скому сословию вносил свои правки."
Рабиндранат не мог поверить. "Что же это за четыре места?" - воскликнул он.
"С грамматической-то точки зрения они верны, - ответил его друг. - Однако с поэтической... Предложивший их знаком с грамматикой, но не с поэзией. Это человек, живущий разумом, но не сердцем. Он перекрыл течение - и будто река ударилась о скалу."
"Я обращался к С.Ф.Эндрюсу, и это его слова, - подтвердил Рабиндранат. - А вот какие слова были прежде."
И когда он поставил на место собственные слова, Йетс заметил: "Они абсолютно верны, хоть и не с грамматической точки зрения. Но грамматика здесь не имеет значения. В вопросах поэзии грамматика не решает. Верни свои слова на прежнее место."
Я всегда полагал, что есть пути ума и есть пути сердца. И они не нуждаются во взаимной поддержке. И если ум в несогласии с сердцем, стало быть, не прав ум. В согласии он или в несогласии, не имеет никакого значения. Важно лишь, чтобы сердце пребывало в состоянии мира, покоя, безмолвия, гармонии - как дома. Наше обучение сводится к тренировке ума. Так что ум в достаточной степени проясняется. Однако никто не заботится о сердце. По сути, все его игнорируют: какой от него прок на рынке; что пользы от него в мире, где правят амбиции; оно непригодно в политике, бесполезно в бизнесе.
А на мой взгляд, все наоборот: это ум никому не нужен. Но сердце... Все свершится, только бы сердце было готово вместить. Все приходит, но если ваше сердце закрыто... Потайные пружины жизни таковы, что в его двери и не постучатся. Бытие умеет ждать. Оно способно ждать целую вечность. Все зависит исключительно от вас. Каждое мгновенье все готово свершиться. Распахните лишь все свои двери, все окна, предоставляя сущему со всех сторон изливаться на вас. Нет никакого иного бога, кроме сущего. И нет никакого иного рая, кроме вашего собственного бытия. Когда сущее изливается в ваше бытие, в вас входит рай, или вы входите в рай - это одно и то же, только в разных формулировках.
Лишь помните: никто от вас ничего не ожидает.
Все религии веками твердили вам: делайте то, делайте это. Твердили, что вы должны заниматься самоистязанием, отказываться от удовольствий, бороться с собственным телом, отвергать мир. В священных текстах Буддизма содержатся тридцать три тысячи принципов, которых должен придерживаться саньясин. Их и упомнить-то все практически невозможно, не говоря уже о том, чтобы им следовать.
Я не предлагаю вам следовать ни одному принципу. Просто поймите, что это ваша жизнь - наслаждайтесь ею, позвольте ей стать в вас песней, танцем. Вам ничего не нужно специально делать - лишь быть доступными.
И небо осыплет вас цветами.
Я ОТВЕЧАЮ НА ВАШИ ВОПРОСЫ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УБИТЬ ИХ.
12 октября 1986 г., Бомбей
Любимый Бхагван,
В чем разница между подчинением мастеру и следованием его предписаниям?
Многогранный вопрос.
Прежде всего мастеру не нужно, чтобы ему подчинялись. Ему надо, чтобы его понимали. Он не станет давать предписаний. Ваше любящее сердце само отыщет их в его присутствии. Это означает, что те, кто отдает приказы и ожидает их исполнения, не являются подлинными мастерами. Мастер не командир. От него не может исходить ничего подобного "Десяти Заповедям". Конечно, он поделится с вами своим опытом, своим пониманием. А правильный выбор поведения будет зависеть от вашей сознательности. Здесь не прямое указание, а лишь призыв к вашей сознательности.
В случае приказа ваша сознательность не играет роли. Приказ никогда не требует от вас понимания. Суть всех приказов в низведении людей до уровня роботов. По всему свету, в каждой армии людей миллионами превращают в машины. Но, разумеется, так, что они об этом и не подозревают. Это делается косвенно.
Почему тысячи людей каждое утро маршируют, повинуются приказам :"Напра-во! Налево! Впе-ред! На-зад!" - чего ради весь этот цирк? А это продолжается за годом год. Чтобы уничтожить вашу сознательность.
