поднимался сюда; я видел, как он взбирается. В качестве
ступенек он пользовался гвоздями. Я последовал за ним и сидел на самом верху храма.
Выйдя из храма, все увидели меня. "Что ты там делаешь? Ты что, хочешь покончить с
собой?"
- Нет, я просто хочу, чтобы вы осознали, что если вы будете подвергать меня насилию, то
я сделаю все, что в моих силах. Запомните, что вы не сможете меня заставлять.
- Успокойся, - умоляли меня родные, - мы пришлем кого-то, чтобы тебя сняли оттуда.
- Не волнуйтесь, если я смог подняться, то смогу и спуститься.
Они понятия не имели о тех гвоздях. А я внимательно следил за художником, как он
справляется, и все интересовались - художник был великим. Он оформлял все храмы.
Я спустился. "Мы никогда больше не будем тебя заставлять, но больше так не делай. Ты
же мог убиться!"
- Ответственность лежала бы на вас.
Вопрос не в том, умны ли дети. Они просто не проявляют своей настойчивости,
порицаемой взрослыми. Все стали проклинать нашу семью, потому что я забрался на
крышу храма, то есть выше их Бога. Это было оскорблением их богу.
Они пригласили всю семью: "Оставьте его в покое, он опасен. Это уже предел..." Семья
хранила молчание, они не заставляли меня идти в храм. Я никогда не ходил в храм.
Постепенно они поняли, что я не опасен, просто меня не надо заставлять стоять в углу.
Каждому ребенку нужна уверенность, вот и все. А что терять? Но дети так зависимы, я не
вижу причин такой их зависимости. Мне часто говорили: "Мы перестанем тебя кормить".
- Пожалуйста, я начну попрошайничать в этом же городе. Я буду вынужден выживать,
мне нужно заняться чем-то. Можете не давать мне еду, но вы не сможете запретить мне
попрошайничать, это право каждого.
У детей почти одинаковый потенциал, но разная уверенность, потому что любят тех, кто
слушается.
Однажды отец мне сказал:
- Ты должен быть дома до девяти вечера.
- А если не приду, что будет?
- Двери будут закрыты.
- Тогда закрой их. Я не буду стучать в двери, и не собираюсь приходить до девяти вечера.
Я буду сидеть снаружи и всем расскажу! Любому прохожему. Меня спросят: "Почему ты
тут сидишь в темноте и холоде?" Я отвечу: "Так случилось..."
Он ответил:
- Хочешь, чтобы у меня были неприятности?
- Я их не создавал. Ты издал приказ. Я никогда не помышлял об этом, но, когда ты сказал,
что девять часов - это предел, я понял, что не смогу прийти до девяти. Это просто выше
моего разумения. Я ничего не буду делать, просто сидеть снаружи; и если кто-нибудь
спросит: "Почему ты тут сидишь?", - а спросят обязательно. Если сидишь на дороге,
каждый прохожий начнет интересоваться: "Почему ты сидишь на холоде?" Я им просто
отвечу: "Так получилось".
- Забудь о приказе. Приходи, когда захочешь.
- Я не буду стучать. Двери должны быть открыты.
В той части Индии, где мы жили, город не спал до двенадцати, потому что жара начинала
спадать только после двенадцати. Люди не спали, продолжали трудиться. Днем так жарко,
что они отдыхали днем, а работали ночью.
- Нет смысла закрывать двери, если находишься внутри и работаешь. Пусть они будут
открыты. Зачем стучать?
- Хорошо, двери будут открыты. Не надо было говорить тебе, чтобы приходил до девяти.
Так все делают.
- А я не все. Если это им подходит, то пусть приходят до девяти. Если мне подходит, то и
я приду. Только не забирай у меня свободу, не ломай мою индивидуальность. Разреши
мне быть самим собой.
Это вопрос утверждения себя с теми, кто имеет власть над тобой. Против них можно
использовать скрытые силы. Например, я сказал: "Я буду просто сидеть на дороге". Я
тоже использую силу. Сидя на крыше храма, я тоже использую силу. Если они угрожают
мне, то я тоже буду угрожать им. Дети подчиняются потому, что хотят уважения, просто
быть послушными, просто правильно все делать. А правильно делать означает делать то,
чего требуют родители.
