шение вернуться в ту школу, из которой он был послан медитировать.
И так оказалось, что однажды, когда он концентрировался на своем внутреннем “Я”, слабый звук достиг его слуха. Раздраженный этим, дервиш взглянул вверх на ветку дерева, с которой, казалось, доносился звук, и увидел птичку. В голове у него пронеслась мысль, что такая птичка не имеет права мешать упражнениям столь преданного своему делу человека. Как только он осознал эту мысль, птичка упала к его ногам мертвой.
Здесь следует сказать, что дервиш не был настолько далеко продвинувшимся на суфийском пути, чтобы понимать, что по всему этому пути есть испытания. Все, что он мог увидеть в тот момент, так это то, что он достиг такой силы, которой никогда не имел ранее. ОН смог убить живую тварь или, может быть, даже она была убита какой-нибудь другой силой, находящейся вне его, за то, что она помешала его самоуглублению!
“Должно быть, я действительно великий суфий”,— подумал дервиш.
Он поднялся и пошел к ближайшему городу. Добравшись туда, он нашел хорошенький домик и решил попросить там чего-нибудь поесть. Когда на его стук какая-то женщина открыла дверь, дервиш сказал:
“Женщина, принеси мне пищи, потому что я продвинувшийся дервиш, а в том, чтобы накормить того, кто находится на пути, есть заслуга”.
“Так быстро, как только смогу, почтенный дервиш”,— ответила дама и исчезла внутри.
Но прошло довольно долгое время, а женщина все не возвращалась. С каждой проходящей минутой дервиш становился все более и более нетерпеливым. Когда женщина вернулась, он сказал ей:
“Считай себя счастливой, что я не направил на тебя ярость дервиша, потому что разве не каждый знает, что несчастье может прийти из-за непослушания избранному”.
“Несчастье действительно может прийти, если не способен воспрепятствовать ему через свой собственный опыт”,— сказала женщина.
“Как ты смеешь отвечать мне подобным образом?” — закричал дервиш.— И что ты хочешь этим сказать?”
“Я только хочу сказать,— сказала женщина,— что я не птичка на лесной опушке”.
При этих словах дервиш остолбенел. “Мой гнев не причиняет тебе вреда, и ты даже можешь читать мои мысли”,— пробормотал он. И он попросил женщину стать его учителем. “Если ты не послушал своего собственного, первоначального учителя, то ты у меня тоже потерпишь неудачу”,— сказала женщина. “Ну, по крайней мере, скажи мне, каким образом ты достигла более высокого уровня понимания, чем я”,— спросил дервиш. “Слушаясь моего учителя. Он говорил мне, чтобы я внимательно относилась к его лекциям и его упражнениям, когда он вызывал меня. Во всякое остальное время я должна была рассматривать свои мирские задачи как упражнения. Таким образом, хотя я не слышала о нем по многу лет, моя внутренняя жизнь постоянно расширялась, давая мне такие силы, которые ты видел, и много других”.
Дервиш вернулся в теккию * к своему учителю, чтобы тот руководил им дальше. Мастер отказался обсуждать с ним что-либо, но просто сказал, когда тот появился: “Иди и служи под руководством такого-то мусорщика, который чистит улицы в таком-то и таком-то городе”.
* Учебный центр суфиев.
Поскольку дервиш рассматривал своего учителя как стоящего очень высоко, он отправился в этот город. Но когда он прибыл на место, где работал мусорщик, и увидел, как тот стоит там покрытый грязью, он не захотел приблизиться к нему и не мог даже вообразить себя его слугой. Пока он стоял там в нерешительности, мусорщик сказал, обратившись к нему по имени: “Ладжавард, какую птичку ты убьешь сегодня? Ладжавард, какая женщина может прочесть твои мысли сегодня? Ладжавард, какую неприятную обязанность возложит на тебя твой учитель завтра?”
Ладжавард спросил его: “Как ты можешь читать у меня в уме? Как может мусорщик делать такие вещи, на которые не способен благочестивый отшельник?”
