ни всегда будут вместе, как свет и тень, и лишь где-то за пределами этого мира, если вообще где-нибудь, в какой-то мирной и безмолвной вечности можно освободиться от страданий их взаимопереплетения, их постоянного мучительного объятия и борьбы. Добро происходит от зла и, кажется, часто опять превращается в зло; тела борющихся бойцов слились настолько, что смущены и озадачены даже умы мудрецов, пытающихся разделить их. Иногда кажется, что такое различие существует только для человека и Духа, который побуждает его, возможно, только с тех пор, как он поел плодов от того древа дуального познания в саду, потому то Материя ничего об этом не знает, да и жизнь ниже уровня человека мало озабочена, если вообще озабочена, моральными различиями. Говорят также, что по ту сторону человеческого бытия и за пределами его борьбы есть ясность высокого и универсального Духа, где Душа трансцендирует грех, но трансцендирует также и добродетель, не печалится, не раскаивается и не спрашивает: "Почему я не сделала доброе, и почему я сделала то, что злое?" — потому, что в нем все вещи совершенны и все вещи чисты.
Но есть еще более убедительный пример сущностной нереальности оппозиций. Мудрецы говорят также о противоположности знания и невежества — Видьи и Авидьи, Читти и Ачитти — с которой, по-видимому, вопрос добра и зла связан очень тесно. Зло следует за невежественными стремлениями Души в природе и является извращением ее воли, а избирательность добра, в равной мере, следствие невежества. Но если мы внимательно вглядимся в суть этих вещей, мы увидим, что, с одной стороны, невежество оказывается ничем иным, как свернутым или частичным знанием; это знание, облеченное в бессознательное действие, или знание, определяющее себя щупальцами ума; с другой стороны, само знание оказывается в лучшем случае частичным знанием, и всегда есть что-то запредельное ему, чего оно не знает, даже его высочайший и широчайший блеск — только прорыв солнечного сияния в массу черно-голубого света бесконечности, через который мы смотрим за его пределы на Невыразимое.
Наш ум вынужден всегда мыслить оппозициями, практическая ценность которых для нас очевидна, но все же, они всегда кажутся нам сомнительными. Мы осознаем закон Кармы, постоянную неизбежную последовательность действий энергии и устойчивый поток следствий и реакций, причинную цепь, огромную массу прошлых причин позади нас, из которой неуклонно должны разворачиваться все будущие следствия, и этим Мы пытаемся объяснить универсум, но тогда незамедлительно возникает противоположная идея и требующая объяснения проблема свободы. Откуда приходит это представление о свободе, эта Божественная или титаническая жажда ее в человеке, рожденная, может быть, от чего-то в нем, чем он, какими бы конечными не были его ум, жизнь и тело, все же является в природе бесконечности? Потому что, когда мы смотрим на мир вокруг себя, все представляется необходимостью, все движется по принуждению. Это аспект немыслящего мира Силы и Материи, в котором мы живем, и даже в нас самих, в мыслящих людях, как мало свободного от принуждения! Как много из того, чем мы являемся и что мы делаем, определяется нашим окружением, формируется нашим образованием и воспитанием, мы созданы жизнью и руками других, мы глина для многих гончаров; а то, что осталось, то, что в наибольшей степени наше, предопределено индивидуальностью, расовой, человеческой наследственностью или, наконец, универсальной Природой, которая создала человека и использует его сознательно или бессознательно?
Но мы настаиваем и заявляем, что у нас есть воля, которая осознает, пусть даже сильно ограниченную, свободу и может формировать для своей цели и изменять своими усилиями окружение, воспитание и формации наследственности и кажущуюся незыблемой общую природу. Но не есть ли эта воля и ее усилия инструмент, даже механический инструмент, природы, активной универсальной энергии, и не является ли ее свобода произвольной иллюзией нашей ментальности, которая живет настоящим моментом и отделяет его по невежеству умственным абстрагированием от предопределяющего прошлого так, что кажется, будто в каждый критический момент человек делает свободный и независимый выбор, в то время как выбор определяется предыдущими формациями и всем тем темным прошлым, которого он не знает? Учитывая, что природа действует через нашу волю и может творить и изменять, иначе говоря, может производить новые формации из вещества, которое она сама создала для своей работы, — не прошлым ли ее импульсом и постоянной энергией делается все это? Здесь первая идея Кармы. Безусловно, наша сегодняшняя воля должна быть одним, хотя и ни в коем случае не единственным, элементом действия и творения, но при таком взгляде — это не свободная, вечно новая воля, а, в первую очередь, дитя и порождение всей прошлой природы; наше действие, наша сегодняшняя Карма — результат уже созданной формы, силы этой природы, Свабхавы. Во-вторых, наша воля инструмент, постоянно формируемый и используемый чем-то большим, чем мы; только в том случае, если есть Душа или сущность, которая не творение, а хозяин Природы, не формация потока универсальной энергии, а сама создатель и творец Кармы, оправданы наши претензии на актуальную свободу или по крайней мере наше стремление к истинной свободе. В этом вся суть спора и возможность разрешения этой сложной проблемы.
Но здесь вступает критически настроенный негативно-аналитический мыслитель, древний буддист-нигилист или современный материалист, чтобы лишить актуальную свободу всякого базиса в нашем земном или возможном небесном существовании. Буддист отрицает существование свободной и бесконечной Сущности, которая, как он думает, была только сублимацией идеи эго, заблуждением или гигантски увеличенной тенью, отброшенной нашей ложной личностью на вечное Несуществование. Как нет Души, а только поток форм, идей и ощущений; как идея колесницы — только название комбинации досок, спиц, колес и осей, так и идея индивидуальной Души или это — только название комбинации или постоянства вещей. И сам универсум ни что иное, как такая же комбинация, Самхата, созданная и поддерживаемая в своей непрерывности последовательностью Кармы, действием Энергии. В этом механическом существовании не может быть свободы от Кармы, но освобождение все же возможно, потому что то, что существует посредством этой комбинации, может освободиться от самого себя через растворение. Движущая сила Кармы — желание и привязанность к ее действию, и через отказ от непостоянного и прекращение желания можно прийти к угасанию непрерывности этой идеи в ходе Времени.
