я надеюсь, знаете, о чем говорите?"
"Если хотите, - ответила Наташа, - то я могу вам назвать эти пять ступеней, вкратце, конечно?"
"Интересно?!" - поддержал гостью Яков, приглашая ее продолжить тему.
"Первая ступень - это совершенство щедрости, - начала Наташа, - ибо кто не щедр, тот скуп. А скупой человек никогда не станет мудрым. Однако если кто-то и обладает совершенством в щедрости, но при этом груб и вульгарен, то такой человек никогда не станет мудрым. Точно так же, если кто-то достиг совершенства щедрости плюс совершенства этики, но не умеет терпеть, то такой человек никогда не станет мудрым".
Наташа сделала паузу и, убедившись, что ее внимательно слушают, продолжала:
"Терпеливый, этичный и щедрый человек не достигнет мудрости, если в совершенстве не овладеет усердием. Кто не усерден, тот ленив, а ленивый человек не может быть совершенным.
Однако, даже овладев ступенью усердия, плюс все три предыдущие, человек не достигнет мудрости, если не овладеет совершенством сосредоточения.
Кто не практикует медитативного сосредоточения, ум того человека остается беспокойным, что помешает возникновению сверхчувственного познания.
Беспокойство ума имеет эмоциональную окраску и такому человеку не следует даже мечтать о совершенстве мудрости", - закончила Наташа.
"Значит, если быть хорошо сосредоточенным в медитации, то путь к мудрости открыт?" - спросила Яна, наливая Наташе бокал шампанского.
"Да, когда появляется трансцендентальная осведомленность, то она дает возможность открыться той самой Мудрости, - пояснила Наташа, - которая не приходит просто так - с годами".
"Мы этого в школе не проходили!" - сказала Яна, поглядывая на часы.
Наташа уловила этот взгляд и заторопилась.
"Простите, пожалуйста! - удержал ее Яков - но я буду плохо спать до тех пор, пока не вспомню, где я вас встречал в прошлой жизни. Вы не обязаны этого знать, но скажите только, обратив взор к Востоку, какая страна вас больше всех притягивает?".
"Япония! - не колеблясь, ответила Наташа. - Я даже во сне иногда говорю по-японски. Фильм "Сёгун" я с удовольствием смотрела много раз. И была очень рада, когда статью моего мужа приняли в журнале "Япония сегодня". А когда он показал мне статью одного московского профессора, написавшего про школу огнепоклонников в Японии, то, читая ее, я как будто попала в свой параллельный мир".
"Попала! - оживился Яков. - Как жаль, что у меня здесь нет времени познакомиться со специалистами по Японии. Представьте себе, что меня тоже очень интересуют огнепоклонники. Давайте так - услуга за услугу: я доставляю вашу посылку, а вы достаете мне координаты искомого мной профессора. Я вам позвоню из Питера, или вы мне, если можно!".
"Конечно! Но вы меня простите, мне уже пора!" - сказала Наташа, протягивая ему свою визитную карточку.
Яков назвал Наташе свой телефон, и Яна проводила гостью до дверей лифта.
"Заходите к нам, если будете в Петербурге!" - вежливо сказала она на прощанье.
"Ты только подумай! - возбужденно сказал Яков, когда Яна вернулась, - ни одна встреча не бывает случайной! Иными словами, если ты кого-то встретил на своем жизненном пути, то можешь быть уверен - это есть продолжение незаконченной истории из прошлой жизни".
"Да ты просто помешался на прошлом! - упрекнула его Яна, затягивая ремни на рюкзаке. - Сам же меня учил, что прошлого не существует, ибо его нет в настоящем".
"Все в мире относительно, - философски заметил Яков, взваливая свой рюкзак на плечи. - В тридцатилетнем мужчине уже ничего не осталось от шестилетнего ребенка, каким он был в те годы, но ты же знаешь - когда процесс жизни заканчивается, то в момент смерти время сворачивается, и тогда прошлое и настоящее становится единым Целым", - резюмировал он, закрывая номер на ключ.