Мусорщик сказал: “Некоторые благочестивые отшельники могут делать эти вещи, но они не делают их для тебя, потому что у них есть другие дела. Для тебя я выгляжу как мусорщик, потому что это мое занятие. Поскольку тебе не понравилась работа, тебе не понравился и человек. Поскольку ты воображаешь, что святость состоит в омовениях, поклонах и медитации, ты никогда не достигнешь ее. Я достиг тех способностей, которые имею сейчас, потому что я никогда не думал о святости — я думал о долге. Когда люди учат тебя долгу перед твоим Мастером или долгу перед чем-нибудь святым, они учат тебя долгу, дурак! Все, что ты можешь видеть, так это “долг перед человеком” или “долг перед храмом”. Поскольку ты не можешь сконцентрироваться на долге, то ты все равно, что уже потерян”.
И Ладжавард, когда он смог забыть то, что он был слугой мусорщика, и понял, что быть слугой это долг, стал человеком, которого мы знаем Просветленный, Чудотворец, Шейх Абдурразад Ладжаварди из Бадахшана.
НИЧЕГО ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, КРОМЕ ТОГО, ЧТО ОН ЗАСЛУЖИЛ
Высший опыт и знание станут доступными для мужчины или женщины в точном соответствии с тем, чего этот человек стоит, с его способностью и насколько он это заслужил. Поэтому, если осел видит арбуз, то он съедает его ботву; муравьи съедят то, что смогут ухватить; человек употребит целое, не зная, что он употребил.
Наша цель состоит в том, чтобы достичь, путем понимания Источника,— знания, которое приходит через опыт. Этого могут достичь, так же как с путешествием, только те, кто уже знает Путь. Справедливость этого состояния является величайшей из всех справедливостей. Поскольку в то время, как это знание не возможно удержать от того, кто его заслуживает, оно не может быть дано тому, кто его не заслуживает.
Это единственная субстанция с различающей способностью, присущей ей самой,— врожденной справедливостью.
(Юсуф Хамадани)
МОЛОКО И СЛИВКИ
Мурид Лаки Хамаюн поставил этот вопрос перед Мауляной Бахаудином:
— В городе Гулафшане есть круг последователей. Некоторые из них находятся в состоянии упражнений, но большинство — это те, которые собираются еженедельно, чтобы учиться от общения и поучений муршида (проводника). Многие из мюридов (учеников) понимают значение сказок и событий и используют их для того, чтобы исправить свое внешнее и внутреннее поведение. Многие из внешних последователей, однако, видимо, не получают пользы от событий и высказываний, разыскивая вместо этого книги и учения, которые дадут им точное обещание прогресса. Как это так происходит, что ученикам больно, когда обычные последователи не могут понять значение сказок и событий? Особенно поскольку многие из последних являются их близкими друзьями, и каждый желает единства между учениками и последователями даже внешнего сорта.
Бахаудин ответил: “Ученичество было введено для того, чтобы сконцентрировать тех, кто может учиться без незрелых задач. Ученики, которые горюют из-за того, что их приятели не учатся тем же образом, как они, горюют потому, что они вообразили, будто привязанность может дать способность. Способность, однако, зарабатывается, а внимание дается и берется. Случайные собрания людей, объединяющихся вокруг учения, всегда претерпят сепарацию точно так же, как сепарируется масло из молока в присутствии встряски, которая проявлена или скрыта, но тем не менее присутствует всегда, когда начинает работать обновление учения. Это и является встряхиванием сосуда с молоком. Люди воображают, что подобно сливкам, когда имеется движение, они подвергнутся одному и тому же воздействию и добьются одного и того же. Однако, как масло, так и обрат, имеют свои собственные функции, хотя эти функции могут быть в различных сферах.
ТАЛИСМАН
Рассказывают, что факир, который хотел учиться без всяких усилий, был через некоторое время изгнан из круга Шейха Шаха Гваташаттара. Когда Шаттар отпускал его, факир сказал:
- У тебя есть репутация, что ты способен обучить всей мудрости в мгновение ока и в то же время ты ждешь, чтоб я проводил с тобой так много времени!
- Ты еще не научился учиться тому, как учиться. Однако ты обнаружишь, что я имею в виду,— сказал суфий.
