говорил. Подлинная причина коренится во внутренне присущей всем нам нравственной добродетели, сострадании и жалости, которые, действуя, сами неминуемо приведут нас к уважению всех форм жизни. Вполне очевидно в этом случае, что намеренно отнимать жизнь или через потребление мяса косвенно побуждать других делать это за вас, — действия, противоречащие этим фундаментальным качествам человеческой природы.
“Фактор семьи” в употреблении мяса
Безусловно, нелегко расстаться с вырабатывавшейся годами привычкой есть мясо. С того момента, когда их дети ещё совсем маленькие, большинство родителей систематически заставляют их есть мясо, с искренней верой в то, что “Если ты не доешь свою котлету или курицу Джонни, ты никогда не вырастешь большим и сильным”. Под воздействием таких постоянных понуканий даже дети с врождённым отвращением к мясной пище вынуждены со временем уступить, и с годами их утончённые инстинкты притупляются. Пока они растут пропаганда, состоящая на службе у мясной индустрии, делает своё дело. В довершение всего, врачи-мясоеды (которые сами не в силах отказаться от своих отбивных с кровью) вбивают последний гвоздь в гроб вегетарианства громогласно возвещая: “Мясо, рыба и птица являются важнейшими и незаменимыми источниками протеина!” — заявление откровенно ложное и не соответствующее действительности (см. Приложение 1).
Многие родители, воспринимающие заявления этих “врачей” как Закон Божий, впадают в шоковое состояние, когда их подрастающее чадо за семейным ужином внезапно отодвигает от себя тарелку с мясом и тихо говорит: “Я это больше не ем”. “Это ещё почему?” — багровея вопрошает отец, пытаясь за снисходительной ухмылкой скрыть раздражение, а мать закатывает глаза к небу, складывая руки в молитве. Когда же Том или Джейн отвечает, более фактом нежели с тактом: “Потому, что мой желудок — не помойка для обгорелых трупов животных”, фронт можно считать открытым. Некоторые родители, чаще матери, достаточно понимающи и дальновидны, чтобы увидеть в этом пробуждение в их детях ранее дремавшего чувства жалости к живым существам, и порой даже сочувствуют им в этом. Но подавляющее большинство родителей рассматривают это как прихоть, которой нельзя потворствовать, вызов, брошенный их авторитету или косвенное порицание их собственного мясоедения (а зачастую — все три вместе взятые). Следует ответная реакция: “Покуда ты живёшь в этом доме, ты будешь есть то, что едят все нормальные люди! Если ты хочешь разрушить своё здоровье — это твоё личное дело, но мы не позволим этому случиться в стенах нашего дома!” Не способствуют выходу из сложившейся ситуации и психологи, утешающие родителей следующим заключением: “Ваш ребёнок использует приём пищи как орудие выхода из-под бремени вашего влияния. Не давайте ему лишнего повода для самоутверждения, позволяя делать трагедию из своего вегетарианства, — всё пройдёт само собой”.
Вне сомнения, для некоторых подростков вегетарианство — это действительно всего лишь повод к бунту или очередной хитроумный способ добиться уступок от своих осаждённых родителей. Как бы то ни было, но мой собственный опыт общения с молодёжью свидетельствует о том, что в большинстве случаев их отказ от употребления мяса имеет мотив куда более глубинный и благородный: идеалистическое желание на практике разрешить извечный вопрос боли и страдания — как их собственного, так и других (будь то людей или животных). Отказ от употребления плоти живых существ в пищу — лишь наиболее очевидный и первостепенный шаг в этом направлении. К счастью не все родители воспринимают отказ их детей от мяса с враждебностью и настороженным испугом. Одна мать рассказывала мне: “До тех пор пока нашему сыну не исполнилось двадцать, мы с отцом пытались научить его всему, что мы сами знали. Теперь он учит нас. Своим отказом от мясной пищи он заставил нас осознать всю аморальность мясоедения, и мы так благодарны ему за это!”
