качеств по отдельности или все их можно изменить, и трость останется тростью до тех пор, пока не утратит своей природы, ибо то, что на самом деле создает трость, есть её природа или идея, которая не обязательно должна иметь определенную форму. Давайте придадим этой лишенной формы идее новые качества, которые изменят её природу, и мы превратим нашу идеальную трость во что захотим.
Не в наших силах превратить медь в золото на физическом плане или физически сделать взрослого ребенком, но мы можем день за днем трансформировать свои желания, свои стремления и вкусы всемогущей силой воли. Поступая так, мы изменяем свою природу, превращаясь из человека — даже на физическом плане — в иное существо.
Никто никогда не видел подлинного Человека, мы воспринимаем только качества, которыми он обладает. И сам человек не может увидеть себя. Он говорит о своем теле, своей душе, своем духе; только эти три составляющих вместе образуют то, что мы рассматриваем как Человека, его подлинное "Я", в котором заключена его природа; воплощение Абсолюта есть лишенная формы идея, для которой у нас нет понятий. Как лишенная формы идея и притом как индивидуальность человек приходит в мир материи, развивается в новую личность, обретает новый опыт и знания, познает удовольствия и превратности жизни и, пройдя через долину смерти, вступает опять в ту область, где с течением времени его форма перестанет существовать, чтобы явиться опять в новой форме на сцене, когда пробьет час очередного его появления. Его форма и личность теперь другие, его подлинное "Я" остается прежним и всё же становится иным, ибо в ходе жизни оно обретает новые качества и характеристики его меняются.
Чем ещё может быть это подлинное "Я", живущее за гранью смерти и меняющееся во время жизни, как не самим Абсолютом, который обретает относительное сознание из-за того, что входит в соприкосновение с материей? Уверен ли человек в том, что он существует? Все имеющиеся у нас доказательства нашего существования заключены в нашем сознании, в ощущении "Я есмь", которое это существование воплощает. Всё прочее в сознании подвержено изменениям. Наше сознание в один момент может быть совершенно иным, чем в другой, если изменится окружающая обстановка или наши впечатления от неё. Мы стремимся к переменам, к смерти, оставаться всё время одинаковыми было бы пыткой. Старые впечатления стираются и замещаются новыми, и мы радуемся, видя, как прошлое умирает и его место занимает нечто иное. Впечатления не рождаются внутри нас, мы получаем их из внешнего мира. Если бы двое людей возникли и развивались в совершенно одинаковых условиях, имели одинаковый характер и получали всё время одни и те же впечатления, думали, чувствовали и желали бы одинаково, их сознания были бы идентичными и их можно было бы рассматривать как одну личность. Если из памяти человека изгладятся все когда-либо полученные им впечатления и он не будет получать новых, такой человек сможет существовать века и века, в своем вечном слабоумии, не имея никакого другого сознания, кроме сознания "я есмь", и это сознание будет сохраняться до тех пор, пока его "я" способно существовать соответственно ему самому.
В какой бы форме ни существовала жизнь, эта форма относительна. Камень, растение, животное, человек или божество — все они имеют каждый свое бытие и все они существуют только для других, пока те сознают их существование. Человек расценивает бытие существ, стоящих ниже него, как неполноценное, а эти неполноценные существа мало что знают о человеке. Так же и людям почти ничего не известно о высших существах, и возможно, есть среди них такие, которые взирают на людей с жалостью, как на низших животных, еще не пробудившихся настолько, чтобы осознать свою истинную сущность.
Мы привыкли рассматривать то, что мы воспринимаем своими органами чувств, как реальное, а все прочее — как нереальное, и всё же повсездневный опыт учит нас, что мы не можем полагаться на собственые чувства, если хотим отличить истину от заблуждения. Мы видим, что Солнце встает на востоке, в течение дня движется по небу и исчезает на западе, но сейчас каждый ребенок знает, что это кажущееся движение — только иллюзия, вызванная вращением Земли. Ночью мы видим "неподвижные" звезды над головой, и они выглядят ничтожно малыми в сравнении с земными просторами и безбрежным океаном; и, тем не менее, доказано, что это — сияющие солнца, рядом с которыми наша матушка-Земля — просто песчинка. Ничто не кажется нам таким неподвижным и застывшим, как твердь у нас под ногами, и притом нам известно, что Земля, на которой мы живем, кружится с огромной скоростью в пространстве; горы представляются нам вечными и неизменными, однако же континенты уходят на дно океана или вздымаются вновь над его водами. Под нами колышется приливами и отливами лоно нашей родной Земли, на вид такой твердой, а над нами, вроде бы, нет ничего осязаемого — однако на самом деле мы живем на дне воздушного океана и понятия не имеем о существах, которые, возможно, обитают в его пучине или на поверхности. Нам видится, что солнечные лучи изливаются со светила на нашу планету; и, однако, говорят, что тьма лежит между Солнцем и атмосферой Земли, если только там нет метеоритов и метеоритной пыли, вызывающих отражение; притом что, помимо этого, вокруг нас разлит целый океан света высшего порядка, который кажется нам тьмой из-за того, что нервы в наших телах не развиты достаточно для того, чтобы реагировать на воздействие астрального света. Отражение в зеркале кажется реальностью неразвитому уму, эхо можно принять за голос человека; элементальные силы природы могут напитаться порождениями наших мыслей и отзываться на них, а мы будем слушать эти отзвуки, считая, что с нами говорят духи ушедших. Бодрствуя, мы часто живем во сне, а видя сны, бываем уверены, что это происходит наяву.
