у от рождения богатства и царского титула, он осознал, что значима лишь свобода, ведущая к просветлению. Он презрел суетность мира и избрал путь сурового аскетизма - истязая себя до того, что ему, мучимому паразитами и исхудавшему, едва хватало сил, чтобы добраться до воды. Он на продолжительное время уединялся в пещере; он сорок дней без сна и пищи сидел под Деревом Бодхи, вокруг которого в те дни водились дикие животные, насекомые и смертоносные змеи. Однако он непоколебимо шел своим путем до тех пор, пока не открыл ступени, которые ведут к просветлению.
Сверхчеловеческим усилием поднявшись над обыденностью и мирскими желаниями, Будда однако пришел к выводу, что сами по себе эти лишения не ускоряют духовного пробуждения. Тем не менее своим примером он открыл символическую мудрость: когда сознание поднимается над точкой зрения индивидуального эго, оно становится Космическим.
Итак, абстрагировавшись от исторических обстоятельств и попытавшись войти в сознание этого великого человека, мы настраиваемся на состояние отрешенности.
Можете ли вы себе представить, что всю ночь медитируете под Деревом Бодхи в Индии? Почти сразу же приходит ощущение безмерности пространства - пространства, которое продолжает расширяться. Человек, окруженный этой зоной тишины, защищен от внешних раздражителей. Такое ощущение, что он тихо сидит в храме. В этом храме нет стен, но он окружен невидимой границей, отделяющей сакральное от мирского. Эта граница создана внутренней отрешенностью Будды: как ров, наполненный застывшей водой, отделяет замок от внешнего мира, так из отрешенности рождается чувство безмятежности и покоя, которое не может нарушить мирская суета.
В этой эмоционально отрешенной перспективе сознания Будды мы приподнимаемся над самим существованием и обозреваем жизнь на Земле в новом, изумительном свете. Мы, словно сказочная птица, можем улететь прочь с планеты, из Солнечной системы, из Галактики и достичь самых дальних пределов Вселенной. Однако этот символический полет души не имеет никакого отношения к реальному пространству, в нем раскрываются иные измерения действительности - высота сознания, поднимающаяся ко все новым уровням восприятия.
Если разум избавляется от иллюзорных страстей и преходящих ценностей, сознание освобождается. Именно это имел в виду Будда, когда, говоря о сознании, приводил аллегорию пламени - если нет питающего само горение бревна, огонь неизбежно гаснет. Точно так же наше сознание поддерживает свои привязанности только за счет внешних объектов. Лишенное объекта, оно освобождается от ограничений земного существования и уходит в безграничный трансцендентный разум - в то, о чем Будда говорил: "за пределами сознания, существования и несуществования".
Эти ключи к сознанию Будды пробуждают в человеке ощущение свободы и позволяют открыть иное измерение бытия - без границ, без препятствий, без узкой обусловленности индивидуальностью. Именно это стоит за словами, сказанными Буддой под конец его уединения у Дерева Бодхи: "Я преодолел обусловленность" -или обрел то, что он называет "свободой от предопределенности".
И вот, если мы почувствуем, что обрели настройку Будды, это пробудит в нас потребность в совершенной свободе, которая обычно ограничена нашими повседневными обязанностями. Образ Будды открывает нам путь к просветлению, и в конечном счете к освобождению от страданий.
Зороастр
Окутанный туманом истории зороастризм, маздаист-ская традиция, -древний путь к просветлению, вдохновляемому Светом, исходящим из мира природы, - например, светом звезд. Предание, которое передается веками от пророка к пророку, описывает Зороастра, основателя этой традиции, как мага - величественного и просвещенного. Его миссия состояла в том, чтобы снять завесу между земным и небесными планами сложно организованных уровней света. Как в Дантовом видении небесных сфер, эти измерения света складываются из бесконечной иерархии ангелов и архангелов, поющих и излучающих хвалу Божеству. Настройка на Зороастра связана с именами Бога йа Hyp (ya Nur), или свет, и йа Куддус (ya Quddus), или святость.
