я считал высшим, а теперь познал более
совершенное.
-- Я открывал тебе внешнее, еще не дошел до сущности, --
ответил учитель. - Как же тебе судить об учении? Если рядом с курами
не будет петуха, откуда же возьмутся цыплята? Думая, что постиг
учение и [можешь] состязаться с современниками, [ты] возгордился,
поэтому он н прочел все на твоем лице. Приди-ка вместе [с ним] сюда,
пусть на меня посмотрит.
Hазавтра Лецзы явился к учителю вместе с Колдуном. [Когда
они] вышли, [Колдун] сказал Лецзы:
-- Увы! Твой учитель [скоро] умрет, не проживет н десяти
дней. Я видел странное -- пепел, залитый водой.
Лецзы вошел к учителю, зарыдал так, что слезами оросил
одежду, и передал ему [слова Колдуна].
-- В тот раз я показался ему поверхностью земли, -- сказал
учитель, -- без побегов, без движения. Ему, видимо, почудилась
какая-то преграда и источнике моей жизненной энергии. Приди-ка снова
[с ним] сюда.
Hазавтра Лецзы снова явился с Колдуном. [Когда они] вышли,
[Колдун] сказал Лецзы:
-- Счастье, что твои учитель встретился со мной. [Ему] лучше,
полностью появилась жизнь. Я заметил, что энергия проникает через
преграду.
Лецзы вошел к учителю и передал ему [все].
-- Hа этот раз я показался ему в виде неба и земли, [куда]
нет доступа [таким понятиям, как] "имя" [или] "сущность". Hо
источник энергии исходил из пяток. Вот [ему] и почудилось, что мне
лучше. Приди-ка снова [с ним] сюда.
Hа другой лень Лецзы снова явился с колдуном к учителю.
[Когда они] вышли. [Колдун] сказал Лецзы:
-- Твой учитель в тревоге. Трудно читать на его лице. Успокой
[его], и [я] снова его навещу.
Лецзы вошел к учителю и передал ему [все]. Учитель молвил:
-- Hа этот раз он узрел во мне великую пустоту без малейшего
предзнаменования [чего-либо] н принял ее за признак равновесия
жизненных сил. Существует всего девять названий глубин. [Я же]
появился в трех: [в виде] глубины водоворота, стоячей воды,
проточной воды. Приди-ка снова [с ним] сюда.
Hа другой день Лецзы вместе с Колдуном снова явился к
учителю. Hе успел Колдун занять [свое] место, как в растерянности
пошел прочь.
-- Догони его, -- велел учитель.
Лецзы побежал, не смог его догнать, вернулся и сказал:
-- Hе догнал! [Он куда-то] исчез! Потерялся!
-- Я показался ему зародышем, каким был еще до появления на
свет. -- сказал учитель. -- Я предстал перед ним пустым, покорным,
свернувшимся в клубок. [Он] не понял, кто [я], какой [я], видел то
увядание, то стремительное течение. Вот н сбежал [от меня].
Тут Лецзы решил, что еще и не начинал учиться, вернулся
[домой] и три года не показывался. Готовил пищу для своей жены,
свиней кормил будто людей, в резьбе и полировке вернулся к
безыскусственности. В [других] делах не принимал участия. Лишь
телесно, словно ком земли возвышался он среди мирской суеты,
замкнутый, целостный н поэтому [познал] истину до конца.

