которым работают портретисты и пейзажисты. Использованная же так, как ее
использовал Томпсон, цветная кинематография делает гораздо больше, нежели
просто фиксирование и сохранение материала нерепрезентативного искусства:
она действительно выпускает конечный продукт. Смотря фильм "Нью-Йорк,
Нью-Йорк", я поражался, видя, что фактически все живописные приемы,
изобретенные старыми мастерами нерепрезентативного искусства и ad nauseam,
воспроизводимые академистами и маньеристами этой школы в течение сорока
последних лет, появляются живыми, светящимися и насыщенными значимостью в
эпизодах фильма Томпсона.
Наша способность проецировать мощный луч света не только позволила
нам создать новые виды визионерского искусства. Она, к тому же, наделила
одно из самых древних искусств - искусство скульптуры - новым визионерским
свойством, которым оно прежде не обладало. Немного раньше я говорил о
магических эффектах, производимых светом прожекторов, Наливающим древние
памятники и природные объекты. Аналогичные эффекты получаются, когда мы
поворачиваем прожектор на скульптуры из камня, Фузели получал вдохновение
для некоторых из своих лучших и сумасброднейших живописных идей, изучая
статуи на горе Монте-Кавалло при свете заходящего солнца или - еще лучше -
освещенными вспышками молний в полночь. Сегодня мы располагаем
искусст-веными закатами и синтетическими молниями. Мы можем освещать
статуи под любим углом и практически с любой желаемой степенью
интенсивности. Вследствие этого скульптура открыла новые смыслы и
неожиданную красоту. Посетите Лувр вечером, когда греческие и египетские
древности залиты светом ламп. Вы встретитесь с новыми богами, нимфами и
фараонами, вы познакомитесь - когда один прожектор гаснет, а зажигается
второй, расположенный под другим углом,- с целым семейством совершенно
неизвестных Ник Самофракийских.
Прошлое не является чем-то закрепленным и неизменным. Его факты
переоткрываются каждым последующим поколением, оно переоценивается, а его
смыслы переопределяются в контексте нынешних вкусов и занятий. Из одних и
тех же документов, памятников и произведений искусства каждая эпоха
выдумывает собственные Средние Века, личный Китай, запатентованную и
обеспеченную авторским правом Элладу. Сегодня, благодаря техническому
прогрессу, мы можем пойти дальше наших предшественников. Мы не только
переистолковали великие произведения скульптуры, завещанные нам прошлым.
Мы в действительности преуспели в изменении физического облика этих
произведений. Греческие статуи, какими мы видим их при освещении, которого
никогда не существовало на море или на суше, а затем сфотографированные в
серии фрагментарных крупных планов с самых причудливых углов, не имеют
почти ничего общего с греческими статуями, виденными художественными
критиками и широкой публикой в темных галереях и на гравюрах прошлого.
Целью классического художника, в какой бы период времени ему ни
приходилось жить, является привнесение порядка в хаотичное переживание,
представление понятной, рациональной картины реальности на которой все
части отчетливо видны и гармонично связаны между собой, так что зритель
отлично знает (или, точнее, воображает, что знает), что есть что. Нас не
привлекает такой идеал рациональной упорядочности. Как следствие этого,
при встрече лицом к лицу с произведениями классического искусства, мы
используем все средства, имеющиеся в нашем распоряжении, для того, чтобы
сделать их похожими на нечто, чем они не являются и никогда не должны были
являться. Из произведения, суть которого состоит в единстве концепции, мы
выделяем одну черту, фокусируем на ней прожекторы и навязываем ее, вне
какого-либо контекста, сознанию наблюдателя. Там, где контур кажется нам
чересчур непрерывным, чересчур оче-виднопостигаемым, мы разрываем его
чередющи-мися невразумительными тенями и ярко освещенными пятнами. Когда
мы фотографируем одиночную скульптуру или скульптурную группу, мы
используем фотоаппарат для изоляции части, которую затем выставляем в
загадочной независимости от целого. Такими средствами мы можем
деклассицировать самую строгую классику. Подвергнутый обработке светом и
сфотографированный опытным фотографом Фидий становится представителем
готического экспрессионизма, работа Праксителя превращается в
завораживающий сюрреалистический объект, извлеченный из илистых глубин
подсознания, Возможно, это скверная история искусств, но, определенно,
грандиозное развлечение.
ПРИЛОЖЕНИЕ IV
Придворный живописец сперва герцога своей родной Лотарингии, а
позднее - французского короля, Жорж де Ла Тур всю свою жизнь считался
великим художником, которым он несомненно являлся. С вступлением же на
престол Людовика XIV, с расцветом и тщательным взращиванием нового
версальского искусства, будучи аристократом в выборе тем и классицистом по
своему стилю, этот некогда знаменитый человек настолько ушел в тень, что
через пару поколений само его имя бЫло полностью забыто, а сохранившиеся
картины Начали приписывать братьям Ленэнам, Гонторсту, Сурбарану, Мурильо
и даже Веласкесу. Новое открытие Ла Тура началось в 1915 году и фактически
завершилось к 1934 году, когда Лувр организовал выдающуюся выставку
"Живописцы реальности". Игнорируемый в течение почти трех столетий, один
из величайших французских художников вернулся, чтобы заявить о своих
правах.