Путешественники спустились вниз и, оформив расчет, вышли из отеля.
При входе в метро их почему-то остановили милиционеры, внимательно проверили документы, билеты на поезд, но задерживать не стали. В тот же момент, рядом с ними подверглись задержанию лица с кавказской внешностью, которым предложили пройти в отделение для сверки данных.
Толпа в метро и шум поездов не оставляли возможностей для продолжения разговора.
На станции метро "Комсомольская" было еще больше народу, чем на "Измайловском парке".
Путники перенесли жуткую давку у входа на эскалатор и вздохнули только на перроне.
Состав подали на посадку с большим опозданием, и при входе в вагоны опять накопилась толпа. Каждый хотел поскорее занять свое место, проводник осаживал напиравших пассажиров, но вскоре и это препятствие было пройдено.
В купе путники сразу же разобрали постели и легли отдыхать.
Яков проснулся, когда вагон проносился мимо станции "Саблино".
На него нахлынули воспоминания - здесь он работал в студенческом строительном отряде, прыгал вместе с ребятами с водопада, писал репортажи с места работ…
Он очень хорошо помнил, что здесь произошло. Но усилием воли он отогнал воспоминания…
От Саблино до Питера оставалось 35 минут езды на электричке. Поезд шел очень быстро, и пригородные платформы мелькали одна за другой.
Проводник уже не раз будил пассажиров, но Яна все еще продолжала спать.
Проехали Поповку, Колпино, Металлострой, Славянку, и только когда поезд замедлил ход у Фарфоровской, Яков растолкал свою спутницу.
"Ну, как, твои надежды оправдались?" - спросил Яков, когда они вышли на перрон Московского вокзала.
"Более чем, - вяло ответила Яна. - Я еще не выспалась, сейчас дома снова лягу спать. Ты меня не провожай, сама доеду! Позвони завтра, ладно?!" - попросила девушка, подходя к стеклянным дверям метро на Лиговке.
Яков молча кивнул и смотрел ей вслед до тех пор, пока ее фигура не скрылась под горизонтом земли.
После этого он пересек Лиговку и вышел на Невский проспект.
Несмотря на раннее утро на центральном проспекте города было много народу.
Яков с удовольствием прошел пешком до Гостиного Двора, и спустился в метро.
Через двадцать минут он уже выходил на станции "Петроградская", и, пройдя по солнечной стороне улицы, повернул во двор своего дома.
В дверях его комнаты торчала записка, датированная вчерашним числом:
"Профессор, которого вы искали, сейчас в Питере, в институте Востоковедения. Ищите его там. С уважением, Наташа".
Яков удивился.
"Надо же, какая оперативность! Ну и молодец же ты, Наташа!" - подумал он, открывая дверь.
"Ну, что, ты доволен? - услышал он давно не проявлявшийся внутренний голос. - Теперь смотри, не упусти свой шанс!"
Сбросив рюкзак на пол, Яков почувствовал страшную усталость.
"Надо релаксироваться минут на сорок", - подумал он и, не раздеваясь, лег на тахту.
Релаксация не удалась - в коридоре зазвонил телефон, и соседка, как всегда, первая подскочила к телефону.
"Яков! - крикнула она из коридора. - Не успел переступить порог, а ему уже звонят!" - проворчала она, скрываясь за дверью своей комнаты.
Пришелец взял трубку:
"Слушаю вас!"
"Яков, простите, не знаю ваше отчество, доброе утро! - услышал он голос Наташи из Москвы, - я решила продублировать мой вчерашний звонок, проверить, получили ли вы мое сообщение?"
"Да, получил, спасибо большое, это как раз то, что нужно! - пропел Яков в трубку, - редкий случай, я у вас в долгу! Как это у вас получилось?"
"Очень просто! - ответила Наташа. - Я ведь работаю в том здании, где вы останавливались, и у меня здесь знакомых - хренова туча! Мне разыскали телефон одного журналиста, который имеет отношение к "Японии сегодня" и тот оказался в курсе дела. Он и сообщил мне все подробности. Искомый вами профессор должен сегодня вечером делать доклад на семинаре филологов в Институте Востоковедения на Дворцовой набережной".
