должен принимать отвар из
трав или очищающие ванны. По указанию доньи Мерседес я никогда не делала
копий для себя. И наконец, по ее просьбе я несколько раз перечитывала то,
что написала. Я была уверена, что донья Мерседес не только убеждает себя в
том, что я правильно поняла ее, но главным образом учитывает возможность
того, что пациент будет неграмотен.
С инструкцией в руке женщина встала и повернулась к алтарю. Она
положила несколько банкнот под статуэтку девы, затем торжественно
пообещала, что будет следовать инструкциям доньи Мерседес.
Донья Мерседес подошла к алтарю, зажгла свечу и, встав на колени,
помолилась святым о том, чтобы ее мнение оказалось правильным.
Я упомянула, что знаю докторов, которые тоже очень часто молятся.
- Единственное, что объединяет хороших докторов и целителей, это
терпеливое уважение к своим пациентам, - объяснила она. - они доверяются
великой силе, которая ведет их. Они могут вызвать эту силу с помощью
молитвы, заклинаний, табачного дыма, лекарств или хирургического
скальпеля.
Она взяла копии инструкций, которые я написала в этот день и
сосчитала листы. - я в самом деле осмотрела сегодня столько людей? -
спросила она, по-видимому, совершенно не интересуясь моим ответом. Слабая
улыбка тронула ее губы, когда она закрыла глаза и откинулась на спинку
своего неказистого стула. - иди и принеси мне все твои записи о моих
клиентах, кроме тех, кто рассказал тебе свою историю. Я хочу посмотреть,
сколько людей я вылечила за то время, как ты появилась здесь. - она встала
и прошла со мной до двери. - принеси все в патио. Я хочу, чтобы Канделярия
помогла мне, - добавила она.
Почти час я собирала все мои материалы. За исключением нескольких
дневников я принесла все в патио, где донья Мерседес и Канделярия уже
поджидали меня.
- Это оно и есть? - спросила донья Мерседес, разглядывая стопку
бумаг, которую я положила на землю перед ней.
Не ожидая моего ответа, она приказала Канделярии сложить бумаги и
каталоги у металлической бочки, которая стояла в дальнем конце патио.
Сделав это, Канделярия снова села рядом со мной на циновку. Мы сидели
перед доньей Мерседес, которая лежала в своем гамаке.
- Я уже говорила тебе, что ты находишься под покровительством духа
моего предка, - сказала мне донья Мерседес. - прошлой ночью дух избрал
тебя как медиума. А медиумы не держат записей о целительстве. Подобная
мысль отвратительна.
Она встала и подошла к стопке моих бумаг. Только сейчас меня осенило,
что она намерена сделать. Она разрезала бечевку переплета ножом и бросила
пригоршню листьев в металлический бак. Раньше я не заметила, что внутри
него горит огонь.
Пытаясь спасти хотя бы часть моей работы, я вскочила. Слова
Канделярии остановили меня.
- Если ты сделаешь это, ты должна будешь уехать сейчас же. - она
улыбнулась и похлопала по циновке рядом с собой.
В этот момент я поняла все. Я просто ничего не могла здесь сделать.
17
Проработав целый день, донья Мерседес крепко заснула на своем стуле.
Я начала перебирать различные флаконы, банки и коробочки в ее стеклянном
буфете. Когда я проходила на цыпочках мимо нее, она вдруг открыла глаза,
медленно повернула голову, прислушиваясь к чему-то, ее ноздри затрепетали,
словно нюхая воздух.
- Чуть не забыла, - сказала она. - приведи его сейчас же.
- Но там никого нет, - ответила я с абсолютной уверенностью.
Она подняла руки в беспомощном жесте. - делай то, что тебе говорят.
Не сомневаясь, что на этот раз она ошибается, я вышла из комнаты.
Было почти темно. Никого не было. С торжествующей улыбкой я уже собиралась
вернуться, когда услышала слабый кашель.
