.
- Пожалуйста, Дональд. Во-первых: я существую вовсе не для того, чтобы чем-то поразить этот мир. Я существую для того, чтобы быть счастливым в этой жизни.
- Отлично. А во-вторых?
- Во-вторых, для того, чтобы заработать себе на хлеб насущный, каждый волен делать то, что ему хочется. В-третьих, ответственность - это способность отвечать за что-то, за тот образ жизни, который мы выбираем сами. И есть лишь один человек, перед которым мы должны держать ответ, и, конечно же, это...
- Мы сами, - закончил за меня Дон вместо воображаемой толпы искателей истины, незримо рассевшихся на траве вокруг нас.
- Человеку вовсе нет нужды держать ответ даже перед самим собой, если ему это не нравится... в безответственности нет ничего плохого. Но большинству из нас интересней знать, почему мы поступаем так, а не иначе, почему мы делаем именно такой выбор - любуемся ли мы птицами в лесу, наступаем ли на муравья или работаем ради денег, делая совсем не то, что нам хочется. - Я поморщился. - Похоже, получилось длинновато. Он кивнул.
- Даже слишком.
- Ладно... Как ты хочешь поразить мир... - Я закончил работу и удобно устроился в тени под крылом. - А как насчет: "Я разрешаю миру жить, как ему хочется, и я разрешаю себе жить, как я сам того хочу".
Он расплылся в счастливой улыбке, явно гордясь мною.
- Ответ, достойный истинного мессии! Просто, ясно, легко запоминается и непонятно до тех пор, пока не поразмыслишь на досуге.
- Задай еще вопрос. - Какое же наслаждение наблюдать за работой собственной головы, решающей мировые проблемы.
- Учитель, - сказал он. - Я жажду любви, я добр, я делаю другим то, что хотел бы получить от них, но все равно у меня нет друзей, я совсем одинок. Ну, что ты ответишь на это?
- Понятия не имею, - ответил я. - Ни малейшего.
- Что?
- Это просто шутка, чтобы оживить компанию. Просто безобидная смена темы.
- Оживляя компанию, Ричард, будь очень осторожен. Ведь проблемы, с которыми люди к тебе приходят, им вовсе не кажутся забавными шутками, если, конечно, они не успели еще далеко уйти в духовном развитии, а те, кто уже ушел достаточно далеко, знают, что они сами себе мессии. Тебе даются ответы, так что потрудись произнести их вслух. Попробуй только побаловаться с этим "понятия не имею", и увидишь, сколько секунд толпе потребуется, чтобы поджарить такого шутника на костре. Я гордо выпятил грудь.
- Страждущий, ты пришел ко мне за ответом, так внемли: Золотое Правило неприменимо. Что если бы ты встретил мазохиста, воздающего окружающим то, что ему хотелось бы получить от них? Или человека, почитающего Бога-Крокодила, мечтающего лишь о высочайшей чести быть брошенным ему на съедение? Даже тот самый Добрый Самаритянин, с которого все и пошло... С чего он взял, что человек, лежащий на обочине, хотел, чтобы его раны омыли и залечили? А может, преодолением этого испытания он хотел излечиться духовно? Лежал себе в пыли и тихо наслаждался. Мне казалось, что я говорю очень убедительно.
- Даже если изменить формулировку Правила на: "Делай другим то, что они хотят получить", мы ничего не добьемся - ведь мы знаем только то, что хотим получить от окружающих. На самом деле Правило значит: "Поступай со встречным так, как ты сам хочешь с ним поступить", - и мы должны применять его с чистой совестью. Тогда тебе не придется стегать мазохиста его кнутом просто от того, что он об этом мечтает. И совсем ни к чему прикармливать крокодилов их почитателями.
Я посмотрел на Шимоду.
- Слишком многословно?
- Как всегда. Ричард, ты растеряешь девяносто процентов своих слушателей, если не научишься говорить кратко.
- А что плохого в том, чтобы потерять девяносто процентов моих слушателей? - спросил я в ответ. - Что плохого, если я теряю всех моих слушателей? Я знаю то, что я знаю, и говорю то, что говорю. А если это плохо, ну что ж, ничего не поделаешь. "Полет на биплане обойдется вам в три доллара наличными".
- А знаешь... - Шимода встал, стряхивая солому с джинсов.
- Что? - недовольно спросил я.
- Ты только что сдал выпускной экзамен. Ну и как тебе нравится быть Мастером?