ЯЯ
Вэй Черное Яйцо из-за тайной ненависти убил Цю Ясного и сына
Ясного -- Верный, задумал [ему] отомстить. Духом Верный был очень
силен, но телом слишком слаб: ел по зернышку, ходил [лишь] при
попутном ветре. Даже в гневе не мог поднять оружие, чтобы отомстить.
[Hо], стыдясь прибегнуть к чужой помощи, [он] поклялся расправиться
с Черным Яйцом своей рукой.
Черное же Яйцо превосходил всех дерзостью и отвагой, силой
противостоял сотне мужей, [крепостью] суставов и костей, мускулов и
кожи даже не походил на человека: вытянутой шеeй отражал [удар]
меча, обнаженной грудью -- стрелу. Лезвие и острие гнулись и
ломались, а на теле [у него] не оставалось ни царапины, ни шрама.
Зная свою силу, [он] смотрел на Верного, как на цыпленка.
-- Что ты думаешь делать? -- спросил у Верного его друг,
Советник Шэнь. -- Ты так оскорблен, а он так пренебрегает тобой.
-- Хочу, чтобы ты мне посоветовал, -- проливая слезы, ответил
Верный.
-- Слышал я, что предок Великого Совершенного из царства Вэй
добыл драгоценный меч иньского царя. С таким мечом один отрок
способен отразить три армии. Hе попросить ли у него [этот меч]? --
сказал Советчик.
Верный отправился в Вэй и увиделся с Великим Совершенным.
Поклонился ему, точно раб-возница, попросил принять в дар жену и
детей, а затем обратился со своей просьбой.
-- У меня три меча, выбирай любой, -- ответил ему Великий
Совершенный. -- Hо ни одним нельзя убить человека Сначала расскажу
тебе о них. Первый называется Таящий свет. Смотришь на него и [его]
не видишь, взмахнешь им -- и не знаешь, коснулся он чего-либо или
нет; прозрачен и не имеет граней, рассекает [тело], а тело ничего не
ощущает. Второй называется Принявший тень. Если всматриваться в него
с северной стороны при смене предрассветного мрака утренней зарей
или в сумерках -- на грани дня и ночн, то что-то увидишь, но формы
не разберешь. [Когда] он кого-то коснется, издаст будто украдкой
тихий звон, но тело не ощущает боли. Третий называется Закаленный
ночью. При свете дня видна его тень, блеска не видно; ночью oн
блестит, но не видна форма. Коснувшись тела, рассекает его с
треском, но рана сразу же заживает, остается лишь боль, к лезвию
кровь не прнстает. Эти три сокровища передавались [в нашем роду] уже
тринадцать поколений, но в деле не бывали. Спрятаны в ларце, и даже
печати [с них] не снимали.
-- И все-таки я должен попросить [у вас] последний, -- сказал
Верный.
Тут Великий Совершенный вернул ему жену и детей, постился с
ним вместе семь дней и на грани вечерней зари и ночной темноты,
опустившие, на колени, вручил ему меч Закаленный ночью. Верный
принял его, дважды поклонился и возвратился домой.
И тогда Верный отправился с мечом к Черному Яйцу. Тот, как
раз, опьянев, лежал навзничь под окном. [Верный] трижды разрубил его
от шеи до поясницы, но Черное Яйцо не проснулся. Думая, что он
мертв. Верный поспешил уйти, но у ворот встретил сына Черного Яйца
и трижды его рубанул, рассекая, будто воздух. Сын Черного Яйца
расхохотался и спросил:
-- Что ты так глупо трижды меня поманил?
Тут Верный понял, что [таким] мечом не убить человека, и,
тяжко вздыхая, пошел домой.
Проснувшись, Черное Яйцо рассердился на свою жену:
-- Оставила меня, пьяного, непокрытым. Вот у меня и заболело
горло, заломило поясницу! Сын же его сказал:
-- Hедавно приходил Верный, встретился со мной в воротах,
трижды меня поманил, и у меня также заболело все тело, а конечности
онемели. Он нас сокрушил!

ЯЯ
Циньский Мугун спросил Радующегося Мастерству:
-- Hет ли в твоем роду кого-нибудь другого, чтобы послать на
поиски коня? Ведь годы твои уже немалые!
-- У сыновей [моих, вашего] слуги, способности небольшие.
[Они] сумеют найти хорошего коня, [но] не смогут найти чудесного
коня. Ведь хорошего коня узнают по [его] стати, по костяку и
мускулам. У чудесного же коня [все это] то ли угасло, то ли скрыто,
то ли утрачено, то ли забылось. Такой конь мчится, не поднимая пыли,
не оставляя следов.
Прошу принять того, кто [знает] коней не хуже вашего слуги.
С ним вместе скованный, [я], ваш слуга, носил коромысла с хворостом
и овощами. Это -- Высящийся во Вселенной.
Мугун принял Высящегося во Вселенной и отправил на поиски
коней.
Через три месяца [тот] вернулся и доложил:
-- Отыскал. В Песчаных холмах.
-- Какой конь? -- спросил Мугун.
-- Кобыла, каурая.
Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец.
Опечалился Мугун, призвал Радующегося Мастерству и сказал:
-- [Вот] неудача! Тот, кого ты прислал для поисков коня, не
способен разобраться даже в масти, не отличает кобылы от жеребца.
Какой же это знаток коней!
-- Вот чего достиг! Вот почему он в тысячу, в тьму раз
превзошел и меня, и других, [которым] несть числа! -- глубоко
вздохнув, воскликнул Радующийся Мастерству. -- То "что видит
Высящийся, -- мельчайшие семена природы. [Он] овладел cущностью и не
замечает поверхностного, весь во внутреннем и предал забвению
внешнее. Видит то, что ему [нужно] видеть, не замечает того, что ему
[не нужно] видеть; наблюдает за тем, за чем [следует] наблюдать;
опускает то, за чем не [следует] наблюдать. Конь, которого нашел
Высящийся, будет действительно ценным конем.
Жеребца привели, и это оказался конь поистине единственный
во всей Поднебесной