В соответствии с учением Зороастра, именно светом побеждаются обман, хитрость, двусмысленность и манипуляции, т. е. то, что таится во тьме. А тьмы в мире так много оттого, что как слепы к великолепию окружающего нас мира мы, живые твари, так и Вселенная, в которой мы живем, лишена для нас своей потенциальной полноты и щедрости. Зороастр учил, что материи присуща невидимая нами "бы-тийность". Вода, например, это не просто текущая из крана двуокись водорода - это тело духовного существа, женщины-архангела Ардвисуры Анахиты. Если, решив поплавать
или искупаться, вы будете спрашивать у Ардвисуры разрешения приобщиться к ее дарам, то мир природы откроется вам в совершенно ином свете. Такое отношение пробуждает в человеке уважение к чистоте воды и стремление не загрязнять реки, ручьи и океаны.
Точно так же и сама Земля в традиции Зороастра считается телом кристаллизации архангела Замиата. Поклоняясь Замиату и почитая его, мы тем самым признаем святость животных и духовность живых. Поэтому, настраиваясь на пророка Зороастра, мы входим в резонанс с целостным истинно живым существом, которое скрыто за всеми мириадами форм материальной реальности.
Авраам и Мелхиседек
Ветхозаветный пророк Авраам занимает исключительное место в религиозном мышлении Запада. Дошедшие до нас сквозь века описания изображают его как патриарха, личность грандиозную. Если мы войдем в его сознание, то испытаем потребность настроиться на огромную власть Авраама, непостижимую в контексте нашей повседневной действительности.
Начиная медитацию на личности патриарха Авраама, давайте попробуем представить, какой была жизнь пустынного скитальца лет назад.
Тишина и одиночество; в любой момент чуть трепещущий ветерок может обратиться в яростно завывающую бурю. В пустынном уединении особенно сильно ощущается присутствие невидимой реальности, на которую и настроился Авраам, открывшись для посланий - посланий, которые были предназначены не только ему, но всему его народу и всему человечеству.
Пророческая настройка Авраама на роль посла Единого и Единственного Сущего кардинально отличается от состояния самадхи, то есть от воплощенной Шивой отрешенности от всего человеческого. Авраам испытывал огромное чувство ответственности перед людьми, которые были рядом с ним, а не презрение к миру, которое приводит к уединению и аскетизму.
Однако власть Авраама все же мирская в сравнении с властью Мелхиседека -короновавшего его на царство первосвященника. Мелхиседека признают и иудеи, и христиане, и мусульмане, он представляет собой общий для них религиозный авторитет. Он, очевидно, приносил жертвы в Иерусалиме - на алтаре, которым, возможно, служил камень, пребывающий ныне в иерусалимской Мечети Камня. Думаю, он жил в пещере у вершины Масличной горы - в тех местах, где я как-то пребывал в уединении, - а его люди в то время жили в палатках. Представляя себе Мелхиседека, я вижу человека необычайно праведного, который всего себя отдавал настройке на Священное. Так что его власть отличается от власти Авраама. Можете ли вы, например, перенестись назад во времени в тот день, когда Мелхиседек, совершив церемонию приношения вина и хлеба, помазал Авраама на царство? Это был момент передачи харизмы -
Мелхиседек передал Аврааму благословение Божие быть Его посланником на Земле.
Что же мы найдем, поглубже погрузившись в сознание Авраама и Мелхиседека? В исторических описаниях их судьбы мы открываем суть взаимоотношений между священной и мирской властью. Эти две силы, в истинном смысле этого слова, должны оставаться взаимозависимыми.
Можно, конечно, утверждать, что пример Авраама - прототип правления. Ведь ему приходилось учреждать законы и давать народу предписания, которые соответствовали потребностям того времени. Люди во все времена нуждались в официальном авторитете для преодоления жизненных невзгод, - и хорошо, когда бразды правления держит человек, наделенный не просто силой личного эго, а неподдельным чувством Божественной власти. В Аврааме проявилось Божественное качество внутреннего авторитета через имя Бога йа Кахр (уа Quahr), что означает Божественное, полновластие.
