аться любовью так, чтобы об этом никто не знал. Тебе приходится
делать это так тихо, крадучись... естественно, ты не можешь этим действительно
наслаждаться. И люди не осознают, что такое любовь. И у детей в особенности нет
никакой возможности узнать, что такое любовь.
В лучшем мире, в котором больше понимания, любовь будет везде и всюду. Дети будут
видеть, что такое забота. Дети будут видеть, какую радость приносит забота о ком-то.
Любовь должна быть более общепринятой, насилие должно быть более осуждаемым.
Любовь должна быть более доступной. Двое людей, занимающиеся любовью, не должны
беспокоиться о том, чтобы об этом никто не узнал. Они должны смеяться, они должны
петь, они должны кричать от радости, чтобы вся округа знала, что кто-то кого-то любит -
кто-то занимается любовью.
Любовь должна быть таким подарком. Любовь должна быть такой божественной. Она
священна.
Ты можешь опубликовать книгу о том, как человека убили, это приемлемо, это не
порнография - для меня это порнография. Нельзя опубликовать книгу о том, как
обнаженные мужчина и женщина крепко обнимают друг друга, - это порнография. Этот
мир до сих пор был против любви. Твоя семья против любви, твое общество против
любви, твое государство против любви. Вообще чудо, что все еще сохранилось немного
любви, и невероятно, что любовь все еще продолжается - она не должна была бы, это
лишь небольшая капля в океане. Но просто чудо, что она выжила среди стольких врагов.
Она не была разрушена полностью - это чудо.
В моем видении коммуна состоит из любящих людей, которые живут вместе без всякого
противоборства друг с другом, без всякого соревнования друг с другом, с любовью,
которая течет, которая более доступна, без всякой ревности или чувства собственности. И
дети принадлежат всем, потому что они принадлежат существованию - о них заботится
каждый. И они такие красивые люди - эти дети, - кто о них не позаботится? И у них есть
столько возможностей видеть разных людей в состоянии любви, и каждый человек живет
по-своему. Они станут богаче. И я вам скажу, что если в мире будут существовать такие
дети, никто из них не будет читать "Плэйбой"; в этом не будет необходимости. И никто из
них не будет читать "Камасутру" Ватсаяны, не будет необходимости. Фотографии голых
людей исчезнут. Они просто показывают голодающий секс, голодающую любовь. Мир
станет почти не сексуальным, таким он будет любящим.
Ваши священник и политики создали все виды непристойности в мире. Они породили все,
что только есть уродливого. И ваша "семья" играет в этом большую роль. "Семья" должна
исчезнуть. Она должна исчезнуть в большей версии коммуны, жизни, не основанной на
маленьких отождествлениях, более текучей.
В коммуне кто-то будет буддистом, кто-то индуистом, кто-то джайном, кто-то
христианином, кто-то евреем. Если семья исчезает, автоматически исчезает и церковь,
потому что семья принадлежит церквям. В коммуне будут дрейфовать все виды людей,
все виды религий, все виды философий, и у ребенка будет возможность учиться. В один
день он пойдет в дядей с церковь, в другой день, с другим дядей - в храм и узнает, что все
это есть, и что у него есть выбор. Он может выбирать и решать, к какой религии хочет
принадлежать. Ничто ему не навязывается.
Жизнь может стать раем здесь и сейчас. Нужно только удалить преграды. Семья - одна из
величайших преград.
ВОПРОСЫ
Ты сказал, что любовь может сделать человека свободным. Но обычно мы видим, что
любовь становится привязанностью, и вместо того чтобы освобождать, она нас
порабощает. Поэтому, пожалуйста, расскажи нам что-нибудь о привязанности и свободе.
Любовь становится привязанностью, потому что любви нет. Вы просто играли,
обманывали себя. Привязанность - это реальность; любовь была только предварительной
игрой. Поэтому каждый раз, влюбившись, рано или поздно ты обнаруживаешь, что стал
инструментом - и тогда начинается вся тайна. Каков механизм этого? Почему это
происходит?
Как раз несколько дней назад ко мне пришел один человек, и он чувствует себя очень
виноватым. Он сказал: "Я любил одну женщину. В тот день, когда она умерла, я плакал и
рыдал, но внезапно я осознал внутри себя определенную свободу, словно с меня упало
бремя. Я глубоко вздохнул, словно освободился".
