мированное его матерью во время её небесной жизни. Так как лучеиспускание души было более значительно, то и изображение было ясно и живо.
Другие исследования, повлекшие за собой множество подобных утверждений, доказали, что чем более душа развита в духовном отношении, тем лучше она может выразиться в формах, облекающих её вследствие привязанности её друзей. Даже, благодаря этому, она пользуется всё больше и больше живой силой любви, проливающейся на неё через ментальное изображение.
По мере того, как душа возвышается, эти изображения выражают её более полно, до того момента, когда она, наконец, становится наставником, пользующимся ими уже сознательно для того, чтобы помогать и вразумлять своих учеников.
Таков единственный способ сообщения, возможный между душами, ещё заключёнными в физическом теле и перешедшими в мир небесный. Я повторяю, душа может, через своё изображение, явиться несравненным лучом света в небесной жизни какого-либо своего друга, и при этом абсолютно не знать об этом здесь, где она проявляется через тело физическое, так что она будет считать совершенно невозможной всякую попытку сообщения с отошедшим другом.
Если же, наоборот, эта душа, развив своё сознание до объединения, может вполне владеть всеми своими способностями, даже прежде чем оставить своё физическое тело, то она может засвидетельствовать, ещё во время своего печального земного существования, что находится, как и прежде, лицом к лицу со своим другом и что смерть, вместо того, чтобы увлечь вдаль любимое существо, просто открыла перед ним более обширную и более грандиозную жизнь, постоянно нас окружающую.
Друг будет очень походить на то, чем он был на земле и, однако, будет блистать каким-то странным блеском. Ментальное тело, как и астральное, представляет в пределах наружной яйцеобразной оболочки воспроизведение тела физического, ограниченного формой тела каузального. Это воспроизведение имеет вид формы, состоящей из планетного тумана, окружённого туманом более лёгким. Личность последней земной жизни продолжает оставаться ясной до конца жизни небесной.
Это чувство личности расплывается в индивидуальности только тогда, когда сознание окончательно поглощается телом каузальным. В первый раз с тех пор, как он спустился на нижние планы, чтобы там воплотиться, человек узнаёт себя как „я“, истинное и относительно постоянное.
Иногда спрашивают, существует ли на ментальном плане чувство времени: следует ли там ночь за днём и сон — за бодрствованием?
В мире небесном единственное пробуждение для человека, перед которым открывается деваканическое существование, состоит в том, чтобы делаться прогрессивно более сознательным относительно несравненного блаженства, характеризующего этот план. Единственный доступный сон состоит в том, чтобы так же прогрессивно впадать в счастливую бессознательность, когда долгие годы небесного пребывания подходят к концу. Небо было уже нам представлено, как бы продление самых счастливых моментов человеческой жизни, блаженство которых будет увеличено во много раз. Это определение, как и другие, сформулированные в физическом плане, оставляет многого желать; оно, несмотря на это, значительно точнее, чем идеи дней и ночей. Виды блаженства, повидимому, меняются до бесконечности, но смена сна и бодрствования не имеет места в небесной жизни.
———————————
Окончательное отделение астрального и ментального тел сопровождается обычно периодом совершенной бессознательности, продолжительность которого крайне изменчива — этот период аналогичен тому, который предшествует физической смерти. Пробуждение, которое приводит к активному состоянию ментального сознания, очень сходно с чувством отрешения ото сна. Иногда случается при пробуждении утром испытывать приятное чувство отдыха, во время которого человек сознаёт испытанное удовольствие, хотя мысль ещё бездействует и тело едва подчинилось власти воли. При своём пробуждении в небесном мире человек проходит также более или менее продолжительный период блаженства, всё возрастающего, прежде чем его сознание достигнет полной своей деятельности. Когда в нём пробуждается это невыразимое счастье, оно его всецело поглощает, и по мере его пробуждения, он видит, себя окружённым миром созданных им идеальных существ, свойства которых соответствуют природе того подплана, где он оказался.
Шестой подплан — второе небо
Отличительное свойство этого подразделения — религиозная антропоморфическая набожность. Если набожность этого рода отличается от религиозного чувства, испытываемого во втором астральном подплане, то происходит это от того, что первая лишена всякого эгоистического побуждения (человек, который её чувствует, совершенно не заботится о награде), тогда как во втором случае человек бывает движим надеждой извлечь какую-либо выгоду.
Во втором астральном подплане, существует известное религиозное чувство, но неизменно связанное с эгоистическими расчётами. Наоборот, вера, возводящая человека в шестой подплан небесного мира, совершенно освобождена от этого недостатка.
С другой стороны, не надо смешивать эту стадию верования с ещё более высокими формами её проявления, выражающимися в достижении какой-либо определённой цели, поставленной из любви к божеству. Несколько примеров выяснят рельефнее разницу, о которой мы говорим.