"Не ожидал от москвичей такой отзывчивости, спасибо! - поблагодарил Яков свою собеседницу, - я думал это качество свойственно только старым петербуржцам. А посылочка ваша уже через час будет на месте, можете не беспокоиться!" - добавил Яков.
"Ну, тогда все, желаю удачи!" - приветливо ответили на том конце провода, после чего в трубке послышались короткие гудки.
Яков заметно повеселел.
Наконец-то появилась какая-то определенность в этом направлении. Всё как будто само плыло ему в руки.
Приняв душ и приободрившись, пришелец отнес пакет по указанному адресу, благо это было на соседней улице.
Дверь ему открыла симпатичная невысокая девушка.
"Здравствуйте! Вам посылочка из Москвы!" - сказал Яков, улыбаясь открывшей ему дверь.
"Проходите, пожалуйста! - пригласили его. - Я не ждала гостей, простите, у меня не убрано, придется нам поговорить на кухне. Вы от кого?"
"От Натальи Константиновны…"
"А, значит от папы! - оживилась девушка. - Как он там?"
"Я с ним не успел познакомиться, только с Наташей…".
Разговор долго не затянулся.
Якову предложили кофе, но он, сославшись на дела, быстро попрощался.
Выйдя на улицу, Яков заметил, что его не тянет домой.
Якова тянуло к Петропавловской крепости.
И он не стал сопротивляться этому притяжению.
Несколько часов он бродил вдоль внешней и внутренней сторон стен Петропавловской крепости, вспоминая, как в прошлой жизни он трудился здесь на укладке камней…
И все-таки возвращение домой было неизбежным.
Прихватив с собой диктофон, пару запасных батарей и удостоверение журналиста, Яков отправился на семинар востоковедов.
Солнце уже опускалось к Ростральным колоннам, когда Яков вышел на Дворцовую набережную.
Здесь сохранились почти все здания екатерининских времен, вплоть до симметричных двухэтажных домов, которые твердо стояли на своем старом фундаменте на углах Мошкова переулка. А рядом с ними возвышался роскошный дворец с парадным подъездом, в котором еще с начала советской власти расположился Институт Востоковедения Академии наук.
Отворив тяжелую дубовую дверь с зеркальными стеклами, Яков предъявил охране свое пресс-удостоверение и спросил, где будет проходить семинар.
"Как всегда - в большой гостиной! - ответил дежурный, внимательно оглядывая гостя. - Через десять минут начнется".
Доклад профессора значился в расписании первым.
Заняв место среди маститых академиков, которые хорошо знали друг друга и вальяжно перебрасывались малозначащими фразами, Яков почувствовал себя белой вороной.
Только диктофон в его руках и "собака" с его именем на груди делало его птичью белизну черной, подстать стервятникам науки, каркающих на насиженных местах.
Вступительное слово было традицией, необходимой для того, чтобы умственный инструмент аудитории настроился, как по камертону, на заданную тему.
"Эпоха Водолея, - начал председатель, - это эпоха огня. Две огненные струи изображены на древнеегипетском символе Водолея, который льет их на Землю. Потоп не смог погубить человечество в начале эпохе Рыб, нет его следов в осадочных породах Древнего Египта и других стран, и, надо полагать, что и Огонь не сможет погубить человечество в эпоху Водолея, если мы сможем понять природу этой стихии. А понять ее нам поможет доктор филологических наук, профессор - председатель заглянул в бумажку и назвал известное имя.
Выход московского коллеги был встречен аплодисментами.
"В Японии живет Великий ачария, - услышал Яков негромкий голос, - Икэгути Экан, которому 8 лет назад в московском Институте Востоковедения вручили диплом Почетного доктора исторических наук.
"За что?" - спросите вы.
На родине Экана Икэгути уважают, как знатока сутр и учения буддизма.
Будучи настоятелем сингонского храма, он до сих пор ведет жизнь подвиж...
Продолжение на следующей странцие...
