я точности описаний, были мною соблюдены.
И в том, и в другом случае, мы можем сказать следующее: "никакой факт, происшедший ли в древности, или случившийся в новейшее время, не был нами допущен в это сочинение, раз только он не был подтверждён по меньшей мере двумя наблюдателями, опытными и независимыми, и засвидетельствован, сверх того, теми из изучающих эти предметы, которые успели в них значительно больше нас. Это изложение, хотя, конечно, далеко не полное, всё таки, как мы надеемся, представит собою некоторую ценность".
—————————————————
Главнейшие подразделения предшствовавшего нашего сочинения "Астральный план" будут по возможности соблюдаться и в настоящем труде; поэтому читатель может сравнить их, если пожелает. Название первого отдела "Астрального плана" — "внешний вид" было бы однако мало приложимо по отношению к ментальному плану, как мы это увидим дальше, поэтому мы заменим его названием "главные свойства".
Глава первая
ГЛАВНЫЕ СВОЙСТВА
Для того, чтобы приступить к изучению этого крайне трудного предмета наиболее удовлетворительным способом, следовало бы вникнуть сразу в самую глубину вопроса и попытаться описать то, что видит довольно развитый ученик, когда перед ним открывается небесный мир. Название "ученик" я употребил потому, что только для лица, руководимого одним из Наставников Мудрости, является возможным перейти в полном сознании в это обиталище славы и блаженства и затем возвратиться в наш мир с точным воспоминанием виденного. Ни один снисходительный "дух" не сходит с небесного мира, чтобы рассказывать через посредство профессионального медиума разные пошлости. Ни один обыкновенный ясновидящий не поднимается до таких высот, хотя и случалось, что лучшие и наиболее чистые из них проникали туда в моменты глубокого сна, когда ускользали из под власти своих магнетизёров. Но даже и в этом случае они редко выносили что-либо, кроме неясного воспоминания испытанного ими блаженства, согласно с поучением исповедуемой ими религии.
Когда душа, отделившаяся во время смерти от тела, достигает деваканического плана, то ни беспокойные мысли об опечаленных друзьях, ни попытки привлечь её на спиритические сеансы не могут привести её в соприкосновение с физическим миром, пока духовные силы, приведённые в движение во время её последнего воплощения, не закончат своего течения и пока её „я“ не будет ещё раз готово одеться новой телесной оболочкой.
И всё таки, её рассказ о пережитом на ментальном плане не даст нам никакой истинной идеи об этом мире.
Как мы это увидим дальше, необходимым условием сохранения воспоминания должно быть полное сознание исследователя и бодрственное состояние, без чего немыслимы свободное перемещение и проникновение чудесными славой и красотой, которые нас там ожидают. Всё это будет несколько дальше объяснено более подробно, когда мы будем говорить об обитателях этого небесного мира.
I. Великолепие небесного мира
Один знаменитый оккультист приводит несколько строк, повидимому заимствованных им из сочинения Beal'я — "Catena of Buddhist Scriptures" (стр. 378), где имеется один отрывок, представляющий как будто вариант того же места.
"Наш владыка Будда сказал: „Отделённое от нас многими тысячами мириад солнечных систем, существует обиталище блаженства, называемое Сукхавати. Этим святым убежищем Архатов владеют Бодхисатвы, а управляют им Татхагаты. Она окружена семью поясами оград, семью рядами плотных занавесей, семью рядами деревьев, колеблющихся от ветра; в ней находятся семь драгоценных озёр, в центре которых брызжут кристальные воды, имеющие семь свойств, представляющих, однако, лишь одно качество.
О, Сарипутра, это и есть Девакан!
Это божественный цветок — Удамбара — погружает свой корень в тень всей земли и распускается для всех тех, кто его достигает.
Люди, рождённые в этой благословенной области, истинно счастливы. Они перешли золотой мост и достигли семи золотых гор: для них после этого нет ни печалей, ни горестей“."
В этом отрывке под фантастической аллегорией сокрыта действительность, различаемая без труда по некоторым характеристическим чертам, дополненным наблюдениями современных исследователей.
Так, например, "семь золотых гор" не могут быть ничем иным, как только семью подразделениями ментального плана, отделяющимися между собой преградами, хотя и не осязаемыми, но тем не менее настолько же реальными и настолько же действительными, как если бы там и в самом деле находились "семь поясов оград, семь рядов плотных занавесей или семь рядов деревьев, колеблющихся от ветра".
"Семь родов кристально чистой воды", из которых каждый обладает особыми свойствами, представляют различные степени умственной энергии, рассматриваемые каждая в отдельности, между тем как общее им всем качество состоит в доставлении глубочайшей степени блаженства.
"Цветок" этой области, действительно, "погружает свой корень в тень всей земли", так как из каждого мира человек переходит на соответствующее небо, и непередаваемое счастье является цветком, распускающимся для всех достигших его людей. Они "переступили золотой мост", переброшенный через поток, отделяющий мир небесный от мира желаний; для них "в настоящем цикле" уже нет больше ни печалей, ни горестей" до тех пор, когда они опять оденутся в новое тело и ещё раз покинут небесный мир.
II. Блаженство небесного мира
Полнота счастья — такова первая и главная идея, которая должна служить основанием для всех наших представлений о небесной жизни. Мы говорим здесь не только о мире, в котором сама природа не оставляет места злу и печали; не только все обитатели его счастливы, но действительность идёт ещё гораздо далее. Это мир, где всякое существо, благодаря уже самому факту, что оно в нём находится, должно испытывать высочайшее духовное блаженство, какое оно только способно воспринять — одним словом, мир, отвечающий человеческим стремлениям настолько, насколько человек способен их испытывать.