Из сущностей, выраженных вполне мыслью на этом уровне, многие относятся к восточным религиям. По меньшей мере надлежит, чтобы они в этом сходились и отличались чистым верованием, где бы рассудок и разум играли незначительную роль. Сюда можно отнести поклонников Вишну, воплотившегося в Кришну, или в другие виды, так же, как и некоторых приверженцев Шивы. Каждый из них погружён в оболочку своих собственных мыслей, будучи наедине со своим особым богом, забыв всё остальное человечество, чтобы в его поклонение божеству не примешивать чувство привязанности к лицам, близким на земле. Например, известен был один субъект, всецело погружённый в экстатическое поклонение образу Вишну, которому при жизни приносил жертвы. Среди находящихся на этом плане самые характерные примеры представляют женщины, и притом в очень большом количестве. Так, между ними была одна индусская женщина, муж которой стал для неё богом. Она воображала себе молодого Кришну, играющего с её собственными детьми, последние были осень реальны и человечны, но маленький Кришна имел вид деревянного образа голубого цвета, одушевлённого искусственной жизнью. Кришна в то же время представлялся в небесной жизни в иной форме — он имел женственный вид и играл на флейте, не возбуждая в то же время своим двойственным видом не малейшего смущения или стыда. Другая женщина, предающаяся культу Шивы и смешивающая бога со своим мужем, видела во втором как бы олицетворение первого настолько, что принимала одного за другого. Некоторые буддисты с ограниченным образованием принадлежат к этому же подразделению: они видят в Будде скорее предмет поклонения, чем великого наставника. Многие другие обитатели этого уровня ментального плана принадлежат к христианской религии. Вера без умственного развития, примером чего может служить необразованный католический крестьянин или убеждённый и верный воин Армии Спасения, приводит к тем же результатам, какие нами были описаны выше; это то же слепое обожание Христа или Божьей Матери. Так, один ирландский крестьянин, погружённый в страстное обожание Девы Марии, представлял себе её стоящей на полумесяце, как на картине Тициана "Успение", но простирающею к нему руки и обращающейся с речью. Один средневековый монах в экстазе созерцал Христа на кресте, и такова была сила страсти его любви и жалости, что видя его кровавые раны, он силой воображения причинял себе такие на ментальном теле.
Другой, казалось, совершенно забыв печальную историю распятия, не представлял себе его иначе, как сидящим на престоле славы, с волнующимся у ног кристальным морем и окружённым огромной толпой поклонников, среди которых находился он сам с женой и семейством. Несмотря на всю глубину своей любви к семье, обожание Христа занимало первое место в его мыслях. Однако его представление о Боге было вполне материально: он его себе воображал постоянно переодевающимся, и как бы в калейдоскопе, чередовались изображения человека и агнца с хоругвью — эмблематическое изображение, часто встречающееся на церковных окнах.
Одна религиозная испанка, умершая девятнадцати или двадцати лет, представляла для изучения больше интереса: переносясь в своей небесной жизни в эпоху жизни Христа, она видела себя сопровождающей его во всех событиях, описанных Евангелием, и заботящейся о Божьей Матери после распятия. В картинах, которые она себе представляла, костюмы и виды Палестины были неверны, так как Спаситель и его ученики в её воображении напоминали испанских крестьян, а холмы окрестностей Иерусалима — в виде высоких гор с виноградниками, оливковыми деревьями, поросшими серым мхом, как это бывает в Испании. Это вполне естественно. Наконец, она себя видела принимающей мученичество за свою веру и восходящей затем на небо, чтобы начать снова бесконечное существование, в котором находила столько блаженства. Небесная жизнь ребёнка завершит интересным примером приведённый перечень обитателей шестого подплана. Этот ребёнок, умерший семи лет, воспроизводил в небесном мире все религиозные рассказы, переданные ему ирландской няней на земле; он любил особенно мысленно играть с ребёнком Иисусом и помогать ему делать из глины воробьёв, которых божественное дитя, согласно легенде, одушевляло и заставляло летать. Известно, что неразумная и слепая вера, о которой мы сейчас говорим, не поднимает никогда на очень высокую духовную ступень тех, кто ей предаётся. Но однако заметим, что счастье и удовлетворение их совершенно полны, так как они постоянно получают то, что более всего ценят. Их будущее доставит им это необыкновенным образом. Если ни на одной ступени эта вера не способна развить разум, она тем не менее предрасполагает к высшей стадии веры и равным образом к чистой жизни. Существо, вкушающее только что описанные мною небесные радости, без сомнения не сделает быстрых успехов на духовном поприще, но по крайней мере, оно будет предохранено от многих опасностей, потому что весьма невероятно, чтобы при своём будущем воплощении оно впало в тяжкие грехи и покинуло свои религиозные стремления для жизни скупца, честолюбца или развратника. Не смотря на всё вышеизложенное, изучение этого подплана рельефно выделяет необходимость следовать совету св. Петра: "присоедините к вашей вере добродетель, а к добродетели — науку".
Если вера в своей простой форме приводит к странным результатам, то интересно проследить за действием материализма ещё более простого, который ещё так недавно имел стольких последователей в Европе. Г-жа Блаватская в своём "Ключе к Теософии" говорит, что материалист не сознателен в мире небесном, потому что при своём существовании он не допускал загробного мира.
Однако вероятно, что наша великая основательница Теософического Общества придавала слову "материализм" значительно более узкий смысл, чем обыкновенно, так как в том же сочинении она утверждает, что после смерти для материалистов совершенно не существует сознательной жизни. Так, из тех, ночной труд которых происходит в астральном плане, каждый знает, что множество лиц, называемых обыкновенно материалистами, могут там встретиться, и что все они оказываются сознательными. Вот, например, один известный материалист, близкий приятель одного из членов нашего Общества, был недавно им встречен в самом высшем астральном подплане, где он, окружённый книгами, продолжал свои занятия, почти так же, как он это делал на земле. Спрошенный своим другом, он откровенно признался, что все его прежние теории, благодаря непреодолимой логике событий, им оставлены, но что его основные убеждения ещё достаточно сильны для противодействия доводам его друга, по вопросу о высшем ментальном плане. По многим причинам характер этого человека мог окончательно установиться в ментальном плане. Его полное неверие в загробную жи...
Продолжение на следующей странцие...