Однако, если такое угасание и можно назвать освобождением, это все же не состояние свободы, потому что оно может опираться только на утверждение, на перманентность, а не на отрицание всех утверждений; кроме того, как можно себе представить, нужен кто-то или что-то, что будет свободным. Можно отметить, что сам Будда, по-видимому, понимал Нирвану, как состояние абсолютного блаженства свободы, отрицание кармического существования в непознаваемом Абсолюте, который он категорически отказывался описывать или определять позитивно или негативно, поскольку описание чем-то исключительно позитивным или широчайшей суммой позитивного, или чем-то негативным, или всей суммой негативного, в силу самого факта присутствия в описании и, следовательно, его ограниченности, неприменимо к Абсолюту. Иллюзионистская Майя — вещь более мистическая и более темная для понимания, но здесь мы, по крайней мере, имеем сущность, позитивное Бесконечное, которое способно к вечной свободе, но только в бездействии, через избавление от Кармы. Потому что сущность, как индивидуум, действующая в Карме Душа, всегда связана невежеством, и только отвергая индивидуальность и космическую иллюзию, мы можем вернуться к Свободе Абсолюта. В обеих этих системах мы видим, что Духовная свобода и космическое принуждение одинаково признаются, но при полном разделении и исключении из соответствующего поля друг друга — как абсолютные противоположности и противники; власть Кармы или невежества в мире рождения абсолютна; свобода Духа абсолютна при уходе от рождения, космоса и Кармы.
Но эти проникновенные системы, хотя и удовлетворяют логический разум, подозрительны для систематической разумности, и, во всяком случае, поскольку мы находим, что знание и невежество в своей сущности не абсолютно противоположны, что невежество и сама бессознательность — завеса скрытого знания, то, по крайней мере, возможно, свобода и принудительный характер Кармы не такие уж несовместимые противоположности, и что позади, и даже в самой Карме, все время присутствует скрытая свобода пребывающего в ней Духа. Буддизм и Иллюзионизм тоже не утверждают какого-либо внешнего или внутреннего предопределения, а только самопроизвольную зависимость. И они очень настойчиво требуют от человека выбора между правильным путем и неправильным, между волей к постоянному существованию и волей к Нирване, волей к космическому существованию и волей к абсолютному Духовному бытию. Они не требуют этого выбора от Абсолюта, универсального бытия или силы, которая не имеет отношения к их претензиям и продолжает спокойно и уверенно свою могучую вечную деятельность, они требуют его от индивидуума, человеческой Души, которая запуталась в противоречиях своей ментальности. Тогда должно казаться, что в нашем индивидуальном существе есть нечто, имеющее какую-то истинную свободу воли, какую-то способность выбора с огромными последствиями и размахом. Что это такое, которое выбирает, и каковы пределы, где начало или конец его актуальной или возможной свободы?
Трудно также понять, как несубстанциональная непостоянность может иметь огромную власть или проявлять способность к постоянству во Времени. Здесь, безусловно, должно быть, думается, Постоянное, выражающее себя в этой постоянности; или каким образом Иллюзия — что такое Иллюзия, как не бессвязный сон или несубстанциональная галлюцинация? — может создать этот великий мир точной последовательности, твердого закона и связной Необходимости; здесь должно быть скрытое самопознание и мудрость, которая управляет Энергией Кармы в ее идее и указывает пути, которые она должна проложить во Времени. Потому что, именно благодаря устойчивости их принципа во всей неустойчивости частной формы, эти вещи имеют такую власть над нашим умом и волей. Именно потому, что мир реален, мы так сильно ощущаем его борцовскую хватку, и наш Дух сопротивляется ей. Часто он слишком жестоко реален, и мы ищем свободы в царстве снов или планов идеала, не находя ее в достаточной степени здесь. Поскольку мы не имеем свободы или не можем достаточно овладеть этой активной реальностью, чтобы навязать ей свой идеал, мы ищем ее в запредельном, в далеком и бесконечном величии Абсолюта. Поэтому будет лучше установить другое, более общепринятое различие, а именно: мира Кармы, как практической или относительной реальности, и бытия Духа, постоянно стоящего за ним или над ним, как великой высшей реальности. И тогда мы должны выяснить, только ли последнее касается свободы, или, как это, безусловно, должно быть, если Дух управляет энергией и ее действием, здесь тоже есть какой-то элемент или, по крайней мере, какие-то начала свободы, и не можем ли мы, даже если она мала и относительна, в этих шагах Времени, в этих отношениях Кармы, сделать эту свободу великой и реальной, сознательно пребывая в величии Духа? Не можем ли мы найти эту суверенность здесь, или поднимемся на вершину Душевной эволюции?
Одно мы заметим, что это стремление к контролю и это впечатление свободы есть ориентация и атмосфера, сопровождающая действие ума, и они растут по мере того, как Природа поднимается к ментальности. Мир материи, кажется, ничего не знает о свободе, все появляется в нем, как будто записанное в пророческих законах на каменных скрижалях, законах, которые имеют процесс, но не изначальный разум, служат гармонии целей или, по крайней мере, создают упорядоченный космос, но не кажутся созданными под присмотром какой-либо явной Разумности. Мы можем думать, ...
Продолжение на следующей странцие...