Словно вызванный по велению доньи Мерседес, из сумрачного коридора
вышел аккуратно одетый мужчина. У него были непропорционально длинные
ноги. Плечи же, по контрасту, казались маленькими и выглядели слабыми и
хрупкими. Мгновение он колебался, затем в знак приветствия поднял гроздь
зеленых кокосов. В другой руке он держал мачете. - Мерседес Перальта у
себя? - спросил он низким, скрипучим голосом, прерванным резким кашлем.
- Она ждет тебя, - сказала я и отодвинула занавес в сторону.
У него были короткие, жесткие, вьющиеся волосы, пространство между
бровями измято глубокими складками, а темное угловатое лицо приковывало к
себе внимание неприступной суровостью, свирепым и безжалостным выражением
глаз. Лишь кое-где в уголках его рта проступала некоторая мягкость.
Слабая улыбка медленно пробежала по его лицу, когда он приблизился к
донье Мерседес. Опустив кокосы на землю и поправив на коленях брюки, он
присел перед ее стулом. Он выбрал самый крупный кокос и тремя искусными
ударами острого мачете срезал макушку. - они как раз такие, как тебе
нравится, - сказал он, - еще мягкие и очень сладкие.
Донья Мерседес пригубила фрукт и, делая шумные глотки, заметила, как
прекрасно молоко. - дай мне немного внутренности, - потребовала она,
возвращая фрукт ему.
Одним ловким ударом он разделил кокос пополам, а затем отрезал
сладкую желатиновую мякоть от макушки.
- Дай Музии другую половину, - сказала донья Мерседес.
Он строго посмотрел на меня, потом без слов соскоблил оставшуюся
половину кокоса с той же самой тщательностью и подал ее мне. Я
поблагодарила его.
- Что привело тебя сюда сегодня? - спросила донья Мерседес, прерывая
неловкое молчание. - тебе нужна моя помощь?
- Да, - сказал он, доставая портсигар из своего кармана. Прикурив от
зажигалки, он сделал долгую затяжку и сунул портсигар обратно в карман. -
дух был прав. Проклятый кашель стал еще сильнее. Он не дает мне заснуть. У
меня от него болит голова. Он не дает мне работать.
Она пригласила его сесть, но не напротив нее, где обычно сидели ее
клиенты, а на стул у алтаря. Она зажгла три свечи перед девой, затем
небрежно спросила о кокосовых плантациях, которыми он владел где-то на
побережье.
Он медленно оглянулся и посмотрел в ее глаза. Она успокоила его
кивком головы. - эта Музия помогает мне, - сказала она ему. - ты можешь
говорить все, словно ее тут нет.
Его взгляд на миг остановился на мне. - мое имя Бенито Сантос, -
сказал он и быстро взглянул на донью Мерседес. - как ее зовут?
- Она говорит, что ее имя Флоринда, - ответила донья Мерседес, прежде
чем я смогла вставить словечко. - но я зову ее Музия.
Она внимательно осмотрела его и встала ему за спину. Медленными
легкими движениями она растирала мазь на его груди и на шее почти полчаса.
- Бенито Сантос, - сказала она, поворачиваясь ко мне, - очень крепкий
человек. Он приезжает время от времени повидаться со мной, причем всегда
или с головной болью, или с простудой, или с кашлем. Я излечу его за пять
встреч. У меня для него есть особо приготовленная мазь и молитва к духу
моря.
Она вновь массировала его длительное время. - ушла головная боль? -
спросила она, положив руки на плечи Бенито Сантоса.
Казалось, он не слышал ее вопроса. Его невидящий взор был направлен
на мигающие свечи. Он начал говорить о море и о том, каким зловещим оно
бывает на рассвете, когда солнце встает из тусклой, потерявшей блеск воды.
Монотонным шепотом он говорил о своих повседневных полуденных экскурсиях в
море.
- Пеликаны кружились вокруг меня, - говорил он. - иногда они
пролетали очень низко и смотрели прямо мне в глаза. Я уверен, они хотели
знать, не иссякла ли моя сила.
Опустив голову он замолчал на длительное время, а потом перешел на
низкий, почти неразборчивый шепот.
- В сумерки, когда солнце садится за дальние холмы и его лучи больше
не ласкают воду, я слышу голос моря. Он говорит мне, что в такой-то день
он умрет, но пока он жив, он неумолим. А потом я знаю, что люблю море.
