с поразительной точностью. Недавно была опубликована странная история, рассказанная о случившемся в наше время факте, о богатом человеке, который насильственно лишил другого его имущества. Жертва родилась в образе сына обидчика, который в бреду смертельной болезни открыл, что он вынудил своего прежнего тирана и нынешнего отца потратить на него и тем самым потерять деньги, эквивалентные отнятой собственности за вычетом определенной суммы, но эта сумма должна быть выплачена сейчас, иначе говоря, долг должен быть погашен, и, как только последний шанс будет потрачен, перерожденная Душа уйдет, потому что единственная цель ее рождения будет достигнута и дух Кармы удовлетворен. Это механическая идея Кармы доведенная до предела. В то же время, обычный ум, в своей попытке соединить идею запредельной жизни с представлением о перерождении, предполагает двойную награду за добродетель и двойное наказание за грех. Я получаю вознаграждение за свои добрые дела на небесах после смерти, пока динамическая ценность моей добродетели не исчерпается, а затем, я возрождаюсь и получаю материальное вознаграждение на Земле. Я наказан в аду, соответственно моим грехам, а затем еще раз наказан за них при другой жизни в теле. Такая справедливость выглядит несколько избыточной, и аккуратный бухгалтер становится похожим на бессовестного ростовщика, берущего при уплате долга еще сто процентов. Можно сказать, что вне Земли страдает Душа для очищения, а здесь — физическое существо для симметрии, но Душа таким образом платит дважды: в тонком переживании и в своей физической инкарнации.
Нити нашей природы, которые вплетены в эту естественную, но едва ли философскую концепцию, должны быть высвобождены, прежде чем мы сможем определить истинную ценность этих идей. Их первый мотив кажется этическим, потому что справедливость — этическая концепция, но истинная этика есть Дхарма, правильная реализация и действие более высокой природы, а правильное действие должно иметь правильный мотив и служить оправданием самому себе, а не ковылять на костылях жадности и страха. Праведность ради справедливости является истинно этической и облагораживает растущий Дух, праведность ради материальной награды или из страха перед карающим бичом палача или приговором судьи может быть весьма практичной и полезной в данный момент, но она нисколько не этична и скорее унижает Душу человека, этот принцип — уступка его низкой животной и недуховной природе. Но в человеке появляются две очень настойчивые вещи, родившиеся прежде более высокой Дхармы, и более сильные и естественные в качестве побуждения к действию, это Кама и Артха, желание и удовольствие с соответствующим страхом перед страданием, жажда обладания, приобретения, успеха, с сопутствующим страданием от отсутствия или неудачи, и это то, что, главным образом, управляет нормальным варварским или еще полуварварским естественным человеком. Он нуждается в известной и немалой степени, если хочет согласовать свою погоню за желанием и выгодой с этическим стандартом, в жесткой связи или идентичности результата своей добродетели с достижением каких-то удовольствий, а результатов греха — с определенной потерей материально и витально желанных вещей, и возникновением ментального, витального или физического страдания. Человеческий закон функционирует на этом принципе соединения грубых и очевидных нарушений с наказанием, страданием или утратой, а с другой стороны, на обеспечении, до известной степени, индивидууму его удовольствий и интересов, если он соблюдает законные правила. Согласно популярной теории Кармы, космический закон в отношении к человеку должен придерживаться человеческого принципа и исполнять все это с большей твердостью и автоматической неизбежностью последствий.
Если придерживаться этого взгляда, космическое бытие должно быть своего рода расширенным Божественным человеком или, можно сказать, высшим Божественным антропоидом, а космический закон — это совершенствование и возвеличивание человеческих методов и стандартов, который обращается с человеком так, как последний привык обращаться со своими ближними, только не с грубой и частичной эффективностью, а с совершенным всезнанием или безошибочным автоматизмом. Какая бы истина не стояла за этим представлением, вряд ли она адекватно представляет существо дела. В актуальной жизни, если мы оставим на время теорию перерождения, есть признаки такого метода, но он не осуществляется с явной последовательностью, даже если мы примем неудовлетворительное и едва ли справедливое наказание в качестве искупления, как часть схемы. В таком случае, какая уверенность может быть у нас в его лучшем или безошибочном действии в перерождении, за исключением некоторых сходных частных признаков и указаний, и чтобы заполнить пустые места нашего общего ощущения сообразности вещей? Кроме того, как входит истинная природа этики в эту схему? Должно казаться что более возвышенное действие есть идеальное движение, не столько полезное для практического управления жизнью, сколько являющееся одной из частей подготовки к четвертой и последней потребности человека, его потребности в Духовном спасении, и, в конце концов, спасение прерывает Карму и отбрасывает прочь всю эту механику вместе с самой мыслью и волей к жизни. Желание — это закон жизни и действия и, следовательно, закон Кармы. Делать вещи, превосходящие материальный уровень, ради них самих, из чистой праведности или чистого блаженства, значит идти прямо к далеким небесам или безмолвию Невыразимого. Но это взгляд на смысл существования, против которого самое время протестовать более высоко видящему уму и существу человека и спросить, не могут ли пути Духа в мире иметь более важный, благородный и мудрый смысл?