Стратегия состоит в том, что на протяжении лет вы непрестанно исполняете всякого рода тупые, бессмысленные приказы. Ежедневно, утром и вечером... И попробуйте спросить, зачем. Вы просто обязаны это делать, и делать как можно лучше. Вам не нужно понимать, зачем. И если подобная дрессировка длится годами, ее естественным результатом становится то, что у человека более не возникает вопроса "зачем". А почему? Да потому, что в основе сознательности лежат вопросы.
С момента, как вы перестанете задаваться вопросом "зачем", рост вашей сознательности остановится.
Как-то в годы второй мировой войны...
Один отставной вояка... Он воевал в годы первой мировой войны и удостоился высоких наград. Это был бравый солдат. Но с тех пор минуло уже без малого двадцать пять лет, и он вел тихую жизнь, распоряжаясь небольшой фермой. И вот как-то он шел с фермы к себе домой с ведром, полным яиц. Как несколько кабацких завсегдатаев решили забавы ради подшутить над незадачливым старым воякой. "Смирно!" - гаркнул один из них. Бедняга выронил ведро и застыл по стойке "смирно".
Двадцать пять лет минуло с тех пор, как он проходил обучение. Но это вошло в его плоть и кровь, срослось с его костями и проникло в костный мозг; сделалось частью бессознательного. Он абсолютно не отдавал себе отчета, что делает, делая это чисто механически.
Как же он рассердился! "А чего сердиться? - сказали ему шутники. - Мы вольны выкрикивать любые слова. Вас-то кто просит подчиняться? "
"Мне уже слишком поздно решать, подчиняться или не подчиняться, - ответил тот. - Мой разум устроен как машина. Двадцати пяти лет как не бывало. "Смирно!" значит "смирно". Из-за вас мои яйца разбились. Эх я, несчастный!"
И подобное творится во всем мире. И не только сегодня. С самого начала в армиях обучали не прибегать к разуму, а лишь следовать приказам. Вы должны понять одну вещь очень ясно: следование приказу и понимание - явления диа-метрально противоположные. Если посредством понимания вы удовлетворили свой инеллект и на основании этого совершили определенное действие, это уже следование не внешнему приказу, а собственному интеллекту.
И подлинный мастер не станет вами командовать. Он любит вас и стремится, чтобы в вас было больше понимания, больше сознательности, способности к отысканию собственного пути, к озарениям, больше интуиции. Приказами этого не
добиться. Вспоминается еще один случай времен первой мировой войны. В Берлине на военную службу был призван один немецкий профессор логики. В то время была острая нехватка солдат, и всех, кто был физически пригоден к военной службе, призывали вступать в армию добровольно. В противном случае их принуждали к этому силой... И это потому, что все общества, все нации, все культуры убеждены в том, что личность находится у них на службе, а не наоборот. А на мой взгляд, дело обстоит в точности наоборот: это общество существует ради личности, культура - ради личности, нация - ради личности. Всем можно пожертвовать, но не личностью.
Личность - это сам цвет бытия. Выше нее ничего нет. Однако никакая культура, никакое общество и никакая цивилизация не согласится принять эту простую истину.
Профессора заставили. "Я не способен воевать, - протестовал он. - Я могу спорить. Я же логик. Если вам понадобится некто способный сразиться с врагом в споре, я к вашим услугам. Но воевать не по мне. Воевать - это варварство."
Однако никто не стал его слушать, и в конце концов он был препровожден на плац. Начался парад, и командующий воскликнул: "Налево!" Все повернулись налево, и только профессор остался стоять, как стоял. Командующий слегка обеспокоился: "В чем дело? Он что, глухой?" И он еще громче воскликнул: "Теперь снова налево!" Все снова повернулись налево. Профессор же не изменил позы, будто ничего не слышал.
"Вперед! Назад!" - командующий отдавал приказы, и все им подчинялись. Профессор оставался на месте.
Это был известный профессор. Его знал Даже командующий. С ним нельзя было обращаться, как с обычным солдатом, поскольку он имел определенный вес в обществе. В конце концов, когда парад окончился и все стали в исходное положение, командующий подошел к профессору и спросил: "У вас что-то не в порядке с ушами? Вы что, не слышите?"
