наслаждение бесцельностью. Какова цель цветка? Какова цель восхода
солнца? С какой целью вы здесь? Для меня цели нет.
Я заглянул достаточно глубоко в каждый уголок своего существа — там, похоже,
вообще нет цели, и я считаю это великой свободой. Если бы там была цель, тогда
вы были бы в зависимости, тогда существовало бы предназначение, которое вам
надлежало бы исполнить. Тогда вы могли бы потерпеть неудачу.
Всякая цель создает возможность неудачи и успеха. Но если нет цели, никто не
терпит неудачу.
Куда бы вы ни пришли — это то место, куда вам было нужно прийти. Куда бы ваша
лодка ни привела вас, куда бы ни двигалась река, таково направление. Если же у
вас есть какое-нибудь направление, вы вступите в конфликт со многими
направлениями.
Не следуйте никакому направлению, не имейте никакого стремления. Это не означает
подавлять желание. Это просто означает радоваться каждому желанию, радоваться
каждому мгновению. С чем бы вы ни столкнулись, что бы ни встретилось на вашем
пути, — любите, будьте дружелюбны.
Не предъявляйте никаких требований существованию, иначе вы будете страдать. Все
те, кто живет в страдании, живут в страдании по простой причине — они полагают,
что должна быть осуществлена определенная цель, должен быть достигнут
определенный успех, удовлетворена определенная амбиция. А когда это не
достигнуто — и больше нет возможности достичь этого — вы будете в страдании. И
даже если вы достигаете, это не имеет значения — вы будете в страдании. Вы
будете в страдании, потому что, когда вы достигли, вы видите, что ничего не
достигнуто.
Вы становитесь богатейшим человеком мира, и вдруг вы обнаруживаете, что окружены
всевозможным непотребным хламом. Вы не сможете жить, если будете пытаться быть
богаче. Вы будете богаче, если вы живете.
Живите каждое мгновение как можно интенсивнее, и вы будете богаче. Но если вы
живете ради богатства, тогда это всегда завтра, послезавтра... и вы
растрачиваете все эти ценные мгновения. Вы становитесь беднее каждый миг.
Вы забыли язык жизни настоящим, а это и есть единственная бедность.
Я не знаю другого богатства, кроме как жить каждое мгновение, не беспокоясь о
прошлом, которого больше нет, и не желая будущего, которого еще нет. Проживите
его! Когда оно придет, вы будете в состоянии прожить и его также. Вы будете
более эффективны в завтрашней жизни, если вы интенсивно проживаете жизнь
сегодня.
Я не знаю, что Пол Репс и Сензаки подразумевают под “целеустремленностью”. Что
касается дзен, там нет цели. И я не знаю, что они подразумевают под “кувшином
вина своего подлинного желания”.
Дзен знает о вине, но не желания, а молчания.
Это вино бесстрастного углубления вашей жизни.
Это молчаливая песня без звуков.
Это музыка без инструментов.
Это чистое бытие.
В такое мгновение, где бытие и небытие становятся эквивалентными, их присутствие
и отсутствие — это синонимы. Вы настолько присутствуете, что почти что
отсутствуете, или, наоборот — вы настолько отсутствуете, что вы тотально
присутствуете.
Вместо Сензаки и Пола Репса прислушайтесь к своему собственному сердцу. Когда
вас больше нет, вы есть. Когда вас больше нет, вы это вся безграничность
существования. Когда желания нет, вы исполнены. Это не желание должно быть
исполнено. Когда желания нет, когда вы научились искусству оставаться в
не-желающем мгновении, вы исполняетесь.
Когда вы ничего не делаете, ваше действие совершенно. Только не-деяние может
быть совершенным. Любое деяние обязательно бывает несовершенным. Нет человека,
способного делать что-нибудь совершенно. Совершенство принадлежит к
воображаемому.
Жизнь состоит из всевозможных несовершенств. Вы должны любить несовершенное, вы
должны уважать несовершенное — не только в других, но также и в самом себе.
То, о чем думают Пол Репс и Сензаки — вино желания — не имеет ничего общего с
дзен. Дзен знает об одном вине, и все вы попробовали его. Это вино, которое
приходит благодаря молчаливому, медитативному экстазу вашего существа. Оно не
имеет ничего общего с желанием. Оно не имеет ничего общего с целью.