В это мгновение он осознал второй слой своих чувств. Снаружи он плакал и рыдал и
говорил: "Я не могу жить без нее. Теперь это невозможно, или жизнь будет похожа на
смерть". Но глубоко внутри он говорил: "Я осознал, что чувствую себя хорошо, потому
что я свободен".
Третий слой начинает чувствовать себя виноватым. Он говорит ему: "Что ты делаешь?!"
Прямо перед ним лежало мертвое тело, сказал он мне, и он почувствовал огромное
чувство вины. Он сказал:
- Помоги мне. Что случилось с моим умом? Почему я так скоро предал ее?
Ничего не случилось, никто никого не предал. Когда любовь становится привязанностью,
она превращается в бремя, оковы. Но почему любовь становится привязанностью? Вот
первое, что нужно понять, - если любовь становится привязанностью, ты просто был в
иллюзии, что влюблен. Ты просто играл с самим собой в игры, и думал, что это любовь.
На самом деле тебе нужна была привязанность. И если ты пойдешь еще глубже, то
найдешь, что тебе нужно было также и стать рабом.
Есть тонкий страх перед свободой, и каждый хочет быть рабом. Каждый, конечно,
говорит о свободе, но ни у кого нет достаточно храбрости, чтобы быть действительно
свободным, потому что если ты действительно свободен, ты один. Если у тебя достаточно
храбрости быть одному, только тогда ты можешь быть свободным.
Но никто не храбр достаточно, чтобы быть одному. Тебе кто-то нужен. Почему тебе кто-
то нужен? Ты боишься собственного одиночества. Ты становишься скучен самому себе. И
на самом деле, когда тебе одиноко, ничто не кажется осмысленным. С кем-то ты занят, и
это окружает тебя искусственными смыслами.
Ты не можешь жить ради самого себя, поэтому начинаешь жить ради кого-то другого. И
то же самое происходит и со всеми остальными - он или она не могут жить одни, поэтому
они кого-то ищут. Двое людей, которые боятся собственного одиночества, собираются
вместе и начинают играть - в игру любви. Но глубоко внутри они ищут привязанности,
преданности, рабства.
Таким образом, рано или поздно то, чего ты хочешь, происходит. Это одно из самых
больших несчастий в мире. Все, чего ты желаешь, случается. Рано или поздно ты это
получишь, и предварительная игра исчезнет. Когда ее функция выполнена, она исчезнет.
Когда вы станете мужем и женой, рабами друг друга, когда брак случится, любовь
исчезнет, потому что любовь была только иллюзией, в которой двое людей могли стать
рабами друг друга.
Прямо ты не просишь рабства; это слишком унизительно. И прямо ты не можешь кому-то
сказать: "Стань моим рабом". Он взбунтуется! И он не может тебе сказать: "Я хочу стать
твоим рабом". Поэтому ты говоришь: "Я не могу жить без тебя". Но смысл остается
прежним; это одно и то же. И когда это желание - настоящее желание - удовлетворено,
любовь исчезает. Тогда ты ощущаешь оковы, рабство и начинаешь бороться, чтобы стать
свободным.
Помни это. Это один из парадоксов ума: что бы ты ни получил, тебе это надоедает, и ты
жаждешь того, чего не получаешь. Когда ты один, ты жаждешь какого-то рабства, каких-
то оков. Когда ты в рабстве, ты начинаешь жаждать свободы. На самом деле, только рабы
жаждут свободы - а свободные люди пытаются быть рабами. Ум продолжает
раскачиваться, как маятник, двигаясь от одной крайности к другой.
Любовь не становится привязанностью. Привязанность - это потребность; любовь была
только приманкой. Ты искал рыбу под названием привязанность; любовь была только
наживкой, чтобы поймать эту рыбу. Когда рыба поймана, приманку выбрасывают. Помни
это, и каждый раз, когда ты что-то делаешь, войди глубоко внутрь себя и найди основную
причину.
Если любовь настоящая, она никогда не станет привязанностью. Каков механизм того, как
любовь становится привязанностью? В то мгновение, когда ты говоришь возлюбленному
или возлюбленной: "Люби только меня", ты начинаешь им владеть. И в то мгновение,
когда ты начинаешь кем-то владеть, ты глубоко его оскорбляешь, потому что
превращаешь его в вещь.