Вы правы, я отличался от других. Я не был лучше других, я просто был другим. Познавая
это, я стал лишь оттачивать грани. Понимая, как бороться с теми, у кого есть власть - а у
тебя ее нет, - я стал оттачивать это искусство, и у меня хорошо получалось. Я всегда
находил противоядие. Они всегда удивлялись этому, когда им казалось, что на это я уже
не смогу ничем ответить, они всегда думали рационально.
Логику я не уважал.
Я уважал свободу.
Не важно, какими средствами она достигалась. Каждое средство хорошо, если оно несет
вам свободу, индивидуальность, сбрасывает оковы рабства. Дети просто не знают этого.
Они думают, что родительские советы приносят им только пользу.
Я им всегда говорил: "Я не сомневаюсь в ваших намерениях, и я надеюсь, что вы не
сомневаетесь в моих. Но есть моменты, когда у нас разные точки зрения. Вы хотите,
чтобы я всегда с вами соглашался, независимо от того, правы вы или нет? Вы точно
уверены, что вы правы? Если вы не абсолютно уверены, то разрешите мне самому решать.
По крайней мере, это будут мои собственные ошибки, и вам не придется испытывать
чувство вины и нести за меня ответственность".
Нужно осознавать одно: родители не могут сделать всего, о чем говорят. Они не могут
навредить вам, не могут убить вас, они могут лишь угрожать вам. Когда вы поймете, что
они могут только угрожать вам, их угрозы перестанут беспокоить вас; вы тоже можете им
угрожать. Вы можете им угрожать таким образом, что им придется уважать ваше право на
выбор того, что вы захотите делать.
Итак, разница есть, но не в каком-то особенном превосходстве. Детей можно научить, они
могут делать то же самое, я уже это испытал, даже в детстве. Ученики были удивлены: я
изводил учителей, я изводил директора, но они ничего не могли со мной поделать. И они
совершали необдуманные поступки, у них появлялись проблемы. У меня стали
спрашивать:
- Расскажи секрет.
- Нет никакого секрета. Вы должны осознавать, что вы правы, и у вас есть причина для
этого. Потом вы увидите, кто против вас. Не важно, учитель это или директор.
Один учитель в гневе пошел к директору и оштрафовал меня на десять рупий за плохое
поведение. Я пошел за ним, и, пока он выписывал мне штраф, я стоял рядом. Когда он
закончил, я той же ручкой выписал ему штраф на двадцать рупий за недостойное
поведение.
- Что ты делаешь? - спросил он. - В этом журнале учителя выписывают штрафы ученикам.
- А где об этом сказано? Где сказано, что в этом журнале только учителя могут
штрафовать учеников? Я думаю, что в этом журнале за плохое поведение записывают
всех. Если это не так, то дайте мне посмотреть.
Зашел директор.
- Что тут происходит? - спросил он.
- Он испортил журнал. Он оштрафовал меня на двадцать рупий за плохое поведение, -
объяснил учитель. - Это неправильно.
- У вас есть какой-нибудь документ, где говорится, что ученик не вправе штрафовать
учителя, даже если он плохо себя ведет? - спросил я.
- Трудный вопрос. Документа такого у нас нет. Но сложилась практика, обычно
наказывают учителя.
- Это нужно поменять. Наказание необходимо, но оно не должно быть однобоким. Я
заплачу десять рупий в том случае, если он заплатит двадцать.
Поскольку директор не мог потребовать у учителя двадцать рупий, то он не стал
требовать и с меня десять рупий, штраф все еще числится за мной!
Когда я пришел в школу через несколько лет, он показал мне журнал:
- Твой штраф все еще здесь.
- Пусть другие ученики знают об этом.
Просто надо находить пути!
Разница должна быть, но дело не в превосходстве. Нужно быть смелым, разумным, нужно
рискнуть. В чем опасность? Что могли разрушить те люди? Максимум, они могли бы меня
оставить на второй год, но они этого боялись - опять я был бы в их классе! Так что мне
было выгодно. Они хотели избавиться от меня поскорее. У учителя есть единственное
оружие - оставить ученика на второй год.