Каждый день, когда бы вы ни достигли точки своего внутреннего бытия, где все
безмолвно, где вы не можете даже сказать, что вы есть — чистое безграничное
присутствие — возникает поразительное опьянение. Я назвал это божественным
опьянением. Таково единственное вино, которое мне знакомо. И я не думаю, что Пол
Репс или Сензаки понимают сущность дзен, иначе они бы не использовали таких
неправильных слов.
Второй вопрос:
Мною лет тому назад я наслаждался, читая книгу Пола Репса “Плоть дзен, кости
дзен”, хотя это и давало мне только интеллектуальное понимание дзен. Когда -ты
говорил о дзен, я почувствовал, что ты не только передавал нам плоть и тети
дзен, но 6 своем молчании ты наделял нас самим сердцем дзен. Это то сердце,
которое западные интеллектуалы упускают, и если так, почему они упускают его?
Западный разум принял определенное направление; этому нет причины. Восточный
разум принял совершенно другое направление; и этому тоже нет причины. Так
произошло.
Западный интеллект оставался логическим, рациональным и старался всеми путями
ограничить существование причинными категориями, категориями, которые может
понять ум.
Восток принял совершенно другой подход. То, что ум может понять — очень
небольшая часть, и поскольку это только небольшая часть, ей предстоит умереть,
она будет материальной. То, что лежит за пределами ума, должно быть понято.
Восток двигался в иррациональное, в мистическое, в чудесное. Безусловно,
восточный подход гораздо шире, гораздо больше. Он может вместить в себя западный
подход, но западный подход не может вместить восточного. Не-ум может вмещать ум,
но ум не может вмещать не-ум. В этом восточный подход достиг высших пиков.
Даже Сократ или Аристотель не были бы в состоянии охватить опыт Гаутамы Будды,
или вкус Бодхидхармы, или смысл жеста Ринзая. Они выбрали очень небольшую часть
— ту, которая доступна интеллекту. А она очень невелика — поэтому западный ум
приобрел способность вдаваться в детали. Поскольку он выбрал очень небольшую
часть, он может заниматься деталями. Он продолжает узнавать все больше и больше
о все меньшем и меньшем. Подводя этому логическое заключение, можно сказать, что
западный ум, в конце концов, достигнет все большего и большего знания о ничто,
потому что это самая малая часть: ничто.
Альберт Эйнштейн и неофизики почти достигли этого ничто. И они озадачены, потому
что их ум не может понять ничто, а они сталкиваются с ничто. Их инструменты
приводят их к ничто. Их анализы, их эксперименты открыли им ничто, но их ум не
готов принять ничто. Ничто представляется полным страха.
Восточный ум также достиг ничто, но он достигал совсем другим путем. Он достигал
танцуя — не через анализ, не через логику, а через медитацию. Он достиг ничто
через музыку, через песню, через танец, через медитацию. Это было радостное
переживание. Ничто на Востоке не создает страха. Оно создает свободу, раскрывает
двери, разрушает все границы. Но западный ум просто отшатывается.
Ничто? Нет цели? Нет Бога? Нет смысла? Нет судьбы? Тогда западный ум может
решиться только на самоубийство. Но оно также бессмысленно. Зачем совершать его?
Таким образом, западный интеллектуал живет в очень странной трагедии. Все, к
чему может прийти его ум, это самоубийство, и это то, чего он боится. Поэтому он
живет на перепутье, бесцветно... он не любит тотально, не танцует тотально, не
медитирует тотально. Он не знает тотальности, он знает только части — только
частями ум может оперировать с легкостью.
Восточный ум скоро узнал, что, с одной стороны, ум это часть тела, с другой
стороны, ум является частью общественного образования. Мозг это естественная
часть, а ум это та часть, которую дало вам общество — условности, философии,
религии, все ваше воспитание. Этот маленький ум, который состоит лишь из
биологии и социологии, не может знать бескрайней истины, таинственного простора
окончательного.
Абсолютно необходимо трансцендировать ум. И странно — в тот миг, когда вы
трансцендируете ум, вы также в первый раз понимаете его. Потому что для
понимания любого явления вам нужно стоять в стороне, необходима небольшое
расстояние.