Итак, при настройке на Авраама или при повторении имени Бога йа Кахр мы открываем в себе склонность к власти, сопряженной с дисциплиной.
Но для того, чтобы эта власть была совершенной, ее нужно наполнить священным смыслом, что в данном случае символически выражено отношениями между Авраамом и первосвященником Мелхиседеком. Огромная ответственность за вверенные ему человеческие судьбы, которую взял на себя Авраам, обретала содержание только будучи связанной с источником в Святая Святых - именно этот источник и символизировал собой Мелхиседек.
Фактически, власть неизбежно идет от Священного. Ведь, подходя к церкви, мечети, храму или синагоге, мы всегда испытываем священный трепет. В стенах подобных святынь мы чувствуем себя защищенными от любого святотатства - грубости, растления духа, неуважения и алчности, которыми изобилует повседневная жизнь.
Имя Бога, наиболее полно передающее чувство Священного, - йа Куддус (уа Quddus). Это настройка на ту часть нашей души, которой не коснулась скверна; поэтому, с благоговением настраиваясь на священное, нужно помнить о Божественном порядке, дисциплине, авторитете и покровительстве. Если эти две силы - сила власти и сила Священного, или йа Кахр и йа Куддус, - по-настоящему сопряжены, то личная власть защищена от падения до уровня своенравного эгоизма. И, в свою очередь, сила нашей внутренней власти защищает то священное, что заложено в человеческом начале.
Христос
В наше время люди начали обращаться к Иисусу Христу в двух ипостасях: к историческому Иисусу и к Космическому Христу. И если Космический Христос пребывает за пределами времени, пространства и становления, то человеческий, или исторический Иисус олицетворяет эволюцию в развитии иудейской традиции. Все мы знаем легенду о трех волхвах и об увиденной ими звезде, но не стоит забывать и о том, что прежде всего Иисус был мятежником и первопроходцем, а также послушником ордена ессеев.
Орден ессеев - существовавшая в то время эзотерическая организация, в которой господствовала строгая иерархия в соответствии с уровнем инициации или степенью достигнутого индивидуумом духовного сознания. Ессеи принадлежали к аутентичной мистической традиции, восходящей к иранскому зороастризму. Должно быть, среди ессеев произошло нечто наподобие революции, и Иоанн Креститель, тоже принадлежавший к этому ордену, признал в Иисусе Мессию, Учителя праведности, которого они ждали. Провозгласив: "Но многие из первых станут последними, а многие из последних - первыми", - он открыл двери этого иерархического закрытого ордена в мировую религию. Если бы он остался с ессеями или возглавил этот орден, то так бы никогда и не выполнил свою мировую миссию.
И Иоанн Креститель, и Иисус были изгнаны из ордена. Нелегко было в те времена выжить людям, изгнанным из общины ессеев, ибо ни в одном доме не хотели давать им приют. Однако в изгнании и одиночестве в пустыне Иоанну удалось развить в себе невероятный внутренний магнетизм, позволивший ему привлечь к себе - а через себя и к Христу - многих и многих. Тех, кто приходил к нему, он крестил водой, и эта инициация стала знаком, символизирующим поклонение ее принявших новому духовному идеалу.
В дошедших до нас разрозненных фрагментах жизни Иисуса мы можем увидеть истоки особенности Его учения - учения революционного, оригинального и демократичного. Задумайтесь: вместо того чтобы идти к совершенству через укрощение Своей плоти и разума, Иисус моет ноги Своим ученикам и говорит с пьяницами в таверне. Он защищает честь блудницы и спасает ей жизнь, обращаясь к толпе: "Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень". Некоторые из Его высказываний еще более смелы: "Могу разрушить храм Божий и в три дня создать его".
Возможно, многим казалось, что Его слова лишены смысла, ибо люди страдали тогда от...
Продолжение на следующей странцие...