Книга четвертая цикла "Система Талгар"
Индия 1995 г.
глава 1 "У истоков сознания"
часть 2 "Живые горы"
часть 3 "Звезды внутри нас"
Рассказ очевидца и участника чудес, феноменальных возможностей в закрытых монастырях и тайных мес-тах Алтая, Тянь-Шаня, Тибета...
Книга не только читается легко, в ней описываются методы, тренировки которым автор обучал сотрудников кафедры космонавтики Академии ВВС им. Ю.Гагарина, узкие элитные круги, а сейчас всех желающих в се-ми странах мира и регионах России.
Международная Ассоциация Ученых и Интеллигенции "Созидание"
Глава 1
У истоков Сознания
Две рыже-мохнатые собаки отделились от юрты и яростно залаяли. В огромном ущелье их лай был ярким и убедительным. Абдыбай наклонился и взял камень. Эдик глазами искал палку. Я усмехнулся, так как знал, что сейчас выйдет хозяин и утихомирит своих стражей.
Седой старец негромко окликнул собак и они тут же успокоились.
В юрте было прохладно и уютно. Солнце догорало в дымке туч. Рядом с юртой казашка средних лет гото-вила еду. Она подбрасывала кизяк в печку и регулярно помешивала молоко. Большой казан был заполнен горячим молоком.
Мы не очень устали, хотя наше путешествие по горам отрога Тянь-Шань было затяжным и без тропинок.
Я подал старику пачку цейлонского чая. Он благожелательно покачал головой и с незначительным акцен-том сказал:
- Редкие гости в этих горах. Геологи?
- Отдыхаем, - с усмешкой посмотрел Эдик в мою сторону.
Мы пили душистый с дымком чай, когда крепкий парень с молодой казашкой закрыли баранов в загоне и зашли в юрту.
Молоко приятно разошлось по телу истомой покоя.
- Далеко вы ушли в горы, - сказал Абдыбай.
- Горы здесь особые, - многозначительно сказал старец и погладил ладонью седую бороду.
Молодой парень и казашка тут же внимательно повернулись к нему.
- Давно это было. У меня был друг. Батыр, перед которым горы склоняли свои вершины, а заросли и густые ели были для него травой. Любил он девушку. Она жила в этих горах со старыми родителями. Он был из вон той долины, - старик показал в алое пространство, полыхающее от закатившегося солнца. Туда скаты-валось ущелье.
Перед моими глазами пошли картины.
- Ты сегодня бледная, Айша,- обнял Батыр девушку за плечи.
- Опять Он, - многозначительно ответила она.
- А как твои родители?- в голосе юноши была тревога.
- Плохо.
Батыр сел на камень и задумался.
- Кто Он?
Девушка слабо пожала плечами.
- Расскажи, Айша.
Но она опустила глаза.
- Нечем. Нет таких слов, чтобы рассказать это. Он владеет горами и движется как тень. Он играет мрачны-ми цветами света. Он заполняет головы различными видениями, а утром все тело вялое, тошнит и болит голова.
- Нет того, кого бы я не укротил,- вскочил Батыр.
- Идем.
Возле юрты сидел отец на очищенном от коры дереве. Его голова была опущена, но он слышал шаги иду-щих. Батыр сел рядом.
- Плохо, - поднял голову старик. - Надо уходить туда в долину. Теперь он убил овец.
Некоторые из овец лежали на боку, других шатало. Их головы были низко опущены к сухой земле на вытя-нувшихся шеях. Что-то тяжелое и зловещее присутствовало здесь.
- Его дух еще не ушел, - сказала Айша и поднесла воды лежащей матери.
- Я уничтожу Его, - хрустнул кулаками Батыр.
- Ты не имеешь таких способностей как Он, сынок. Он движется тенью и сразу скользит везде.
- Быть может это дым, газ, смерч?!
- Нет. Он имеет тело. Его тело ощущается. Оно тяжелое, но не имеет форму. Оно разливается и проникает насквозь в овец, в собак и в нас. Оно не совсем прозрачное, но скользит не так как дым. Он ползет по кам-ням, в воздухе. У него тысячи ног и бесконечное число рук. Его пищей является Жизнь всего живого. Он не убивает ни овец, ни деревья, ни птиц. Он отпивает у них часть жизни так, что птицы перестают петь, а де-ревья смотрят себе под ноги. Цветы рассматривают землю и свои корни. Солнце не радует больше их. Ба-рашки мои не отличают камни от травы и воду от песка. Айша слабнет, а у меня Он всякий раз забирает несколько лет жизни. Я много жил и видел многое. Я видел богатырей и кровожадных злодеев. Я пережил не одно землетрясение и не один ревущий поток селя. Валуны во много раз больше моей юрты как мячики летали над гремящим потоком воды и грязи. Но Это...