Жорж де Ла Тур был одним из тех визионеров-экстравертов, чье
искусство честно отражает определенные стороны внешнего мира, но отражает
их в состоянии преображения, так что каждая посредственная частность
становится внутренне значимой, проявлением абсолюта, Большинство его работ
показывают фигуры людей, освещенные светом одной-единственной свечи, Одна
свеча, как показали Караваджо и испанцы, может вызвать самые грандиозные
театральные эффекты. Но Ла Тура не интересовали театральные эффекты. В его
картинах нет ничего драматического, ничего трагического, патетического или
гротескного, они не показывают действие или такие эмоции, которые
испытывают люди, приходящие в театр. Его персонажи, в сущности, статичны.
Они никогда ничего не делают, они просто существуют в том же смысле, в
каком существует гранитный фараон, или кхмерский боддхисаттва, или твердо
стоящие на ногах ангелы Пьеро. И единственная свеча используется в каждом
случае для усиления этого насыщенного, но безмятежного, безличностного
существования, При показе обычных вещей в необычном освещении ее пламя
проявляет живую тайну и невыразимое чудо чистого существования. В картинах
столь мало религиозного чувства, что во многих случаях невозможно решить,
то ли мы сталкиваемся с иллюстрацией к Библии, то ли с изучением
натурщиков при свете свечи. Является ли "Рождество", находящееся в Ренне,
именно т е м рождеством, или просто рождением ребенка? Показывает ли
картина, изображающая старика, спящего под взором девушки, только это? Или
то Святой Петр, которого посещает в темнице ангел-избавитель? Точно
сказать нельзя, но хитм искусство Ла Тура полностью лишено религиозности,
оно остается глубоко религиозным в том смысле, что открывает с
несравненной силой Божественную вездесущность.
Нужно добавить, что как человек этот великий живописец имманентности
Бога, похоже, был гордым, жестоким, невыносимо властным и скупым, Это еще
раз показывает, что никогда не существует однозначного соответствия между
произведениями художника и его характером,
ПРИЛОЖЕНИЕ V
С близкого расстояния Вийяр писал по большей части интерьеры, но
иногда также и сады. В нескольких работах ему удалось совместить магию
приближённости с магией отдаленности, показав угол комнаты, в котором
висит одно из его - или кого-то другого - изображений далекой группы
деревьев, холмов и неба. Это приглашение единственным взглядом взять все
лучшее из обоих миров - телескопического и микроскопического.
Что до остального, я могу думать лишь об очень небольшом числе
пейзажей с крупными планами кисти европейских художников. Существует
странная "Чаща" Ван Гога, находящаяся в музее Метрополитен. Существует
изумительная "Лощина в Гельмингемском парке" Констебля, находящаяся в
галерее Тейт, Существует плохая картина - "Офелия" Милле, - несмотря ни на
что являющаяся магической, благодаря запутанности летней зелени, увиденной
с точки зрения - очень близкой - водяной крысы, И я вспоминаю одну работу
Делакруа, мельком увиденную давным-давно на одной выставке картин из
частных коллекций, изображающую ствол дерева, листья и цветы на очень
близком расстоянии. Конечно, наверняка есть и другие. Но либо я их забыл,
либо никогда не видел. В любом случае, на Западе нет ничего сравнимого с
передачей природы с близкого рас. стояния у китайцев и японцев. Ветка
цветущей сливы, восемнадцать дюймов бамбукового стебля с листьями, синицы
и зяблики, увиденные в кустарнике на расстоянии вытянутой руки,
всевозможные цветы и листва деревьев, птицы, рыбы и небольшие зверьки.
Крохотная жизнь показывается в качестве центра собственной вселенной, в
качестве цели - по собственным оценкам - для которой был сотворен этот мир
и все существующее в нем. Каждая издает собственную, особую и
индивидуальную декларацию независимости от человеческого империализма;
каждая ироничным намеком высмеивает наши нелепые стремления наложить чисто
человеческие правила на космическую игру: каждая безмолвно повторяет
божественную тавтологию; "Я есмь то, что я семь".
Природа на среднем расстоянии хорошо знакома - настолько знакома, что
мы вводим себя в заблуждение, считая, что мы действительно знаем и
понимаем все окружающее, Увиденное на близком или на очень большом
расстоянии, или под странным углом, оно кажется беспокояще диковинным,
изумительным и совершенно непостижимым. Китайские и японские пейзажи с
крупными планами представляют собой такое множество иллюстраций к теме
того, что Сансара и Нирвана суть одно, что Абсолют присутствует в каждом
явлении. Эти великие метафизические и однако прагматические истины
передавались вдохновленными дзэн-буддизмом художниками Дальнего Востока
еще одним способом. Все предметы на их живописных исследованиях, с
близкого расстояния изображались в состоянии несвязности, на фоне
девственно чистого шелка или бумаги, Таким образом изолированные, эти
мимолетные явления приобретают своего рода абсолютную Вещность-в-себе.
Западные художники использовали этот прием, когда писали священных лиц,
портреты и порой природные объекты на расстоянии. "Мельница" Рембрандта и
кипарисы" Ван Гога являются примерами таких лзажей, на которых
единственная деталь абсолютизируется посредством изолирования. Магическая
мощь многих гравюр, рисунков и полотен Гойи можно отнести на счет того
факта, что его композиции почти всегда имеют форму нескольких ^длуэтов или
даже одного силуэта, увиденного на чистом фоне. Эти силуэты обладают
визионерским свойством внутренней значимости, уси...
Продолжение на следующей странцие...
