азбросанных белых полосок. Когда он не был в армейской форме, он носил белый тюрбан в стиле Джат, белую муслиновую Курта (свободную рубашку) и обтягивающие брюки того же цвета. Находясь у себя в казарме, неформально среди своих друзей, он обычно заворачивался в полотно Кхади, затыкая его слева, покрывая свои волосы, которые в распущенном виде свисали до талии, полотенцем и ходя в Кхараон (деревянных сандалиях) или Джоти (индийских туфлях). Он был прост в своих привычках и экономен в своих нуждах. Молоко было его любимой пищей, и особенно он любил козье молоко. Он тратил на себя мало, и его заработки, в основном, тратились на благотворительность и на посылание денежной помощи своему брату.
СВЕТОЧ
Уйдя в отставку как правительственный пенсионер, Баба Джаймал Сингх решил посетить дом своего несравненного Мастера. Свами Джи скончался в 1878 году, как он сам и предсказывал, но Баба Джи был очень привязан к его семье и его ученикам. Итак, в 1890 году он сел на поезд и поехал в старую могольскую столицу, Агру, а приехав туда, пошел прямо в Пунни Гали.
Радха Джи была несказанно рада увидеть любимого ученика Свами Джи еще раз, а Чача Партап Сингх, самый младший брат Свами Джи, был в восторге и сердечно приветствовал его. Сообщили Баба Гхариб Дасу, видимо, бывшему тогда в Агре, и он поспешил встретиться с великой душой из Пенджаба. Кто может описать их великую радость, когда они приветствовали и обнимали друг друга и вспоминали великого Мастера, который, не будучи больше на физическом плане, духовно, однако, был всегда с ними? Кто может понять чувства таких душ-Мастеров? Старые духовные товарищи излучали любовь, приветствуя друг друга, и видеть их встречу само по себе означало получить урок Истины, что Бог - это Любовь.
Радха Джи принесла красный тюрбан и аасан, или молитвенный коврик, которые Свами Джи оставил ей после своей кончины в качестве дара своему ученику-Гурмукху. Затем Чача Партап Сингх принес гадди и попросил Баба Джи сесть на него. Но тот не хотел и слышать об этом и заметил: "Я - лишь собака этого дома, благословленный тем, что принят в этих стенах", и остался стоять. Чача Партап Сингх протестовал и настаивал, но безуспешно. Наконец, Радха Джи вмешалась и положила конец спору, сказав: "Джаймал Сингх действительно Кхатау (достойный) сын Свами Джи, сделавший максимум возможного из (духовного) капитала, врученного ему. Он одарил его Владычеством над Сат Лок. Так почему он должен заботиться о земных гадди?"
Когда трапеза окончилась, Баба Джи настаивал на мытье посуды:
- Этот дом для меня - храм, так как именно здесь я достиг просветления. Мое единственное притязание - служить этому дому.
Но Радха Джи и слышать не хотела об этом. Она заявила:
- Ты можешь делать, как пожелаешь, в какой-нибудь другой день, но сегодня ты должен повиноваться тому, что я говорю.
На следующий день, сопровождаемый Чача Партап Сингхом и Баба Гхариб Дасом, Баба Джаймал Сингх пошел к Раи Салиграму, любимому ученику Свами Джи, которому он доверил после себя работать в Агре и проводить беседы в Пипал Манди, где тот был известен всем как "Хазур Махарадж". Он обрадовался визиту и принял почетного гостя из Гхумана с почетом и любовью. Они обнялись, после чего Хазур Махарадж повел Баба Джи к гадди, на котором сидел, чтобы усадить его подле себя. Но с характерным смирением Баба Джи отклонил честь и уселся на пол.
На третий день Хазур Махарадж подарил Баба Джи богатую шелковую одежду, расшитую золотом. Однако тот и слышать не хотел об этом:
- Что должен делать простой крестьянин вроде меня с такими драгоценными тканями? Кхади мне больше подходит.
Хозяин протестовал:
- Как вы можете говорить подобные вещи, когда Свами Джи сделал вас царем духовности и вверил вам свою миссию в Пенджабе?
Видя, что Баба Джи не уступает, он, наконец, предложил:
- Хорошо, хорошо, если вы не примете эту одежду, по крайней мере, окажите мне честь надеть ее раз, после чего я буду хранить ее как ценный памятный подарок.