Я дал четко понять всем учителям:
- Можете меня оставлять на второй год, для меня это не важно. Мне не важно, когда я
сдам экзамен - через два года или три. Вся жизнь бессмысленна - где-то мне надо ее
проводить. Я могу провести ее в этой школе, и ваша жизнь превратится в ад, потому что я
смогу делать что угодно, если не будет страха остаться на второй год. Даже учителя-
противники завышали мне оценки, чтобы я переходил в следующий класс и не становился
им помехой.
Если родители смелые люди, то они будут помогать своим детям развивать свою
смелость, даже против них самих. Они помогут им быть смелыми против учителей,
общества, любого, кто собирается разрушить их индивидуальность.
Я это и имею в виду: у нового разума будут эти новые качества. Дети рождаются с новым
разумом, и к новому человеку не будут относиться так, как это делали веками. Их будут
поощрять оставаться самими собой, быть уверенными в себе, самоуважительными. Само
это изменит качество жизни. Она станет более яркой, живой, наполненной.
(Beyond Psychology, Chapter #41)
Тысячи лет семья была основой общества, а вы сомневаетесь в ее ценности. Что может ее
заменить?
Человек перерос семью. Предназначение семьи закончилось; она и так долго
продержалась. Это один из самых старых институтов, но только самые прозорливые люди
понимают, что он уже мертв.
Семья свое отработала. Она уже не нужна в новом контексте социума, она уже не нужна
для нового человечества, которое только зарождается.
Семья была и хороша, и плоха. Она помогала - человек смог выживать в ней, но она была
и очень плохой, потому что изуродовала ум человека. Однако в прошлом ей не было
альтернативы, не из чего было выбирать. Это было необходимое зло. Но в будущем так не
должно быть. В будущем должны быть альтернативные пути.
Я предвижу, что в будущем не будет одной фиксированной модели, будут разные
альтернативные пути. У желающих должна быть свобода создавать семьи. Это будет
совсем малый процент. Есть семьи на земле, совсем немного, не более одного процента,
которые действительно красивы, действительно взаимовыгодны, в них есть место росту,
нет главенства, борьбы за власть, нет собственности; семьи, где не унижают детей, жена
уважает мужа, а муж уважает жену, где есть любовь и есть свобода, где собираются
вместе только из-за радости, а не по каким-то корыстным мотивам, где нет политики. Да,
такие семьи существовали на земле и они все еще есть. Таким людям не надо ничего
менять. В будущем они будут продолжать жить в семьях.
Но для большинства семья - это ужас. Спросите психоаналитиков, и они вам скажут: "Все
умственные расстройства имеют семейную причину. Все психозы, неврозы имеют
семейную причину. Семья создает умственных калек".
В этом нет необходимости, должны быть альтернативы семье. Для меня лучшей
альтернативой семьи может служить коммуна.
Коммуна означает, что люди живут в гармоничной семье. Дети принадлежат коммуне, они
принадлежат всем. Нет личной собственности, нет эго. Мужчина живет с женщиной,
потому что им нравится жить вместе, они лелеют это, наслаждаются этим. Когда они
почувствуют, что любовь прошла, то не станут цепляться друг за друга. Они расстанутся
как друзья, с благодарностью друг другу. Они найдут другую компанию. Единственной
проблемой в прошлом была судьба детей. В коммуне дети могут принадлежать коммуне, а
это намного лучше. У них будут лучшие возможности для роста в окружении многих
людей. Иначе ребенок живет только с матерью. Годами единственными людьми для него
были отец и мать. Естественно, он начинает имитировать их. Дети становятся
имитаторами своих отцов и переносят в мир все болезни, от которых страдали их
родители. Они становятся копиями под копирку. Это очень разрушительно. У детей нет
выбора, поскольку у них нет другого источника информации.
Если сотня человек будет жить в одной коммуне, то там будет много женщин и мужчин,
ребенка не будут заставлять следовать только одному образу жизни. Он чему-то научится
у отца, а чему-то - у дяди и других членов коммуны. Его душа станет шире.
Семьи ломают людей и делают их души очень мелкими. В коммуне у ребенка будет
широкая душа, у него будет больше возможностей,...
Продолжение на следующей странцие...