Мерседес Перальта сдавила ладонями его виски, ее пальцы оплели его
голову. - Бенито Сантос, - сказала она, - это мужчина, который преодолел
свою вину. Он стар и утомлен. Но даже сейчас он такой же безжалостный, как
и море.
Бенито Сантос приходил к донье Мерседес пять дней подряд. Окончив
ежедневный лечебный сеанс, она просила его рассказать мне свою историю. Он
ничего не говорил в ответ, полностью игнорируя меня. - твой джип на улице?
- спросил он, и тут же добавил, не дав мне времени на ответ: - отвези
меня, пожалуйста, на кокосовую плантацию.
Мы ехали в молчании. Уже достигнув побережья, я попыталась заверить
его, что он может и не выполнять просьбу доньи Мерседес.
Он решительно замотал головой. - все, о чем бы она ни просила,
священно для меня, - сухо произнес он. - я просто не знаю, что говорить,
вернее, как говорить об этом.
Под предлогом доставки кокосов для доньи Мерседес я посетила Бенито
Сантоса много раз. Мы долго беседовали друг с другом, но он так и не
потеплел ко мне. Он всегда вызывающе сверлил меня взглядом, пока я не
отводила глаза. Он совершенно ясно давал мне понять, что говорит со мной
только потому, что об этом его попросила Мерседес Перальта. Он, конечно
же, был таким, как она и описала его, строгим и безжалостным.
Яростно сжимая в руке мачете, Бенито Сантос неподвижно стоял под
палящим полуденным солнцем. Оно обжигало его спину, изрезанную тростником.
Сдвинув край шляпы, он пристально следил за группой усталых мужчин,
бредущих в город по пустым, убранным полям сахарного тростника.
Последние день и ночь все работали без отдыха. Это был последний
урожай сахарного тростника. Теперь эту землю выровняют трактора, а затем
ее распродадут по частям. Владелец этих полей не выдержал. Как и все
другие плантаторы, он был вынужден продать свои владения каракасской
строительной компании.
Долина превращалась в индустриальный центр. Немцы и американцы
строили свои фармацевтические лаборатории. Итальянцы привезли на
строительство обувной фабрики своих собственных рабочих.
- Проклятые иностранцы, - ругнулся Бенито Сантос, сплюнув на землю.
Он не мог ни писать, ни читать, у него не было профессии. Он был рубщиком
сахарного тростника и знал только, как обращаться с мачете. Обтерев
длинное лезвие о землю, он вошел во внутренний двор гасиенды, свернув к
небольшому бунгало, где был расположен кабинет мастера. Толпа рабочих,
сидящих в тени крыши, подозрительно смотрела ему вслед, когда он входил в
контору.
- Что тебе надо? - спросил его маленький толстопузый мастер, сидящий
за серым металлическим столом. - хочешь получить расчет? - добавил он
нетерпеливо, вытирая потную шею аккуратно сложенным белым платком.
Бенито Сантос кивнул. Он был неразговорчив и большей частью груб.
Услышав, что с ним заговорили, он спросил любезно: - я слышал, что
сахарный тростник повезут на фабрику в город, - пробормотал он,
уставившись на массивную шею мастера, которая как тесто выпирала на
воротник его накрахмаленной рубашки. - я однажды ходил на фабрику. Скажи,
ты можешь нанять меня туда?
Откинувшись на стуле, мастер смотрел на Бенито Сантоса сквозь
прикрытые веки. - ты живешь где-то здесь, не так ли? Как ты будешь
добираться до города? До него, пожалуй, больше пятнадцати миль.
- На автобусе, - буркнул Бенито Сантос, глядя украдкой ему в глаза.
- На автобусе! - презрительно захохотал мастер, приглаживая тонкие,
аккуратно подрезанные усы. - ты прекрасно знаешь, что автобус отходит
только тогда, когда он полный. Ты никогда не уедешь раньше полудня.
- Уеду, - отчаянно возразил Бенито Сантос. - если ты дашь мне работу,
я всегда буду...
Продолжение на следующей странцие...
