Что вдохновило вас на книгу «Дьявол и сеньорита Прим»?
Я думаю, мы всегда задаем себе вопросы вроде: «Добры мы или злы? Что делать с таким противоречием?» Главная задача этой книги состояла в том, чтобы показать, что, как бы ни были сильны эти внутренние конфликты, мы способны их преодолеть. Мы можем сделать шаг к лучшему образу жизни — в том смысле, что более разумно, более практично быть добрым, чем злым.
Эта книга — о битве между добром и алом. Думаете ли вы. что эта борьба происходит в каждом из нас?
Мы — что-то вроде поля боя между ангелами и демонами. В нас действительно есть части, которых мы не можем до конца объяснить — например, недобрые мысли, — но мы способны контролировать их и выбирать в себе наилучшее. Именно так поступает героиня этой книги — Шанталь.
Не расскажете ли вы о творческом процессе? Как вы пишете свои книги?
Я пишу всего по одной книге в два года, потому что, прежде чем сесть и написать книгу, я позволяю ей созреть в своем сознании. Поэтому даже сейчас, беседуя с вами, я чувствую, как что-то происходит в моей голове, очень глубоко в подсознании, что-то зреет в моей душе. Это очень весело — с одной стороны, вам нужны крылья для свободного полета, а с другой — корни. Нужно помнить о своем происхождении. Поэтому, когда я собираюсь сесть и написать книгу, не знаю почему, но я должен вернуться в Бразилию и вновь соприкоснуться с бразильским образом жизни и с этим народом, владеющим невыразимой способностью не отделять реальность от вымысла — это магия в материальном мире — они смешали все. Для того чтобы написать книгу, мне необходима именно эта атмосфера.
ОТ АВТОРА
Самая первая история о Разделении появилась в древней Персии. Она гласит, что бог времени, сотворив Вселенную, увидел: несмотря на царящую вокруг гармонию, не хватает чего-то очень важного — не хватает спутника, вместе с которым можно было бы наслаждаться всей этой красотой.
Тысячу лет бог молится о рождении сына. История умалчивает о том, к кому же мог обратиться всемогущий, единственный и верховный повелитель всего сущего. Тем не менее он молится, и вот в конце концов молитва его услышана.
Однако, осознав, что скоро получит желаемое, бог времени раскаивается в содеянном, ибо понимает, что нарушится очень шаткое равновесие. Но слишком поздно — дитя, которое он выносил во чреве, уже на пути в этот мир. Только и удается богу слезными мольбами добиться того, чтобы оно разделилось надвое.
Если верить этой легенде, рождаются у бога времени близнецы: во исполнение молитвы его — Добро (Ор-музд), а в результате раскаяния — Зло (Ариман).
Встревоженный бог делает все возможное, чтобы первым из чрева вышел Ормузд, который, удерживая и обуздывая Аримана, не даст брату натворить бед во Вселенной. Однако Зло, как известно, проворно и хитро, а потому в самую минуту родов ему удается опередить Ормузда и первым увидеть свет звезд.
Опечаленный бог времени принимает решение дать Ормузду союзников — и создает он род людской, который будет биться рядом с ним, чтобы не дать Злу - Ариману возобладать и взять власть над миром.
По персидской легенде, род людской сотворен как союзник Добра и, в соответствии с традицией, в конце концов одержит победу. Но много столетий спустя появляется другая легенда, и из нее мы узнаем противоположную версию — человек есть орудие Зла.
Полагаю, большинство читателей знает, о чем идет речь: в райском саду, наслаждаясь всем, что только можно себе вообразить, живут мужчина и женщина. Для них существует один-единственный запрет: эта супружеская чета ни в коем случае не должна познать, что такое Добро и Зло. Господь-Вседержитель говорит им: «От дерева познания добра и зла не ешь...» (Книга Бытия, 2: 17).
Но вот в один прекрасный день появляется змей, который ручается честным словом, что это познание — гораздо важнее самого рая, а потому супругам необходи мо им обладать. Женщина поначалу отказывается, говоря, что Бог пригрозил им за ослушание смертью, однако змей обещает, что нечего подобного не случится. Совсем наоборот — в тот день, когда они познают Добро и Зло, они станут богоравными.