Факир притворился, что он ушел, но каждую ночь вместо этого подкрадывался к теккие для того, чтобы посмотреть, что делает Шейх. Через короткое время он увидел, как Шах Гват взял из какого-то инкрустированного металлического ларца драгоценный камень. Этот самоцвет он держал над головами своих учеников, говоря:
- Это передатчик моего знания и ничто иное, как Талисман Просветления.
“Так это и есть секрет силы Шейха”,— подумал факир. Той же самой ночью он пробрался в зал медитаций и украл талисман. Однако, как он ни старался, в его руках драгоценный камень не открывал никакой силы и никаких секретов. Он был горько разочарован. Он стал учителем, навербовал учеников и пытался вновь и вновь просветить их или самого себя при помощи талисмана, но все было напрасно.
Однажды он сидел у своей святыни после того, как его ученики ушли спать, размышляя над своими проблемами, и вдруг заметил Шаттара, который появился перед ним.
- О, факир!—сказал Шах Гват.— Ты всегда можешь украсть что-нибудь, но ты не всегда можешь заставить это работать. Ты можешь украсть даже знание, но оно будет бесполезным для тебя подобно тому, как вору, который украл бритву у брадобрея (сделанную благодаря знанию кузнеца), но не имеющему знания о том, как брить, бесполезна эта бритва. Он объявляет себя брадобреем и погибает из-за того, что он не смог не только сбрить хоть одну бороду, а перерезал вместо этого не сколько горл.
- Но у меня есть талисман, а у тебя нет,— сказал факир.
- Да, у тебя есть талисман, но я Шаттар,— сказал суфий.-— Своим умением я могу сделать другой талисман, ты же со своим талисманом не можешь стать Шаттаром.
- Зачем же тогда ты пришел —просто мучить меня? — вскричал факир.
- Я пришел сказать тебе, что если бы ты мыслил не настолько буквально, как воображая, будто иметь вещь — это то же самое, что и быть способным измениться при помощи ее, то ты был бы готов учиться тому, как учиться.
Однако факир считал, что суфий просто пытается заполучить обратно свой талисман и, поскольку он не был готов учиться тому, как учиться, то он решил неуклонно продолжать свои эксперименты с драгоценным камнем. Его ученики продолжали делать так и их последователи и их тоже. Фактически ритуалы, которые являются результатом его неустанного эксперимента, в наши дни составляют сущность их религии. Никто не может себе вообразить, настолько эти события стали освящены временем, что обычаи имеют свое собственное происхождение в тех обстоятельствах, которые только что были рассказаны.
Почтенные практики веры стараются также быть настолько благочестивыми и безупречными, что эта вера никогда не умрет.
ДИСПУТ С УЧЕНЫМИ
Сообщают, что Бахаудина Накшбанда спросили:
- Почему ты не дискутируешь с учеными? Такой-то и такой-то мудрец регулярно это делает. Это приводит к полному замешательству ученых и к неизбежному обожанию его собственных учеников.
Он сказал:
- Пойдите и спросите тех, кто помнит то время, когда я сам препирался с учеными. Я регулярно разрушал их убеждения и их воображаемые доказательства с относительной легкостью. Те, кто тогда присутствовал на этих многочисленных собраниях, расскажут вам об этом. Но однажды человек более умный, чем я, сказал: “Ты на столько часто и предсказуемо стыдишь людей языка, что в этом есть монотонность, и это в особенности так, поскольку это не является окончательной целью, так как ученые без понимания продолжают делать ошибки долгое время после того, как их положение было разрушено”. Он добавил: “Твои ученики находятся в состоянии постоянного удивления твоими победами. Они научились уважать тебя. Вместо этого они должны бы были воспринять относительную бесполезность и отсутствие значимости твоих оппонентов. Таким образом, ты в победе потерпел поражение, скажем, на четверть. Их удивление также берет очень много их времени, тогда как они могли бы воспринимать что-нибудь стоящее. Поэтому ты потерпел поражение, пожалуй, еще на четверть. Две четверти равны одной половине. У тебя осталась половина шанса”.
Это было двадцать лет назад. Вот почему я не обращаю внимания ни своего, ни своих ученик...
Продолжение на следующей странцие...