Если ум человека является частью универсального ума и отражает нечто от него, пусть искаженным или еще несовершенным образом, за таким взглядом может быть что-то от реальной Истины, хотя она не вся или не точно понята. Есть определенные или вероятные законы универсального действия, которые соответствуют ей и должны приниматься в расчет. Прежде всего несомненно, что в природе есть законы, соблюдение которых ведет к благополучию или способствует ему, и нарушение которых причиняет страдание, но невозможно всем им придать моральный смысл. Далее, есть уверенность, что в тотальной ткани ее производства должен быть моральный закон причины и следствия, и мы, может быть поспешно, заключили его в формулу, что добро производит добро, а зло — зло, что считается несомненной истиной, хотя мы видим, как в этом сложном мире зло вытекает из того, что мы считаем добром, и, в свою очередь, из зла происходит нечто, что все же оказывается добром. Возможно, наша система ценностей слишком жесткая или слишком относительная; в тотальности есть тонкие вещи, переплетения, взаимоотношения, встречные потоки, подавленные или скрытые вещи, которые мы не принимаем в расчет. Эта формула верна, но это не вся Истина, по крайней мере так, как она понимается сейчас в ее первом поверхностном смысле.
В обычном представлении о Карме мы соединяем два разных понятия добра. Вполне можно понять, что моральное добро производит или должно производить и увеличивать моральное добро, а моральное зло — продолжать и создавать моральное зло. Так это происходит во мне. Привычка любить утверждает и увеличивает способность любить, она очищает существо и раскрывает его универсальному добру. И наоборот, привычка ненавидеть разлагает мое существо, наполняет его ядом, скверным и ужасно ядовитым веществом, раскрывает его общей силе зла. Кроме того, моя любовь в виде продолжения или возврата должна производить любовь других, а ненависть взращивать в них ненависть; в определенной и значительной степени так и происходит, но это не должно быть и не является неизбежным следствием, и, все же, мы вполне можем видеть и верить, что любовь производит расходящиеся волны и помогает возвысить мир, в то время как ненависть дает противоположные последствия. Но какая необходимая связь между добром и злом, с одной стороны, и удовольствием и страданием, с другой? Должна ли этическая сила всегда давать родственный гедонистический результат? Не совсем, потому что любовь сама по себе радость, но любовь тоже страдает; ненависть — это беспокойная, саморазрушительная вещь, но в ней есть свое извращенное блаженство и свое удовлетворение; но, в конце концов, мы можем сказать, что любовь, поскольку она рождена универсальным блаженством, торжествует в силу своей природы, а ненависть, поскольку она есть ее отрицание или извращение, ведет к накоплению несчастий как для индивидуума, так и для всех других. И о всяком истинно моральном добре и настоящем зле можно сказать, что одно склоняется к какой-то высшей Правоте, Ритам ведических Риши, закону высшей Истины нашего бытия, а эта Истина — дверь Духовной Ананды, ее прекрасной природы; другое же является утратой или извращением Правоты и Истины и предрасполагает нас к ее противоположности, ложному блаженству или страданию. И даже в запутанных шагах жизни должно проявляться какое-то отражение этой идентичности.
Такое соотношение все же более верно во внутреннем поле, в духовном, ментальном и эмоциональном результате и реакции на добро и зло. Но где твердая связь между этическими и более витальными и физическими гедонистическими силами жизни? Как превращается этическое добро в улыбку фортуны, венчающее благополучие, материальное благо и счастье, а этическое зло — в гримасу фортуны, суровую враждебность, отвратительные материальные болезни и страдания — потому что, кажется, именно этого требует жаждущая Душа человека и разум, управляемый ею — и как уравнивается счет или производится трансмутация этих двух разных энергий утверждения и отрицания добра? Мы видим, что добро или зло переводится в доброе или злое действие, которое среди других вещей приносит много ментального и материального счастья или страдания другим, и на эту исходную силу и действие должна быть такая же реакция входящей силы и действия, хотя это и не происходит мгновенно или с абсолютно точным соответствием. В Природе все же, по-видимому, есть этот принцип рикошета, наше действие, в определенной степени, напоминает возвращающийся бумеранг и возвращается к воле, которая выбросила его в мир. Камень, который мы опрометчиво швыряем в универсальную жизнь, падает обратно и может сокрушить, изувечить или повредить наше ментальное и физическое существо. Но такая механическая отдача — не весь принцип Кармы. В своем полном смысле Карма имеет не только смешанный этико-гедонистический порядок, но в нее вовлечены и другие силы нашего сознания и бытия. Она не простой механизм, который мы напускаем по своей воле, а затем вынуждены беспомощно ожидать результата, потому что воля, производящая результат, может вмешаться и изменить его. И самое главное, инициирующее и воспринимающее сознание может изменять смысл и вещество реакций и давать иной результат в жизни, чем этот автоматический механизм фатального воздаяния полуслепому воплощенному деятелю в немой необходимости сурового закона Природы.
Отношение нашего сознания и воли к Карме — это вещь, от которой должны зависеть все более тонкие направления и следствия; эта связь должна быть стержнем всего смысла. Зависимость поиска этических ценностей от санкции подчиненных гедонистических — материального, витального и нижнементального удовольствия, боли и страдания — сильно влияет на наше обычное сознание и волю, но она становится не более чем второстепенной силой и, наконец, теряет всякую силу по мере нашего роста к вершинам существа. Значит, эта зависимость не может быть всей или главной руководящей нормой Кармы. Отношение воли к действию и следствию должны идти более тонкими и свободными путями. Универсальный Дух в законе Кармы имеет дело с человеком на низком уровне ценностей только в виде промежуточного действия и в качестве уступки сегодняшним побуждениям. Человек сам устанавливает эти ценности, требует удовольствия и благосостояния и боится их противоположности, более желает небес, чем любит добродетель, больше боится ада, чем...
Продолжение на следующей странцие...