Твердое вещество выглядит для нашего физического зрения плотной неизменной массой, но смотрящий глазами интеллекта видит в ней некую достаточно легко представимую конфигурацию энергетических центров. Твердое вещество поэтому в действительности является просто средоточием сил, и то, что мы видим как разного рода вещества, — лишь символ накопленной энергии, видимое выражение невидимой силы, присутствующей в материи. Для духовного взора материя и энергия оказываются одним, они — два разных способа выражения одной вечной реальности, два проявления одной вечной Силы.
Если мы перейдем от рассмотрения форм к рассмотрению пространства и посмотрим, как соотносится наше осознание форм с протяженностью и длительностью, мы увидим, что свойства этих последних изменяются в зависимости от нашего стандарта измерения и способа восприятия. Простейшему, живущему в капле воды, эта капля представляется океаном, а для насекомого, обитающего на листе, он может заключать в себе целый мир. Если, пока мы спим, видимый мир сожмется до размеров грецкого ореха или, наоборот, увеличится в тысячу раз, мы, пробудившись, не заметим никаких изменений, при условии, что изменится в равной пропорции всё, в том числе и мы сами. Ребенок не осознаёт пространственные соотношения и может попытаться схватить луну рукой, так же и человек, который от рождения был слепым, а потом прозрел, не сможет правильно определять расстояния. Наши мысли, практически мгновенно переносящиеся из одной точки земного шара в другую, не ведают расстояний. В основе наших представлений о пространственных соотношениях лежит наш собственный опыт и память, порожденные теми условиями, в которых мы сейчас находимся. Если бы мы существовали в других условиях, наш опыт и, соответственно, наши представления были бы совершенно иными. Наше представление об относительном пространстве есть способ восприятия расстояния, и пространство будет иметь для нас столько измерений, сколько существует способов восприятия и осознания. Пространство, соотносящееся с формами, может быть только трехмерным, поскольку все формы обладают тремя измерениями — длиной, шириной и высотой. У сознания, существующего в математической точке, не может быть понятия формы, поскольку у такой точки нет формы. У сознания, существующего на линии или на бесконечно тонкой плоскости, тоже не может возникнуть представления о форме, поскольку подобные линия и плоскость, имеющие первая только одно, а вторая — только два измерения, могут существовать не как формы, а только как математические абстракции. Сознание, вообще говоря, может пребывать и без формы, но входя в соприкосновение с формой, оно с необходимостью начинает воспринимать пространство в трех измерениях, поскольку три — число формы.
Пространство в действительности существует независимо от формы. Мы можем представить себя внутри цельной скалы, и там мы также будем находиться в пространстве, хотя и не будем иметь никакого простора для движения. Каждый знает, что есть разница между добром и злом, любовью и ненавистью, знанием и невежеством; но если две вещи или идеи различаются, между ними должен быть некий промежуток, а промежуток предполагает пространство — только в данном случае пространство, никак не связанное с формой, о котором мы не можем составить себе никакого представления.
Итак, наше представление о пространстве относительно; подобным же образом обстоит дело с нашим представлением о времени. Мы сознаем не время само по себе, а только то, чем оно измеряется, и вне нашей связи с идеями оно для нас — ничто. Человеческий разум может воспринять за секунду лишь ограниченное, довольно небольшое количество впечатлений; если бы мы получали лишь одно впечатление за час, наша жизнь показалась бы нам очень краткой, а если бы мы могли воспринимать, например, каждое отдельное колебание желтой составляющей спектра, частота вибраций которой 509 миллиардов колебаний в секунду, один день жизни ощущался бы нами как вечность13. Для узника в подземелье, которому нечем заняться, время тянется очень долго, а когда у человека есть дело, время летит быстро. Во сне мы не чувствуем времени, но бессонная, полная терзаний ночь кажется нескончаемой. В видении или во сне мы можем за две секунды пережить то, на что при обычном порядке вещей ушли бы годы и годы, ибо в бессознательном состоянии время для нас не существует. В духовной реальности, в дэвачане или авичи14, нет мер времени, подобных нашим, при том что она являет собой подлинное пиршество образов, созданных её воображением. Человек, полностью погруженный в субъективный мир, не получает никаких впечатлений из мира объективного. Если он пребывает в таком состоянии лишь отчасти, ощущения, поступающие в полубессознательный мозг, смешиваются с представлениями, рождающимися в субъективном мире, и возникают карикатурные или искаженные образы.
Но в чем же разница между существованием в объективном и субъективном мирах? Мы не перестаем жить, пока спим, меняется лишь способ восприятия. Расхожее мнение гласит, что то, что мы воспринимаем в объективном мире — реально, а то, воспринимается нами в субъективном, — лишь порождение нашего воображения. Но, подумав немного, мы поймем, что любое восприятие — как в объективном мире, так и в субъективном — есть результат работы этого самого "воображения". Когда мы смотрим на дерево, не оно само оказывается в нашем глазу; нет, у нас в уме появляется его образ. Глядя на некую форму, мы воспринимаем тот след, который оставляет в нашем уме образ объекта, находящегося вне нашего тела; в случае субъективного образа или мысли, наших собственных или созданных влиянием другого существа, мы опять же воспринимаем след, который они оставили у нас в уме. И в том и в другом случае картина существует лишь в нашем мозгу, мы воспринимаем лишь воздействие, оказанное на наш разум, и единственная разница заключается в том, что в первом случае его вызывает нечто видимое, а во втором нечто недоступное физическому зрению; однако же впечатления, приходящие изнутри, могут быть столь же реальны, как те, что получены извне. Когда мы закрываем глаза, вторые исчезают, а первые предстают более отчетливо. Если глаза наши открыты, впечатления внешнего мира смешиваются с впечатлениями мира ...
Продолжение на следующей странцие...