Медитирующий может понять ум и не-ум, поскольку он стоит в стороне, поодаль, как
свидетель. Он может видеть мысли, и он может видеть отсутствие мыслей, и он
понимает то, что и то и другое существенно. Мысль для ограниченного, а не-мысль
для безграничного.
Твой вопрос в том, что что книга Пола Репса “Плоть дзен, кости дзен” дала тебе
интеллектуальное понимание...
Не существует интеллектуального понимания дзен.
Дзен нужно понимать не-интеллектуально.
Дзен это опыт.
Он не имеет ничего общего с логикой, объяснениями, аналитическими процессами.
Если вам известен вкус сладкого, то возможно, вы не сможете рассказать, что это
такое. И если кто-то спрашивает вас: “Что такое сладкое?”, вы знаете, что вы
попадете впросак, вы не сможете этого рассказать. Этот вкус на самом кончике
языка.
Восток не пытался подойти к действительности философски — он испробовал совсем
другой, не-интеллектуальный, медитативный путь. Это путь переживания вкуса.
Не спрашивайте, что такое действительность, испытайте ее вкус. Она доступна вам;
это сама ваша сущность. Зачем вы продолжаете заглядывать в Библии, в Кораны, в
Гиты? Почему вы не смотрите внутрь себя? — она там. А если ее там нет, ее нет
нигде. Если она там, она повсюду. Это простой опыт.
Один из величайших философских гениев, Г. И. Мур, написал книгу об очень
небольшом, простом предмете: “Что такое добро?” Хоть он и дает своей книге очень
интеллектуальное название “Принципиальная Этика”, смысл — в поисках добра; “Что
есть добро? Что этично?” После двухсот пятидесяти страниц туманной дискуссии он
делает вывод - последнее положение заключается в том, что добро неопределимо.
Так зачем же этот вздор?
Один из моих учителей был студентом Г. И. Мура, и поскольку он являлся студентом
Г. И. Мура, то считался авторитетом в университете.
Я уже прочел книгу перед тем, как вошел к нему в класс. Он раскрыл книгу...
Я сказал: “Пожалуйста, сперва прочитайте последнее предложение”.
Он посмотрел на меня озадаченно. Он спросил:
“Зачем?”
Я сказал: “Это решит все дело. Прочтите последнее предложение, или его прочту я,
у меня есть книга”. Но он сказал: “Зачем вы просите об этом?” Я ответил ему: “Я
не прошу этого по какой-нибудь интеллектуальной причине, я прошу этого с тем,
чтобы вы могли выбросить книгу в окно, потому что последнее предложение: “Добро
неопределимо”. Тогда зачем беспокоиться? Лучше займите нас чем-то важным. Зачем
тратить время?”
Он посмотрел на меня. Он велел всем студентам выйти и сказал: “Мы должны в этом
разобраться. Если вы настаиваете на чтении последнего предложения сначала, вы
правы, книгу нужно выбросить. Но вся моя .цель здесь это преподавать вам эту
книгу”.
Я сказал: “В ней нечего преподавать”.
Он сказал: “Вы правы также и в этом, так как в конце концов я вынужден был
прийти к такому же выводу”.
Я сказал: “Вам известно это и мне известно, так зачем тратить время?”
Он спросил: “Что же вы предлагаете? Что нам делать?”
Я сказал: “Что вы станете делать после того, как книга закончится?”
Он сказал: “Я никогда не думал над этим”.
Я сказал: “Вы были личным студентом Г. И. Мура, и вы не спросили у этого парня,
что если ему было известно, что добро неопределимо, тогда зачем тратить время,
почему не сделать что-то важное? Тогда почему не подойти к этому восточным
путем?”
Восток никогда не называет что-нибудь неопределимым. Он лишь говорит, что веши
либо определимы, либо переживаемы. Это различие Восток делает ясно. Если нечто
неопределимо, значит оно переживаемо.
Сладкое неопределимо. Как вы собираетесь определить его? Желтизна цветка
неопределима. Что вы собираетесь сказать? Что такое желтое? Желтое это желтое —
но это было б...
Продолжение на следующей странцие...