Каких бы трудов ни стоил нам отказ от устоявшихся привычек в питании, мы должны делать все возможные усилия для построения гуманной диеты — во имя нас самих, во благо всех живых существ. Тому, кто отказался от мяса по соображениям жалости к живым существам силою своего собственного сострадания, нет нужды объяснять, насколько замечательно это новое чувство, когда осознаёшь наконец, что никто не должен быть принесён в жертву для того, чтобы накормить тебя. Во истину, перефразируя Анатоля Франса, можно сказать, что до тех пор пока мы не откажемся от поедания животных, часть нашей души продолжает оставаться во власти тьмы...
Чтобы дать организму время перестроиться в соответствии с новой диетой, лучше сначала отказаться от красного мяса, затем от птицы, и уж потом — от рыбы. Мясо со временем “отпускает” человека, и в какой-то момент становится трудно даже вообразить, как вообще кто-то может употреблять эту грубую плоть в пищу.
Что же такое вегетарианство?
Отказ от мяса, птицы и рыбы является лишь первой ступенью на лестнице вегетарианства. Каково же тогда более точное определение вегетарианства? В массовом сознании оно, как правило, рисуется как некая скучная диета, которой следуют бледные, бесцветные типы, извращенцы, предпочитающие грызть морковку и хрустеть капустным листом, вместо того чтобы съесть сочный, дающий жизненные силы бифштекс, пикантную салями или тающую во рту котлету. Такой стереотип восприятия имеет свои корни в непонимании самого слова “vegetable” — растительный. Термин этот происходит от латинского “vegetabilis”, означающего “способный к росту, оживлению, придающий силы”. Растительный — означает принадлежащий к флоре, будь то корень, стебель, лист, цветок, плод или семя. Всё, что мы употребляем в пищу, так или иначе происходит из растений или животных, которые сами являются травоядными и, стало быть, — вегетарианцами. Но усваивать растительные продукты питания не самому, а посредством поедания травоядных животных не только расточительно (см. Приложение 3), но и делает нас косвенными соучастниками убийства.
Вегетарианство включает в себя множество разнообразных диет. Так, некоторые в дополнение к овощам и фруктам употребляют в пищу зерновые, орехи, семена, молоко, сыр, масло, кисломолочные продукты, но при этом воздерживаются от употребления яиц по тем соображениям, что они произведены на птицефабрике со всеми вытекающими отсюда жестокостями (см. Часть первую), или же, в случае естественного оплодотворения, являются зародышевой формой живого существа. Такие люди именуются “лакто-вегетарианцами”. Тех, кто включают в свой рацион и яйца, принято называть “лакто-ово-вегетарианцами”.
За ними следуют “стопроцентные” вегетарианцы — те, кто помимо плоти умерщвленных животных воздерживается также от молока и яиц на том основании, что эксплуатация живых существ, дающих эти продукты, ничуть не гуманнее той, которая выпадает на долю мясных пород животных. Они также известны как “виганс” (англ. vegans, прим. пер.) — строгие вегетарианцы. Большинство из них предпочитают также отказ от одежды и обуви из кожи, меха и иных материалов, предполагающих убийство животного ради их получения.
Необходимо подчеркнуть, что в идеале вегетарианский образ жизни выходит за рамки чисто номинального отказа от употребления плоти умерщвленных животных или иных разновидностей пищи нерастительного происхождения. Это своего рода философия, исповедующая гуманизм и ненасилие, образ жизни, отвергающий допотопный антропоцентризм человека в пользу просветлённой истины, что все формы жизни, включая животных, имеют основу в Первозданном Разуме — этом нашем общем достоянии. Перефразируя Джорджа Бернарда Шоу, одно лишь прикосновение вегетарианства делает весь мир вашей семьёй. Эта истина в разное время открылась многим величайшим умами человечества (см. Приложение 4).