Услышав это, Чача Партап Сингх заявил, что он первый имеет право и ему должно быть позволено иметь эту одежду, после того как Баба Джаймал Сингх наденет ее. В конце концов, вошла Радха Джи и вмешалась. Как может Джаймал Сингх больше сопротивляться? Такая любовь! Такая честь! Какой смертный смог заслужить это? Это все была милость его
Мастера. Со слезами на глазах он взял одежду из рук Радха Джи и почтительно положил ее на свою голову, декламируя стихи из Грант Сахиб, начинающиеся так:
Маен ав-гун, гун нахин кои...
Я недостойный, и нет добродетели во мне...
Так прошла неделя, и, засвидетельствовав свое почтение месту, где он получил духовное просветление, Баба Джаймал Сингх приготовился к отъезду. Он пригласил Баба Гхариб Даса присоединиться к нему, и тот благосклонно принял приглашение. Они отправились в Пенджаб, а когда они прибыли в Гхуман, в их честь были устроены декламации священных писаний и беседы. Приближалась свадьба Дживан Сингха, и была радость и веселье. Деревенские искренне наслаждались беседами двух духовных друзей, дни пролетели, пока Баба Гхариб Дасу не нужно было уезжать. Джаймал Сингх проводил его на железнодорожную станцию Беас и трогательно попрощался с ним при отправлении поезда.
Баба Джи продолжал быть очень дружным с учениками Свами Джи и членами его семьи. Существовало огромное взаимное уважение и почитание, и визит Баба Джи в Мурри в 1894 году был сделан по приглашению некоторых посвященных Агры. Но после кончины Хазур Махараджа Раи Салиграма Джи вещи начали меняться.
Была предпринята попытка привести всю деятельность под контроль пандита Брахм Шанкар Мисра, которого звали "Махарадж Сахиб", с помощью создания Центрального Административного Совета в Свамибагхе. На первом заседании Совета, наряду с девятью другими, была выставлена и кандидатура Баба Джи.
Однако Баба Джи не хотел присоединяться к нему, так как он чувствовал, что изменения, происходившие в то время среди сатсанги Агры, не были в согласии с учением Свами Джи. Он также возражал и противился плану Махарадж Сахиба построить величественный Самадх в память о Свами Джи, потому что он чувствовал, что такая скромная душа, как его Мастер, никогда бы не согласилась на такой проект. Когда он примерно в это время прибыл в Агру, он открыто объяснил свою точку зрения, но Махарадж Сахиб не был убежден. Не находя больше хорошего приема и видя, что его слова бесполезны, он вернулся в Беас и решил оставаться в стороне от действий Совета в Свамибагхе.
Во время своей военной службы, когда бы у Баба Джаймал Сингха ни бывал отпуск, он проводил часть его в Гхумане. Не будучи связанным мирскими узами, он однако очень любил свою мать. Однажды он рассказал преданному ученику, что в своих трех прошлых жизнях он и его мать наслаждались теми же отношениями. В тех случаях, когда он приезжал в родительский дом, он имел привычку не тратить время в ненужной болтовне, а шел на берега Беаса и сидел, скрытый в оврагах, созданных капризами изменения русла своенравной реки, и целыми днями оставался в духовном поклонении, живя лишь на нескольких сухих чапати, которые он приносил из дома и вешал на дерево кикар. В других случаях, когда он бывал дома, он спускался к Дэра Баба Нам Дэв и проводил свои медитации там, или в землянке во дворе родительского дома. Эти дом и землянка долго сохранялись после смерти Баба Джи, и его преемник Хазур Баба Саван Сингх Джи Махарадж иногда брал своих самых близких учеников в Гхуман и показывал им места, где его великий Гуру любил сидеть в медитации. В частности, он показывал им колышек на задней стене землянки, к которому Баба Джи привязывал свои волосы, чтобы предотвратить сон во время абхьяса (медитации).