Батыр встал.
- Вы мудрый, отец. А мне дана сила. Должно же быть у Него логово. Есть его корни. Я вырву сердце его жизни.
Старик испуганно посмотрел на Батыра, а затем на Айшу. Он боялся за них.
- Уйдем в долину. Там людей много. Они что-нибудь придумают, - суетливо сказал он. Но глаза Батыра го-рели.
- Где его логово, отец?!
- Я сам не был. Не знаю, - обмяк окончательно он. - Но мой друг был там...
Тут рассказчик остановился, глянул удовлетворенно на наши полуоткрытые рты и оценивающе посмотрел: понимаем ли мы, что друг того старика и есть он. Мы понимали и нам эта "ревизия" ни к чему.
- Он многое знал, - продолжал отец Айши, - он многим владел. Не было ему равных среди джигитов двуре-чья и семиречья. Он много странствовал и знал тайны многих народов. Во время байги он опрокинул джи-гита вместе с конем одной рукой и на полном скаку. Однажды, когда в стаде разъярился бык, он убил его кулаком. Он мог прыгать по горным скалам как архар и ловить на бегу горных козлов. Шкуры барсов валя-лись на полу его юрты.
- Отец...
- Не спорь! Я не случайно тебе это рассказываю. Мой друг знал многие-многие тайны. Он владел мудро-стью и тайнами далеких народов. Он знал жизнь, как она есть и еще значительно больше, чем способны видеть глаза и слышать уши. Хунхузы обучили его врачевать и перемещаться со скоростью ветра так, что глаз не успевал. Дунгане обучили силе девяти богатырей, уйгуры научили читать тайные писания. В Кашга-рии он научился многим мудростям. За горами Тянь-Шань его научили гореть обнаженным на трескучем морозе и быть холодным в пламени. Он знал язык, общий для всех животных и всех тварей. Он не спраши-вал, где Тот. Он видел сквозь скалы и лишь посмеивался, когда я пытался его отговаривать.
- Все это - мое Сознание, - говорил друг, - и нет ничего, что не присуще Ему.
- Мудрый был даже в молодые годы, - заключил отец Айман. Это немного утихомирило Батыра, но нена-долго. Он весь сосредоточился, чтобы найти убедительные доказательства, но крепкая рука легла на его плечо и стала давить к земле. В голове поплыли цветные картины. Но безрадостные они были.
Батыр напрягся, но чем больше он прилагал сил, чем быстрее они источались. Кто-то радостно и мрачно пил его молодые усилия.
Одна картина стала сменять другую. Он, Батыр - не он. Он где-то уже далеко. Неведомая сила размазыва-ла его в таинственной печали. Он погружался глубже и глубже...
* * *
Я проснулся от того, что чья-то заботливая рука меня укрывала. Становилось прохладно.
"Холодает к утру", - подумал я и заснул еще крепче.
Солнце радостно улыбалось на серых камнях ущелья. Овец уже не было в загоне. Птицы неугомонно и свободно-деловито пели. Трава отливала поблескивающей росой и изумрудной радостью. Пчелы мирно гудели в цветах. Седые великаны горной гряды помолодели белизной солнечных снегов. Дышалось легко и всей грудью.
У горного ручья плескался Эдик в ледяной воде. Он слегка охал и улыбался.
Вода искрилась. Пальцы обжигались ее струящимися ладонями.
- Давай искупаемся, - подошел сзади Абдыбай, - а то я сон какой-то страшный видел.
Он испытывающе посмотрел на меня. Сомневается. Сон ли это.
- Да, - отозвался Эдик. - Чертовщина какая-то. Горный дух, что ли?
- Значит это не сон, - обрадовался Абдыбай. - Я не помню, когда заснул.
- Я тоже, - сказал Эдик.
Я отвернулся от их вопросительных взглядов и сказал:
- Ночевать мы придем сюда. Не сон это. Это быль, да еще с приложением.
Мы решили выйти на ближайшую вершину и осмотреться. Сначала ущелье. Тесное, от отзеркаливающего-ся скалами солнца.
- Насколько я понял, рассказчик и есть тот джигит, который посетил Это, - прервал молчание Эдик. - Сколь-ко же ему лет? И почему я не помню, когда уснул?
- Наш гостеприимный хозяин многое знает и еще больше умеет, - ответил я. - Жаль Батыра. Сила, горячее сердце, честность, душевные порывы нуждаются в мудрости. Безумству храбрых спето уже не мало песен, пора петь песни мудрым.