- Разочарование и безысходность.
Он посмотрел на меня с неуловимой улыбкой.
- К этому привыкаешь.
"Очень легко проверить, окончена ли твоя миссия на Земле: если ты жив - она продолжается".
Часть шестнадцатая
Можно здорово устать, пока обойдешь магазин скобяных изделий, кажется, что полки тянутся и тянутся, исчезая в бесконечности.
В Хэйворде в поисках гаек, болтов и шайб для хвостового костыля "Флита" я отправился в подобное рискованное путешествие. Пока я рыскал в полумраке, Шимода терпеливо разглядывал товары - ведь ему-то уж, конечно, в этом магазине покупать было нечего. Вся экономика может рухнуть, подумал я, если все, подобно ему, будут сами из воздуха и мыслеформ создавать то, что им надо.
В конце концов я нашел желанные болты и отправился с ними к прилавку, где играла тихая музыка. "Зеленые рукава" - я полюбил эту старинную песню еще в детстве и всегда слушаю ее с удовольствием. Сейчас звуки лютни лились из спрятанных динамиков. Странно слышать ее в современном городке с населением в четыреста человек.
Еще удивительнее было то, что никаких динамиков там не было, а хозяин магазина сидел за прилавком, откинувшись на своем стуле, и слушал, как мессия играл на дешевой шестиструнной гитаре, взятой с одной из полок. Музыка звучала просто прекрасно, я, заплатив причитающиеся за болты 73 цента, тихонько стоял, зачарованный мелодией. Может быть, все дело в том, что струны дешевого инструмента чуть-чуть дребезжали, но, казалось, что она доносится из далекой средневековой Англии, укрытой туманами.
- Дональд, как здорово! Я не знал, что ты умеешь играть на гитаре!
- Ты не знал? Значит, ты думаешь, что если бы Иисусу Христу дали гитару, он бы сказал: "Я не умею на ней играть"? Мог ли он так сказать?
Шимода положил гитару на место и вышел со мной на улицу, залитую солнцем.
- Или ты думаешь, что найдется хоть один Мастер, достойный своей ауры, который не понял бы человека, заговорившего с ним по-русски или по-персидски? Или что Мастер не может разобрать трактор, или, скажем, управлять самолетом, если захочет?
- Так ты действительно все это умеешь?
- И ты тоже. Просто я знаю, что я знаю все.
- И я могу играть на гитаре так же, как и ты?
- Нет, у тебя будет свой стиль, непохожий на мой.
- Но как мне это сделать? - Я вовсе не собирался со всех ног бежать покупать гитару, просто мне было любопытно.
- Лишь убери то, что тебя сдерживает, откажись от своей веры в то, что ты не умеешь играть. Возьмись за нее, как будто это часть твоей жизни, что на самом деле так и есть, в одной из твоих других жизней. Знай, что ты прекрасно можешь на ней играть, и пусть твое бессознательное "Я" завладеет пальцами и начнет играть.
Я что-то читал об этом - обучение под гипнозом, когда гипнотизер говорит людям, что они - певцы и живописцы, и они поют и рисуют, как настоящие таланты.
- Мне трудно, Дон, забыть то, что я не умею играть на гитаре.
- Тогда тебе будет трудно на ней играть. Потребуются годы учебы, прежде чем ты позволишь себе заиграть, прежде чем твое сознание скажет тебе, что ты достаточно намучился и уже заслужил право играть хорошо.
- А почему же я быстро научился летать на самолете? Считается,что это очень сложно, но я схватывал все на лету.
- А ты хотел летать?
- Больше всего на свете. Ничего другого просто не существовало. Я смотрел из кабины вниз на облака, на дым, поднимающийся по утрам из печных труб прямо в небо, и я видел...
- А-а, я тебя понял. Ты хочешь сказать: к гитаре тебя так сильно не тянуло.
- Дон, у меня засосало под ложечкой, и это говорит о том, что именно так ты и выучился летать. Ты просто однажды сел в "Трэвэл Эйр" и полетел. Никогда не сидел в самолете до тех пор.
- Надо же, до чего ты догадлив.
- И ты не сдавал летных экзаменов? Подожди. Да у тебя и полетной книжки нет. Обычной полетной книжки с разрешением. Он странно посмотрел на меня, едва заметно улыбаясь, будто я поспорил, что у него нет книжки, а он знал, что она у него есть.