Еву удается убедить; она пробует запретный плод сама и дает кусочек Адаму. С этой минуты прежнее равновесие в Раю нарушено: супруги изгнаны оттуда и прокляты. Однако при этом Бог произносит загадочную фразу, в которой полностью признает правоту змея: «Вот Адам стал как один из нас, зная добро и зло».
И в этом случае (в точности как в легенде о боге времени, который молит о чем-то, сам будучи самодержавным и полновластным властелином) Библия не объясняет, с Кем разговаривает единственный Бог и почему он — если он единственный — произносит слова «один из нас».
Как бы то ни было, род людской от самых своих истоков обречен двигаться в вечном Разделении между двумя противоположностями. И нас с вами обуревают те же сомнения относительно наших предков, и эта книга, написанная мною в попытке их прояснения, использует кое-какие легенды, возникшие во всех четырех сторонах света, но рассказывающие об одном и том же.
Книга «Дьявол и сеньорита Прим» завершает трилогию «В день седьмой...», куда входят «На берегу Рио-Пьедра я сел и заплакал» (1994) и «Вероника решает умереть» (1998). Все три рассказывают об одной неделе из жизни обыкновенных людей, которые внезапно оказались перед лицом любви, смерти, власти. Я всегда считал, что самые глубинные изменения — ив человеческой душе, и в жизни общества — происходят в очень сжатые сроки. В тот миг, когда мы меньше всего этого ожидаем, жизнь бросает нам вызов, чтобы проверить наше мужество и наше желание перемен; и не позволяет сделать вид, будто ничего не происходит, или отговориться тем, что мы еще не готовы.
На вызов надо ответить незамедлительно. Жизнь не смотрит назад. Неделя — это срок более чем достаточный, чтобы решить, принимаем мы свою судьбу или нет.
Буэнос-Айрес. 2000
«И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий!
что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим?
Никто не благ, как только один Бог».
Евангелие от Луки, 18: 18—19
Вот уж лет пятнадцать, как старуха Берта каждый день выходила из дома, садилась у дверей. Жители Вискоса знали, что так оно и ведется у людей пожилых — они думают о прошлом, вспоминают молодость, созерцают мир, к которому больше почти уже не принадлежат, ищут, о чем бы потолковать с соседями.
У Берты, однако, иные были причины сидеть у дверей. И в то утро, когда увидела она незнакомца, который, поднявшись по крутому склону, медленно направлялся к единственной в том городке гостинице, поняла — дождалась. Сколько раз она его себе представляла, а он оказался совсем другим: в поношенной, чтобы не сказать — обтрепанной, одежде, обросший, небритый. И сопровождал его дьявол.
«Муж мой оказался прав, — подумала она. — Не сидела бы я тут, никто бы ничего не заподозрил».
Берта не очень-то умела определять возраст и потому прикинула, что новоприбывшему должно быть лет сорок-пятьдесят. «Молодой», —подумала она, и ход ее мыслей понятен лишь тому, кто доживет до ее лет. Она спросила себя, долго ли он у них пробудет, и, затруднившись с ответом, все же решила, что недолго, раз у него с собой лишь маленький чемоданчик. А скорей всего — переночует и пойдет дальше, следуя своей стезей, Берте неведомой, да и не интересной.
И все же не пропали впустую годы, проведенные ею на пороге дома в ожидании его прихода, ибо за это время она научилась ценить красоту окрестных гор, которых прежде и не замечала по той простой причине, что родилась здесь и привыкла к пейзажу.
А приезжий, как и следовало ожидать, вошел в гостиницу. Берта подумала было — не поговорить ли со священником об этом нежелательном появлении, но решила, что не стоит: не станет тот ее слушать, скажет, мол, выжила старуха из ума.