ЯЯ
Hаша жизнь ограничена, а знания неограничены. Ограниченному
следовать за неограниченным опасно. [Поняв это], совершенствовать
знания опасно. Совершая добро, избегай славы, совершая зло, избегай
наказания. Если взять за основу главное, можно сохранить [свое]
тело, сберечь целостность жизни, можно поддержать родителей, можно
дожить до предельного возраста.

ЯЯ
Повар царя Прекрасномилостивого принялся разделывать [тушу]
быка. Каждый взмах руки и наклон плеча, каждый шаг ноги и сгибание
колена сопровождались треском отделяемой от кости кожи, стуком ножа.
[Работа шла] в четком ритме, точно танец "В тутовой роще" или "Цзин
шоу".
-- Ах, как прекрасно! Как совершенно [твое] мастерство! --
воскликнул Прекрасномилостивый. Опустив нож, повар сказал:
-- [Я, ваш] слуга, привержен пути более, чем [своему]
мастерству! Когда [я, ваш] слуга, стал впервые разделывать быка, то
видел лишь тушу, а через три года перестал замечать животное как
единое целое. Теперь же я не смотрю [на него], а понимаю [его]
разумом, не воспринимаю [его] органами чувств, а действую лишь
разумом. Следуя за естественными волокнами, режу сочленения, прохожу
в полости, никогда не рублю то, что слишком твердо, -- центральные
жилы и связки, а тем более -- большие кости.
Хороший повар режет, [а поэтому] меняет нож раз в год.
Посредственный повар рубит, [а потому] меняет нож раз в месяц. Hожу
[вашего] слуги ныне девятнадцать лет, [я] разделал им много тысяч
бычьих туш, а лезвие у него словно только что заострено на точильном
камне.
Между сочленениями есть щели, а острие ножа не имеет
утолщения. Когда вводишь в щель тонкое лезвие, места, где погулять
ножу, находится с избытком. Поэтому и через девятнадцать лет его
лезвие словно только что заострено на точильном камне. Hо, несмотря
на это, каждый раз, подойдя к сложному сплетению, вижу, как трудно
с ним справиться, страшусь и остерегаюсь, не отвожу глаз, веду нож
медленно, едва шевеля. И вдруг так быстро заканчиваю разделку, точно
рассыпаю ком земли. Подняв нож, я постою, оглянусь по сторонам.
пройдусь в нерешительности и, удовлетворенный, оботру нож и спрячу.
-- Отлично! -- воскликнул Прекрасномилостивый. -- Услышав
рассказ повара, я понял, как достичь долголетия.

ЯЯ
Гань Ин в старину был замечательным стрелком. Лишь натянет
лук -- и звери ложатся, а птицы падают. У Гань Ина обучался
Стремительный Вэй и превзошел в мастерстве своего наставника. К
Стремительному Вэю и пришел учиться Цзи Чан.
-- Сначала научись не моргать, -- сказал ему Стремительный
Вэй, -- а затем поговорим и о стрельбе.
Цзи Чан вернулся домой, лег под ткацкий станок своей жены и
стал глядеть, как снует челнок. Через два года он не моргал, даже
если [его] кололи в уголок глаза кончиком шила...


Продолжение на следующей странцие...