Вот-вот должен
вернуться Эфраин, подумала она. Может быть, он сказал ей правду и
действительно нашел новых клиентов. Она давно знала, что, несмотря на
отсутствие честолюбия, он прекрасно сговаривался с людьми. Плохо, что она
разрешила ему уйти. Ей давно надо было найти ему замену, а теперь, узнав
планы Антонии относительно него, она не позволит ему втереться в свою
семью. А может быть дочь хочет просто подразнить ее. Ну как же она могла
поверить, что Антония захочет выйти замуж за этого молокососа?
К шести часам Фрида Герцог была так обеспокоена, что позвонила
секретаршам в лаборатории и владельцу магазина одежды. Авторучек им не
приносили.
Она ошарашенно посмотрела на телефон, затем выбежала на балкон и
дрожащими руками нервно ощупала каждый предмет на своем рабочем столе. -
он взял мою ручку! - завизжала она. Через парадную дверь она торопливо
сбежала по ступенькам на улицу. Она не замечала испуганных лиц соседей,
которые сплетничали на тротуарах. Она не слышала их приветствий, огибая
поворот. Лишь достигнув подножия холма, она остановилась передохнуть.
Проклиная себя за то, что не надела более удобную обувь, Фрида Герцог
медленно поднималась по широкой грунтовой дороге, которая вела к хижинам.
Она никогда не была в доме Эфраина, но примерно знала, где он
находится. Ей приходилось слышать об опасностях этих трущоб, где чужим
появляться не следовало. Даже полиция неохотно преследовала преступников,
которые скрывались на этих холмах. Но это ее не пугало. Кто захочет
причинить вред старой женщине? Она почувствовала себя в полной
безопасности, заметив, что не все жилища были лачугами. Некоторые из них
были сделаны из цементных блоков, а несколько домов имели даже два этажа.
У нее часто захватывало дух, тогда она останавливалась, успокаивая
бешенное биение сердца. Люди оглядывались на нее с любопытством. Босые,
полуголые дети бросали свои игры и хихикали, когда она проходила мимо.
Перед тем, как взобраться на вершину холма, она оглянулась и оглядела
город внизу. Мягкий бриз овевал ее покрасневшее лицо.
Промытый в сочном рассеянном зареве сумерек, еще дрожащем от
послеобеденной жары, город никогда не казался ей более красивым. Преодолев
странное и неопределенное предчувствие роковой гибели, она выискивала
силуэт своего дома.
Приветливый голос девочки рассеял ее думы. - может быть вам нужна
помощь? - спросила она, рассматривая ее с любопытством. - вы что-то
потеряли?
- Я ищу дом Эфраина Сандоваля, - отозвалась Фрида Герцог. Поглощенная
поисками своего дома, она и не заметила, что уже наступает ночь. - ты не
можешь мне показать, где живет Эфраин? - она несколько раз повторила
вопрос, но девочка наверное не понимала слов, которые говорила Фрида
Герцог.
- Ты зашла слишком далеко, - вежливо сообщил ей старик, сидевший
поблизости на корточках. Слабый свет между криво сбитыми досками едва
освещал его. - спустись немного и сверни налево по тропинке. Там будет
желтый дом. Ты не промахнешься. Он выглядит как канарейка. - он с тревогой
следил за ее нетвердыми шагами, когда она начала спускаться с холма. - шла
бы ты лучше домой, - крикнул он ей вслед. - здесь полно пьяниц в это
время, а они всегда готовы к ссоре.
Но Фрида Герцог не услышала его предостережения. Оно утонуло в
оглушительной брани мужчины и топота торопливых шагов. Прежде чем она
успела обернуться и посмотреть, что случилось, ей нанесли резкий удар.
Земля дрогнула у нее под ногами и она полетела через перила низкой стеллы.
На мгновение она увидела, как острые камни внизу рванулись ей навстречу.
Потом были голоса, то громкие, то тихие, а после остались лишь тишина и
мрак.