- Подожди, подожди, мы разговариваем так, словно это все было по-настоящему, - спохватился Эдик.
- Да это было. И, насколько я ориентируюсь, еще есть, - насколько можно осторожно произнес я. - Поэтому, братцы, предлагаю временно вожаком назначить меня. Стая у нас маленькая, думаю, что не зазнаюсь.
Но старался я зря. Абдыбай напрягся и искоса огляделся по сторонам. Эдик открыто огляделся и сказал:
- Мистики вы. И перестаньте, ты и дед, нас разыгрывать.
Тропа кончилась, но что-то наподобие дороги огибало темную скалу.
- Отдохнем, - сказал я и повернулся лицом в сторону долины.
- Ну, вождь. По моему мы еще не устали, - упрямо остановился Эдик.
- Вот, - показал я на рукотворный камень. - Здесь что-то интересное.
Камень оставался левее, если смотреть вниз по ущелью. Еще левее была красивая площадка. Такие места удобны для стоянок. В горах для юрты, загона, подачи воды не так часто встречаются удобные площадки. Эта же была идеальной.
Надпись на камне была не разборчива и мы сели на изрядно прогнивший ствол огромной ели. Тянь-Шаньские ели - особые и в прохладных местах долго не разлагаются. Но как мне показалось, эта лежала очень давно и не превратилась в труху. Ее поверхность отливала мертвым серебрящимся светом.
- Здесь было стойбище, - утвердительно сказал Абдыбай, - смотрите, вон загон для овец, а здесь стояла юрта.
Сохранившиеся колья загона отливали тем же светом, который не согласовался с чистым солнцем. Мне показалось, что и камни отливают серым холодом.
"Птицы не поют", - отметил я, как почувствовал, что что-то тяжелое навалилось мне на плечи и сдавило го-лову сильными пальцами. Ноги стали тяжелеть.
"Шалишь, дружочек", - мгновенно оценил ситуацию я и сделал Джаляндхара Бандху. Время потянулось медленно. В пространстве между бровей я "засветил" Глаз Шивы и картины радужнее сверкающих на солн-це ледников вспыхнули в Сознании.
Я двигал энергетические потоки в этом могущественном и необъятном пространстве Космоса. Они оживля-лись одухотворенными жизнерадостными картинами огромного простора. Небо, горы, долины, затуманен-ные дымкой и заполненные жизнью, солнце и стекающие в ущелья сверкающие голубизной реки - все охва-тилось Единым.
Нельзя было измерить глубину этой Реальности, но и нельзя было определить время.
- Абдыбай! Очнись! - вскочил я.
Эдик лежал лицом вниз. Абдыбай мягко свалился с бревна.
"Двоих я не унесу", - посмотрел я с надеждой на Абдыбая.
Эдик застонал и сел, обхватив голову руками. Он пытался встать, но не мог.
- Эдик! Сюда, в гору, - махнул я в сторону покатого спуска на юго-запад.
Абдыбай стал что-то бормотать.
Я перекинул его руку через шею и потянул вверх по склону. Я не оборачивался не Эдика: "Утащу одного, а потом помогу другому. Скорее!"
За свежими елями засверкала та жизненная долина, которая заливала меня своим простором. Я усадил Абдыбая и побежал вниз. Эдик обхватил сухой ствол ели. Его рвало. Он вяло махал руками и пытался ус-тоять на "ватных" ногах.
Меня вновь сдавило свинцовыми объятиями и я сел в Сидхасану.
Джаляндхарой я вновь перекрыл все 16 опор и сделал Уддияну Бандху. Блеск тысячи огней зажегся в Соз-нании. Сущность Бессмертия залила Космос. Этим движущимся в своих качествах пламенем я сжигал все твердое, окаменелое, пока не ощутил свободу и бессмертие. Затем выпрямился и прижатым к нёбу языком стал "доить небесную корову". В тело полился нектар. Сок жизни заливал пламя и от этого появлялась жиз-ненная сила и могущество.
Эдик стоял на коленях. Я подскочил к нему и как пушинку кинул себе на плечи.
Свежий воздух Сверкающей Долины омывал лицо. Седые снежные великаны с усмешкой и мудростью взи-рали не наше жизненное копошение.
"Долина Жизни", - посмотрел я вниз и увидел крохотное знакомое стойбище. - "Значит мы сделали крюк по ущелью".
Абдыбай лежал в траве и смотрел тусклыми глазами на это жизненное чудо. Я прислонил Эдика к камню и вытер с его ...
Продолжение на следующей странцие...