- Ты говоришь о бумажке? Такое разрешение?
- Да, бумажка.
Он не полез в карман и не достал бумажник. Он просто раскрыл правую ладонь, и на ней лежала полетная книжка, как будто он носил ее, ожидая, когда же я про нее спрошу. Она была совершенно новой, даже не сложенной пополам, и я подумал, что еще десять секунд назад ее вообще не существовало. Но я взял ее в руки и внимательно прочитал. Это было официальное удостоверение пилота, скрепленное печатью Министерства транспорта, выданное Дональду Уильяму Шимоде, живущему в штате Индиана, разрешающее ему управлять одно- и многомоторными самолетами, планерами и работать в качестве штурмана.
- А допуск к гидросамолетам и вертолетам?
- Достану, если понадобится, - сказал он так таинственно, что я расхохотался еще раньше его. Парень, подметавший тротуар, посмотрел на нас и тоже улыбнулся.
- Слушай, а мне? - попросил я. - Я хочу допуск к авиалайнерам.
- Свою полетную книжку будешь подделывать сам, - ответил он.
Часть семнадцатая
Во время радиопередачи Джефа Сайкса я вдруг увидел совершенно незнакомого мне Дональда Шимоду. Передача началась в девять вечера и шла до полуночи. Мы сидели в крохотной комнатке, заставленной катушками с рекламными заставками, записанными на пленку, кругом было полно каких-то рукояток и циферблатов. Беседу с нами Сайкс начал с того, что поинтересовался, не нарушаем ли мы закон, когда летаем по стране на старых самолетах и катаем пассажиров.
Ответ был прост. Ничего противозаконного в этом нет, и наши самолеты так же тщательно проверяются полетной инспекцией, как и реактивные лайнеры. Они надежней и безопасней, чем большинство современных самолетов из металла, и для полетов достаточно лишь получить лицензию и разрешение фермера использовать его поле. Но Шимода сказал совсем иное.
- Никто не может помешать нам делать то, что мы хотим, Джеф, - ответил он.
Конечно же, он был прав, но в его ответе не хватало тактичности, а без нее не обойтись, когда выступаешь перед радиослушателями, интересующимися, с чего это мы тут разлетались на наших этажерках. Не прошло и минуты, как на пульте Сайкса замигал огонек телефонного вызова.
- Нам звонят по линии один, - сказал Сайкс в микрофон. - Слушаю вас, мадам.
- Я в эфире?
- Да, мадам, вы в эфире, а в передаче принимает участие наш гость, летчик Дональд Шимода. Говорите, пожалуйста, мы все вас слушаем.
- Я хотела бы сказать этому парню, что вовсе не все делают то, что хотели бы, и что некоторым приходится работать, чтобы заработать себе на хлеб, и чувствовать ответственность, а не просто паясничать в воздушном балагане!
- Люди, работающие ради куска хлеба, делают то, что им больше всего хочется, - сказал Шимода. - Так же, как и те, кто зарабатывает свой хлеб играючи...
- В Писании сказано: "В поте лица твоего будешь есть хлеб".
- Мы вольны поступать и так, если захотим.
- "Делай то, что можешь!" Мне надоели люди, вроде вас, твердящие: "Делай то, что можешь! Делай то, что можешь!" Из-за вас люди становятся совершенно необузданными, и они уничтожают мир. Они его уже уничтожают. Посмотрите только, что творится с растениями, реками и океанами!
Она, по крайней мере, раз пятьдесят давала ему прекрасную возможность для достойного ответа, но он ни разу ею не воспользовался.
- И прекрасно, если этот мир будет уничтожен, - сказал он. - Есть миллиард других миров, которые мы можем создать или выбрать для себя. До тех пор пока люди хотят держаться планет, у них будут планеты, пригодные для жизни.
Это вряд ли было рассчитано на то, чтобы успокоить собеседницу, и я, совершенно сбитый с толку, посмотрел на Шимоду. Он говорил, имея в виду перспективу многих и многих жизней, использовал знания, которые доступны лишь Мастеру. Эта женщина, естественно, считала, что разговор относится лишь к реальности данного единственного мира, который начинается рождением и заканчивается смертью. Он знал это... почему он не делал скидок?
- Так все, значит, распрекрасно? - спросила она. - В мире нет зла, и вокруг нас никто не грешит? Вас, похоже, это не в...
Продолжение на следующей странцие...