Вздрогнув, Эфраин проснулся. Ему приснился жуткий сон. Как и много
раз прежде в своих снах, он вновь гулял с Гансом Герцогом. Друг торопил
его взять дела в свои руки и жениться на Антонии. Вместе они смогут
объехать весь мир. Эфраин засмеялся и попросил друга рассказать ему одну
из своих историй об иноземных странах. Ганс Герцог отказался, говоря, что
настанет день, когда Эфраин сам сможет увидеть эти страны.
И хотя живость его снов о Гансе Герцоге стала привычной, одна деталь
заставляла задуматься; это было затяжное чувство реальности, которое
Эфраин не мог развеять. Он уже отказывался признавать, что его друг и
хозяин умер. В конце концов он же виделся и говорил с ним каждую ночь в
своих снах.
Эфраин зажег керосиновую лампу на столе у кровати и открыл бутылку
пива, стоявшую на столе. Он перелил пиво в высокий бокал и, прежде чем
сделать глоток, сдул пену с ободка. Он не обратил внимания на то, что пиво
было теплым.
- Взять дела в свои руки! - повторил он, вынимая позолоченную ручку
из своего ранца. Тихо смеясь от удовольствия, он отвинтил колпачок и
прочертил несколько линий на своей руке.
Неделю назад он решил взять дела в свои руки и договорился с гравером
из ювелирного магазина, чтобы тот сделал ему точную копию печати, но с его
именем. Эфраин не сомневался, что к нему пришла удача. Как еще он мог
объяснить это пугающее совпадение: в тот день, когда он получил печать со
своим именем и адресом, Фрида Герцог ошиблась, положив свою позолоченную
ручку в его ранец.
Он вылил остатки пива в свой бокал и выпил до дна маленькими
глоточками. Возможно, какая-то бессознательная часть Фриды Герцог перешла
к нему вместе с этой авторучкой. Ему хотелось верить в это.
Настойчивый стук в дверь перебил его мысли.
- Эфраин! - прокричал кто-то. - старуху-иностранку, которая искала
тебя, столкнул вниз какой-то пьяница.
- Фриду Герцог! - схватив ранец со стола, он побежал туда, где уже
собралась толпа.
- Этого не может быть, - повторял он, расталкивая людей в стороны.
Она лежала на земле. Он опустился перед ней на колени. Тусклый блеск
керосиновой лампы бросал на ее лицо желтоватый отблеск. Он хотел что-то
сказать, но ни одно слово не вырвалось из его рта. Эфраин смотрел в ее
голубые глаза. Без очков - они лежали рядом, раздавленные кем-то - ее
глаза выглядели большими, внимательными, почти детскими. Складки у рта
придавали ей строгий вид. Белые зубы были слегка приоткрыты. Ему
почудилось, что она хочет что-то сказать.
- Я принес авторучки, - шепнул он, успокаивая ее. Вынув шесть
коробочек из ранца, он поднес их к ее лицу поближе. - я не отдал их
сегодня, потому что был занят составлением нескольких заказов. У нас будут
четыре новых клиента.
Она нахмурилась еще больше. Ее губы дрогнули, шепча что-то об его
увольнении с работы и об Антонии. Ее глаза стали еще больше, зрачки
расширились, а затем жизнь иссякла.
- Я работал у нее, - сказал Эфраин, ни к кому конкретно не обращаясь.
- жизнь так необычна. Только этим утром она подарила мне эту прекрасную
ручку, - рассказывал он, доставая из кармана позолоченную авторучку. Точно
и аккуратно он приложил кончик с печатью к своему предплечью. - Эфраин
Сандоваль. Канареечная хижина. Курмина, - прочитал он свое имя и адрес
громким ясным голосом. - и я могу договориться с любым из вас о продаже
такой же прекрасной ручки в кредит.
20
Было воскресное утро. Я и донья Мерседес сидели на площади и ожидали
выхода Канделярии из церкви. Часом раньше у меня была последняя встреча с
Эфраином Сандовалем.
На соседней скамье сидел прилично одетый достойный старичок. Он
громко читал газету из каракаса, причем читал таким серьезным голосом и
так увлеченно, что даже не замечал улыбок людей вокруг него.