Здесь-то вот мы в первый раз начинаем понимать до известных пределов то, что должно являться истинной природой Великого Источника жизни. Здесь в первый раз мы видим издали то, что должно быть Логосом и то, чем мы по Его призыву, должны сделаться. И когда в своей совокупности сверкает перед нашими изумлёнными взорами чудесная действительность, то мы испытываем непреодолимое ощущение, что благодаря этому познанию истины, уже никогда больше вперёд существование не явится нам в том же виде, как некогда прежде. Каким, действительно, образом засвидетельствовать без изумления абсолютную недостаточность того счастья, какое себе представляет человек нашего мира? Больше даже, мы вынуждены признать здесь, что его идеи относительно этого предмета — ни что иное, как нелепые бредни, противоречащие даже здравому смыслу, и никогда не осуществятся, а чаще всего даже случается, что человек положительно оборачивается спиной к цели, которой он желал бы достигнуть.
Наконец, здесь находятся истина и красота. Они оставляют далеко ниже себя все мечты и грёзы поэтов, и в сверкании их несказанной славы всякая другая радость кажется тусклой, бледной, нереальной и неспособной нас удовлетворить.
Несколько дальше мы постараемся осветить известные подробности, теперь же нам достаточно настойчиво указать на то обстоятельство, что это чудесное ощущение — не только блаженное отсутствие всякого зла и всякой дисгармонии, но ещё и ощущение, постоянное и непреодолимое, всеобъемлющей радости, и оно то является господствующим впечатлением, которое непосредственно исповедует человек, вступая в небесный мир. И вот, всё время, что он там находится, это впечатление продолжает там существовать. Каковы бы ни были его старания и какие бы высоты духовной экзальтации ни могли бы перед ним открываться по мере того, как он научился бы лучше познавать средства нового мира, где он находится, всё равно блаженство удивительное, неописуемое, невыразимое, даваемое уже одним только существованием подобной области — это блаженство, главным источником которого является чрезвычайная радость других — не покидает его никогда. Ничто в нашем мире не походит на это блаженство и ничто не могло бы о нём дать хоть какое-нибудь представление.
Представьте себе, если можете, беззаботную и счастливую жизнь ребёнка, одарённого однако же нашим духовным опытом, усиленную во много тысяч раз, и тогда вы, может быть, получите некоторое смутное и слабое представление о действительности.
Ещё один пример, хотя к сожалению и совершенно недостаточный для описания того, что превышает силы человеческого слова. Я хочу упомянуть о колоссальной духовной жизненности небесного мира
Одним из проявлений этой могучей жизненности является крайняя быстрота вибраций всех частиц и всех атомов ментальной субстанции. В теории мы все знаем, что даже здесь на нашем физическом плане ни одна материальная частица, хотя бы она даже представляла собою часть наиболее плотного из твёрдых тел, не находится никогда ни одного момента в покое. Однако когда мы приобретаем астральное зрение, то это замечание перестаёт быть для нас простой научной теорией; оно тогда становится для нас уже фактом положительным, как находящимся всегда перед нашими глазами. Мы начинаем уяснять себе мировую всеобщность жизни и понимаем её таким образом и в такой степени, какие нам до сих пор были недоступны. Наш умственный горизонт расширяется, и мы уже мельком замечаем в природе возможность существования таких фактов, которые для лиц, лишённых умственного зрения, должны казаться самыми безумными мечтами.
Если развитие простого астрального зрения и применение его к грубой физической материи влечёт за собой такие результаты, то попробуйте вообразить себе эффект, производимый на ментал наблюдателя, покинувшего наш физический план и изучившего детально гораздо более интенсивную жизнь и бесконечно более быстрые вибрации, вдруг открывающимся в нём новым трансцедентальным чувством, развёртывающим перед его восхищёнными взорами целый новый мир, значительно высший покинутого им, мир, быстрота вибраций которого настолько же превосходит скорость вибраций физического мира, насколько скорость вибраций света превосходит вибрации звука; мир, в котором вездесущая жизнь безустанно вокруг наблюдателя и в нём самом относится к порядку совершенно другому и, так сказать, возвышается до неизмеримо большего могущества.
III. Новый способ познания
Даже то чувство, которое даёт возможность утверждать только что изложенное, не является наименьшим чудом небесного мира. Наблюдатель не слышит, не видит, не испытывает осязательных ощущений посредством органов, отделённых друг от друга и ограниченных в своих способностях, как он это делает в нашем мире. Он уже более не обладает зрением и слухом, развитыми до неизмеримой силы, какими он был одарён на плане астральном. Вместо них он чувствует в себе присутствие какой-то новой и странной силы, которая не является ни одним из астральных чувств, но которая тем не менее заключает в себе их все и значительно их превосходит.
Эта сила позволяет ему, когда он находится в присутствии какого-нибудь человеческого существа или также какого-либо предмета, не только его видеть и слышать, но ещё и мгновенно его познавать, изнутри и снаружи, равно как его причины, последствия, всё, что может с ним случиться, по крайней мере в том, что касается плана ментального и всех других планов, лежащих ниже его.
Наблюдатель замечает, что думать и понимать составляет одно.
Никогда не замечается ни сомнения, ни колебания, ни медлительности в прямом действии этого чувства. Думает ли он о каком-либо месте — он уже находится там, о каком-либо друге — его друг уже присутствует перед ним.
Для него более не существует возможности недоразумений. Каким образом мог бы он быть обольщён или обманут внешним видом, раз на этом плане он читает, как в открытой книге, каждую мысль и каждое душевное движение своего друга?
Если на его долю выпало счастье иметь среди своих друзей особу, высшее чувство которой также развито, то их союз будет отличатьс...
Продолжение на следующей странцие...