Как его собратья-солдаты со временем научились уважать и почитать Баба Джаймал Сингха, так и обитатели Гхумана постепенно признали его большую духовность. Его детское поклонение уже стало местной легендой; и когда бы ни появился Сант-сипаи, местный народ собирался повидать его; его общества искали и молодой, и старый - все, склонные к духовности. Мистри Элахи Бакш и Бхаи Лехна, которые были его друзьями детства, первыми стали искать его духовного руководства. Он похвалил их рвение, но сказал, что время для их наставления еще не наступило. Много лет спустя, когда он почувствовал, что час настал, он поставил их на внутренний Путь, и они были среди его первых учеников в Гхумане.
После своего выхода в отставку, придя в свою родную деревню, Баба
Джи продолжил свою старую привычку ходить на берег реки Беас для своих садхан. Годы непосредственно после окончания своей армейской службы он провел, в основном, таким образом. Однажды, будучи в Амритсаре с Хакимом Нанд Лалом, он сказал, что он ищет спокойное место в дикой местности, где он мог бы поселиться и продолжать свою медитацию. Лала Кхазана Мал, ростовщик, который присутствовал при этом, посоветовал, что такое место можно найти между деревнями Варайч и Бал Сараи на берегах Беаса, где он занимался своим бизнесом. Баба Джи, которого уже привлекал этот район, принял предложение. Это было то самое место, где Кахан, упоенный Богом человек, встретил Баба Джи в его молодости, сказав, что он готовит место для него на будущее.
Тем временем Баба Чанда Сингх, который тоже получал наставления у ног Свами Джи, скончался. В его последние моменты Биби Рукко, очень преданная ученица, спросила его, что должно стать с ней.
- Не бойся, дитя мое,- ответил мудрец,- другой, больший, чем я, позаботится о тебе.
- Где я найду его, господин?- спросила Рукко.
- Найди его! Нет, это не нужно будет тебе, потому что он сам отыщет тебя.
Незадолго до того как Баба Джи приехал, чтобы поселиться на берегах Беаса, Биби Рукко, которая жила тогда в Варайче и была довольно развитой духовно, сказала деревенским, что ее покровитель собирается поселиться здесь. Когда Баба Джаймал Сингх прибыл, он нашел маленькую хижину, построенную для него из соломы и веток, едва 8 на 8 футов (2,4 х2,4м), и стал жить в ней. Вскоре после этого прибыл Кхазана Мал и, услышав о приезде Баба Джи, пошел повидать его. У него была хижина, вылепленная из глины, и вырытая пещера. Это было в 1891 году, и Баба Джи с удвоенным пылом предавался своим духовным садханам. Он уходил в пещеру и оставался в ней дни напролет, иногда до двух недель, без какой-либо мысли о пище, поглощенный во внутреннем самадхи.
Хотя Баба Джи стеснялся публичных взглядов, но мускус нельзя скрыть в темноте. Он мог не заботиться о земном имени и славе, но несмотря на это имя и слава выпали на его долю. Слава о его духовном величии уже распространилась из Гхумана по окрестным деревням, а хождение за даршаном к святому человеку является древним установлением в этой стране мудрецов. Там, где была дикая местность, люди стали появляться во все возрастающих количествах, и стали устраиваться регулярные сатсанги. Как мог Баба Джи отвергнуть тех, кто приходил к его двери; и, во всей простоте и смирении, он учил их духовному посланию, которое он получил у ног Свами Джи. Много людей с деньгами просило его разрешения построить пукка, жилище для него; но он, богатый своей скромностью, продолжал идти своими простыми аскетическими путями.
Предпринимать написание биографии Святого - это пытаться совершить невозможное. Чтобы отдать должное этой теме, нужно следовать внутренним движениям, которые не поддаются наблюдению, анализу и формулированию. Вы можете взять жизнь великого артиста, писателя, солдата, политика и, если вы человек глубокого понимания и воображения, вы можете воплотить ее в слова, давая яркую картину психологических конфликтов и принятых решений. Но Святые одним прыжком переходят из этого мира в другой и разбивают свои шатры в недоступных царствах. Немногие люди добрались туда, а те, кто вошел туда, восхищаются в молчании.
Когда перо должно описать это состояние,
Оно ломается на куски и бумага рвется.
Изучение прогресса мистической души находится вне пределов досягаемости простых смертных; и те, кто находится на внутреннем Пути, могут говорить только метафорами и притчами, ибо как иначе можно заставить язык обычного человечества выражать опыты, дл...
Продолжение на следующей странцие...