Если я владею тобой, тогда ты не человек, но только еще один предмет моей меблировки -
вещь. Тогда я тебя использую, и ты моя вещь, моя собственность, поэтому я не позволю
никому другому использовать тебя. Это сделка, в которой ты владеешь мной, и ты
делаешь меня вещью. Это сделка, которая оговаривает, что теперь никто другой не может
тебя использовать. Оба партнера чувствуют себя скованными и порабощенными. Я сделал
тебя рабом, и в ответ ты делаешь рабом меня.
Тогда начинается борьба. Я хочу быть свободным человеком, и все же я хочу тобой
владеть; ты хочешь сохранить свободу и в то же время владеть мной - это борьба. Если я
тобой владею, ты будешь владеть мной. Если я не хочу, чтобы ты мной владел, я не
должен владеть тобой. Владение не должно входить и становиться между нами. Мы
должны оставаться индивидуальностями, и мы должны двигаться как независимые,
свободные сознания. Мы можем быть вместе, мы можем слиться друг с другом, но никто
из нас никем не владеет. Нет никаких оков, и нет никакой привязанности.
Привязанность - одна из самых уродливых вещей. И когда я говорю самая уродливая, я
подразумеваю не только религиозный смысл, но и эстетический. Когда ты привязан, ты
потерял свое одиночество; ты потерял все. Просто ради того, чтобы чувствовать себя
хорошо, потому что ты кому-то нужен, и кто-то с тобой, ты потерял все - ты потерял себя.
Но трюк в том, что ты пытаешься быть независимым и сделать другого своей
собственностью - и другой делает то же самое.
Поэтому: не владей, если не хочешь, чтобы владели тобой. Иисус где-то сказал: "Не
судите, и не судимы будете". Это то же самое: "Не владейте, и не будете ничьей
собственностью". Не делай никого рабом; иначе ты станешь рабом сам.
Так называемые хозяева - всегда рабы собственных рабов. Ты не можешь стать хозяином
кого-то, не став рабом, - это невозможно. Ты можешь быть хозяином, только если у тебя
нет никаких рабов.
Это кажется парадоксальным, потому что когда я говорю, что ты можешь быть хозяином,
только если у тебя нет никаких рабов, ты скажешь: "Что же тогда значит быть хозяином?
Как я могу быть хозяином, если у меня нет никаких рабов?" Но я говорю, только тогда ты
хозяин. Тогда никто не твой раб, и никто не пытается сделать рабом тебя.
Любить свободу, пытаться быть свободным по сути значит, что ты пришел к глубокому
пониманию себя. Теперь ты знаешь, что тебя достаточно самого по себе. Ты можешь с
кем-то поделиться, но ты не зависим. Я могу с кем-то поделиться самим собой. Я могу с
кем-то поделиться своей любовью, счастьем, блаженством, молчанием. Но я делюсь, это
не зависимость. Если никого нет, я буду так же счастлив, так же блажен. Если кто-то есть,
это хорошо, и я могу поделиться.
Только когда ты осознаешь свое внутреннее сознание, свой центр, любовь не будет
становиться привязанностью. Если ты не знаешь внутреннего центра, любовь станет
привязанностью. Если ты знаешь внутренний центр, любовь станет преданностью. Но
чтобы любить, сначала ты должен быть, а тебя нет.
Прямо сейчас тебя нет. Если ты говоришь: "Когда я кого-то люблю, это становится
привязанностью", ты тем самым говоришь, что тебя нет. Поэтому все, что бы ты ни делал,
неправильно - потому что делающего нет. Нет внутренней точки осознанности, поэтому
все, что ты делаешь, неправильно. Сначала будь, и тогда ты можешь делиться своим
бытием. И делиться им - значить любить. Прежде этого, что бы ты ни делал, это будет
привязанностью.
И последнее: если ты борешься с привязанностью, ты повернул не в ту сторону. Ты
можешь бороться - это делают многие монахи, отшельники, санньясины. Они чувствуют,
что привязаны к дому, к собственности, к женам, к детям, и ч...
Продолжение на следующей странцие...