До наступления современной эпохи, во времена, когда буддизм ещё являлся реальным фактором в жизни китайского и японского обществ, мясоедение в этих странах почиталось за признак отсталости и варварства. Следующее свидетельство одного впечатлительного китайского путешественника, посетившего Америку на заре XX века и принявшего участие в типичном застолье того времени, настолько же информативно, насколько забавно: “ Этот известный китайский учёный, только что вернувшийся из своей первой поездки в Америку, на вопрос “Цивилизованны ли Американцы?” ответил: “Цивилизованны!? Им далеко до этого определения... За столом они поглощают плоть быков и овец в невероятных количествах... Мясо вносится в их гостиные огромными кусками, зачастую непрожаренным и наполовину сырым. Они терзают, кромсают и рвут его на куски, после чего жадно пожирают при помощи ножей и особых вилок, один ужасающий вид которых приводит цивилизованного человека в содрогание. Трудно было порой удержаться от мысли, что находишься в обществе факиров — глотателей шпаг”.57
Убийство китов и японский буддизм
В довоенной Японии тоже можно было услышать нечто подобное. Но времена и нравы меняются. Такие факторы, как превращение Японии в светское государство и в особенности резкий рост национальной экономики в последние десятилетия, привели не только к многократному увеличению уровня потребления мяса, но и в целом, к обесцениванию буддийских идеалов. Так японская китобойная промышленность, стремясь загладить ложащуюся на неё тяжким бременем вину за продолжающееся истребление китов, но не желая при этом хоть сколько-нибудь изменить сложившееся положение вещей (читай: прекратить убивать китов, устранив тем самым саму необходимость испытывать это чувство вины), сочла для себя более выгодным начать манипулировать буддизмом для достижения своих сомнительных целей. Я имею в виду ту грандиозную поминальную церемонию, которая состоялась недавно в одном из Дзэнских храмов Японии. Помимо целого ряда государственных чиновников, а также руководства и простых служащих одной из крупнейших корпораций Японии, свидетелем этого события стал корреспондент американской газеты “Балтимор Сан”, написавший следующий репортаж об увиденном:
“Дзэнский храм был просторным внутри, богато обставлен и производил впечатление весьма процветающего. Поводом для собрания служило проведение мемориальной молитвенной службы по душам 15000 погибших, которые в течение последних трёх лет отдали свои жизни во имя процветания японского народа.
Скорбящие были рассажены в строгом соответствии с иерархией, руководствуясь занимаемым ими служебным положением в компании, к которой все они принадлежали. Около двадцати человек — мужчины-руководители и приглашённые государственные чиновники, одетые в строгие костюмы, — восседали на скамьях, находящихся на возвышении-подиуме, прямо перед алтарём. Остальные, а их было около ста восьмидесяти, — в большинстве своём мужчины без пиджаков, а также небольшая группа молодых женщин сидели, поджав ноги, на циновках по обе стороны от подиума.
Под звуки гонга священники вошли в храм и расположились лицом к алтарю. Ударили в огромный барабан. Один из людей в костюмах встал и поприветствовал собравшихся.
Главный священник, одетый в канареечно-жёлтую робу и с наголо бритой головой, начал молитву: “Освободи души их от мучений. Позволь им переправиться на Тот Берег и стать Совершенными Буддами”. Затем, все священники начали хором и нараспев читать одну из сутр. Продолжалось это довольно долго и производило какой-то гипнотический эффект.
Когда пение закончилось, все присутствующие по очереди, парами подходили к алтарю, чтобы воскурить благовония.
По окончании церемонии подношений главный священник подвёл итог краткой нотацией: “Я весьма польщён, что вы избрали наш храм для проведения этой службы. В армии я и сам часто ел китовое мясо и чувствую в себе особую связь с этими животными”.
Упоминание им китов не было оговоркой, ибо вся эта служба была организована служащими крупнейшей в Японии китобойной корпорации. Те 15000 душ, за упокой которых они молились, были душами убитых ими китов”.58
Далее журналист продолжает, описывая насколько удивлены и обескуражены китобои критикой, раздающейся в их адрес из-за ...
Продолжение на следующей странцие...