На другой стороне улицы из бара, уже открытого в это время, вышел
растрепанный пожилой мужчина. Он надел свою шляпу и, положив бутылку в
пластиковый пакет, хрипя и кашляя, пошел вниз по улице.
С необъяснимым чувством печали я взглянула на донью Мерседес. Она
надела темные очки, и я не могла видеть выражения ее глаз. Она сложила
свои руки на груди, обнимая себя, словно замерзнув на холодном ветру.
Я пыталась рассказать ей, как я понимаю теперь истории, которые
успела услышать, а она внимательно слушала.
- Ты показываешь мне различные способы манипуляции той силой, которую
Флоринда называла намерением, - сказала я.
- Привести ее в движение - это не то же самое, что манипулировать ею,
- поправила она меня, по-прежнему обнимая себя. - я пыталась сделать
большее. Как я уже говорила, я подставляю тебя время от времени в тень
этих людей, так, чтобы ты чувствовала движение колеса случая. Без этого
чувства все сделанное тобой окажется ерундой. Ты будешь переходить от
человека к человеку, выслушивая их рассказы; на миг ты окажешься в их
тени.
- Как в случае Эфраина Сандоваля? Он, конечно, ничего не делал для
того, чтобы с ним случилась подобная перемена. Но зачем мне надо было быть
в его тени? - спросила я.
- Как колесо случая передвинулось для него? Он не двигал его сам, и
все же его жизнь изменилась. Я хочу, чтобы ты почувствовала это изменение,
почувствовала это движение колеса.
Я уже напоминала тебе, что это призрак, дух Ганса Герцога передвинул
колесо для него. Так же как Виктор Джулио в момент смерти повернул колесо
случая, погубив жизнь Октавио Канту. Ганс Герцог передвинул это колесо
после своей смерти и обогатил жизнь Эфраина Сандоваля.
Донья Мерседес сняла очки и посмотрела мне в глаза. Затем раскрыла
рот, собираясь что-то добавить, но вместо этого улыбнулась и встала со
скамьи. - месса скоро закончится, - сказала она. - встретим Канделярию у
церковных дверей.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
21
- Музия, ты здесь? - шепнула Мерседес Перальта, бесшумно открывая
дверь в мою комнату. В слабом свете настольной лампы она выглядела
настоящей ведьмой. Ее наряд состоял из длинного черного платья и
широкополой фетровой шляпы, которая скрывала половину ее лица.
Не включай свет, - сказала она, увидев, что я потянулась к
выключателю. - не выношу резкого света. - она села на мою постель. Ее
брови были задумчиво нахмурены, руки бесконтрольно разглаживали морщинки
на моем одеяле. Она пристально взглянула мне в лицо долгим немигающим
взором.
Я застенчиво провела пальцами по своим щекам и подбородку, стараясь
понять, что же здесь не так.
Хихикая, она отвернулась к книжному столику и начала аккуратно
складывать мои тощие блокноты. - прямо сейчас мне нужно уезжать в Чуао, -
наконец сказала она, ее голос был тревожным.
- В Чуао? - спросила я. - в этот час? - увидев ее решительный кивок,
я добавила: - мы застрянем в грязи, если пойдет дождь. - деревня Чуао
находилась на побережье по крайней мере в часе езды от Курмины.
- Дождь будет, - небрежно произнесла она. - но в твоем джипе мы не
застрянем. - она села, сгорбившись, на ночной столик и закусила нижнюю
губу, раздумывая над тем, что еще сказать. - я должна быть там сегодня
вечером перед полночью, - произнесла она тоном, который выдавал скорее
срочность, чем желание. - я еду за некоторыми растениями, которые надо
срывать только этой ночью.
- Сейчас одиннадцатый час, - сказала я, указывая на светящийся
циферблат своих часов. - мы не успеем к полночи.
Улыбаясь, донья Мерседес достала мои джинсы и рубашку, висевшую в
изголовье моей кровати. - мы заставим твои часы остановиться. - слабая
улыбка осветила ее лицо; ее глаза доверчиво и нетерпеливо смотрели на
меня. - ты сделаешь это для меня, не так ли?
Когда мы выехали из ...
Продолжение на следующей странцие...