Что ж, тогда остается лишь ждать, что дальше будет. Ведь дьяволу, чтобы натворить бед, много времени не надо — так ураганы, лавины, шквалы в мгновение ока валят деревья, посаженные лет двести назад. Тут осенило старуху: оттого лишь, что узнала она про зло, которое сию минуту вошло в Вискос, положение дел особенно не изменилось: дьявол приходит и уходит, и вовсе не обязательно, чтобы кто-нибудь пострадал от его присутствия. Дьяволы постоянно бродят по свету: иногда —так просто, чтобы узнать, что там творится, а иногда — чтобы подвергнуть испытанию ту или иную душу, но при этом сами они весьма переменчивы и решения принимают без всякой логики, повинуясь единственно удовольствию вступить в схватку с достойным противником. Берта полагала, что ничего особо интересного или примечательного в Вискосе нет и больше чем на сутки городок не может привлечь внимание кого бы то ни было, а уж князя тьмы — и подавно.
Она попыталась было придать мыслям своим иное направление, однако давешний незнакомец никак не выходил у нее из головы. А небо, еще совсем недавно чистое и ясное, начало между тем хмуриться.
«Что тут особенного, — подумала Берта. — В это время года всегда так». Никакой связи с появлением незнакомца, чистое совпадение.
Тут она услышала отдаленный раскат грома, а следом— еще три. С одной стороны, это означало, что дождь собирается, но с другой, особенно если вспомнить бытовавшие в Вискосе поверья, — можно было истолковать и так, что прозвучал голос разгневанного Бога, недовольного тем, что люди стали безразличны к его присутствию.
«Наверное, я должна что-нибудь сделать. Ведь, в конце концов, тот, кого я ждала, только что пришел».
Несколько минут она присматривалась и прислушивалась к тому, что происходило вокруг: грозовые тучи все ниже нависали над городом, но больше не грохотало.
Берта, как добрая, хотя и бывшая католичка, отметала всякие поверья и суеверья вообще, а уж местные, уходившие корнями в древнюю кельтскую цивилизацию, в лоне которой и возник в незапамятные времена городок Вискос, — тем более.
«Гром — это всего лишь явление природы. Если бы Господь вознамерился обратиться к людям, он нашел бы иной способ, попроще».
Покуда она размышляла об этом, снова — и теперь уже совсем близко — грянул гром. Берта поднялась, забрала свой стул и вошла в дом, чтоб под дождь не попасть, но сердце ее вдруг сжалось от смутного страха, определить причину которого она не могла.
«Что же я должна сделать?»
Снова ей захотелось, чтобы незнакомец поскорее покинул их городок: она слишком стара, чтобы помочь себе самой, Вискосу, а главное — Господу-Вседержителю, который, если нужда возникнет, без сомнения, выберет себе для поддержки и опоры кого-нибудь помоложе. Все это — пустые бредни: муж ее от нечего делать любил выдумывать всякую всячину, чтобы помочь ей время скоротать.
Однако она видела дьявола — и уж в этом не было у нее ни малейшего сомнения.
Дьявола, принявшего обличье человека из плоти и крови, в одежде странника.
В одном доме с гостиницей помещались: продуктовый магазин, ресторан, где подавали блюда местной кухни, и бар, куда захаживали жители Вискоса посудачить о погоде или о том, что нынешней молодежи нет никакого дела до жизни деревни. «Девять месяцев — зима, три остальные — каторга», — говаривали они, разумея при этом, что всего лишь за девяносто дней надобно вспахать и засеять поле, вырастить и собрать урожай, скосить и скопнить сено, остричь овец.
Все местные знали, что живут в мире, которого больше нет, но при этом упрямо не желали соглашаться с тем, что они — последнее поколение земледельцев и пастухов, столько веков обитавших в здешних горах. Рано или поздно появятся в их краю машины, и скотину будут разводить вдалеке отсюда, кормя ее по-особому, и какая-нибудь крупная иностранная фирма, купив городок, превратит его в горнолыжный курорт.
Такая судьба уже постигла все окрестные городки, один только Вискос сопротивлялся. Дело, наверно, было в том, что сильны были в нем чувство долга перед прошлым и память предков, некогда живших здесь и втолковавших потомкам, как важно сопротивляться до последнего.
Приезжий внимательно прочел регистра...
Продолжение на следующей странцие...