"Слышу", - ответил тот. "Но почему же тогда вы оставались на месте и не подчинялись командам?" - возмутился командующий.
"А какой смысл? - отвечал профессор. - Ведь все равно в результате всех этих движений вперед, назад, налево, направо, все вернулись в исходное положение и ничего не достигли."
"Дело тут не в достижении, а в обучении", - пояснил командующий.
"Но я не нуждаюсь ни в каком обучении, - возразил профессор. - Какая тупость! Прийти на то же самое место в результате дурацких выкрутасов, в коих я не усматриваю ни малейшего смысла. Не могли бы вы мне объяснить, зачем я должен крутиться влево и вправо?"
"Странно, - удивился командующий, - ни один солдат подобных вопросов не задает."
"Я не солдат, а профессор, - возразил тот. - Меня вынудили здесь присутствовать. Но совершать вещи, противные моему разуму, вам меня не заставить."
Тогда командующий обратился в высшие инстанции: "Что мне с ним делать? Он может негативно повлиять на окружающих. Все насмехаются надо мной и говорят: "Молодец, профессор!" Я не в силах с ним справиться. Он задает вопросы... Все ему надо объяснять: "Пока я этого не пойму, пока мой интеллект это не одобрит, я не собираюсь делать этого!"
"Я знаю этого человека, - сказал главнокомандующий. - Это великий логик. Всю свою жизнь он только и делал, что упражнялся в постановке вопросов ко всем жизненным явлениям. Не волнуйтесь. Я возьму его на себя."
Он вызвал профессора к себе в кабинет и сказал: "Я весьма сожалею, но тут уж ничего не доделаешь. Вы призваны в армию. Стране нужны солдаты. Но я дам вам работу, которая не создаст проблем ни для вас, ни для окружающих. Следуйте за мной в армейскую столовую".
Приведя туда профессора, он показал ему большое ведро зеленого горошка. "Сделайте, вот что,- обратился он к профессору. - Садитесь сюда и переберите этот горох: большие горошины кладите с одной стороны, маленькие - с другой. А через час я приду взглянуть, как у вас продвигается работа".
Через час он вернулся. Профессор остался на прежнем месте. Горох тоже.
"В чем дело? Вы и не думали приступать к работе!" - возмутился главнокомандующий.
"Заявляю вам первый и последний раз: до тех пор, пока вы мне не объясните... -сказал профессор. - Зачем я это должен перебирать? Вы оскорбляете мой интеллект. Я что, идиот, горох перебирать? Более того, возникают еще кое-какие проблемы. Пока я тут сидел, я подумал, что если есть в этом некая необходимость, остается решить кое-какие вопросы. Есть большие горошины, есть маленькие, но есть еще множество горошин других размеров. А как быть с ними? Вы не дали мне никакого критерия."
Мистическая школа, духовный путь - это не путь солдата.
Здесь приказы запрещены.
Здесь апеллируют лишь к сознательности. Решение всегда остается за вами.
Только псевдомастера станут отдавать вам приказы, поскольку они не в силах удовлетворить ваше сознание. Подлинные мастера всегда в состоянии сделать это, а затем предоставить вам решать самостоятельно. Это ваша жизнь, и окончательное решение должно оставаться за вами и ни за кем иным. Вы должны возлагать ответственность на собственные плечи. Так что от настоящего мастера приказов вы не дождетесь.
Вы также спрашиваете о предписаниях. Человеческие головы веками забивали всякой чушью, делая духовность подобной географии. Вам даются карты и предписания. Следуйте верным предписаниям - и придете к цели.
Однако мир не такая дешевка. У сущего нет карт. И твердых предписаний тоже. Ведь каждый индивидуум столь уникален, что то, что является предписанием для одного, может лишь сбить с верного пути другого. И то, что для одного лекарство, может оказаться для другого ядом. Индивидуальность столь многообразна. И если мастер не улавливает этой разницы в индивидуумах: в уникальности их свойств, талантов, гениальности, - кто же ее уловит? Не может быть никаких общих предписаний. Мастер просто забрасывает вас всеми видами намеков. Запомните: я сказал "намеко...
Продолжение на следующей странцие...
