иногда мягко, иногда резко. "Соответствующая поза - это способ сливаться с гравитацией, Дэн. Соответствующее отношение - это способ сливаться с жизнью". И так далее и тому подобное.
Третий день голодания был самым тяжелым. Я был немощен и капризен; у меня болела голова, дыхание сбивалось. "Все это составные части очистительного процесса, Дэн. Твое тело очищается, избавляясь от накопленных токсинов". Все, что я смог делать на тренировке ограничилось лежанием и растягиванием мышц.
На седьмой день мое самочувствие улучшилось, даже стало превосходным. Я чувствовал, что могу продолжить голодание. Мой голод улетучился; вместо него я чувствовал приятную усталость и легкость. Качество тренировок стало улучшаться. Ограничиваемый только своей слабой ногой, я интенсивно тренировался, ощущая небывалую гибкость и расслабленность.
Когда я стал принимать пищу на восьмой день, начиная с очень небольшого количества фруктов, мне пришлось напрягать всю свою волю, чтобы досыта не набивать свой желудок, тем, что мне можно было есть.
Сократ не терпел жалоб и душещипательных бесед. Фактически, он хотел, чтобы я не разговаривал вообще, если только мне не надо было сказать что-либо абсолютно необходимое. "Хватит пустой болтовни", - сказал он, - "То, что выходит из твоего рта, также важно как и то, что в него входит". Таким образом мне удавалось подвергать внутренней цензуре те свои реплики, которые выставляли меня в дурацком свете. Мне и самому понравилось меньше говорить, как только я стал "ухватывать изюминку". Но спустя несколько недель я устал от этого.
"Сократ, ставлю доллар, что я заставлю тебя сказать больше, чем два слова".
Он протянул ладонь со словами: "Ты проиграл".
На первых порах, меня переполняли воля и уверенность, по причине моих гимнастических достижений в прошлом. Но вскоре, я стал осознавать, что, как и говорил Сократ, подготовка воина это не "тортик с кремом".
Моей главной проблемой стало общение с друзьями. Рик, Сид и я поехали с подружками в пицерию Ла'Валля. Все, включая и мою подругу, заказали супер большую пиццу с колбасой. Я довольствовался маленькой, вегетарианской пиццей из цельных зерен пшеницы. Они пили молочные коктейли или пиво, я потихоньку потягивал свой яблочный сок. После они захотели пойти в Дом Мороженого Фентона. Пока они ели мороженое с фруктами, сливками и орехами, я сосал кубик льда. Я с завистью смотрел на них. В ответ, они глядели слегка пренебрежительно. Наверно, я заставлял их чувствовать свою вину. Под тяжестью моих дисциплин, моя социальная жизнь катилась под откос.
Я обходил десятой дорогой все пончиковые магазинчики, стойки с продуктами и уличные ресторанчики в окрестностях кампуса. Мои подспудные желания и усилия по принуждению себя стали очевидны мне, но я отбивался как мог. Если я превращусь в слизняка из-за пончика, то я не смогу посмотреть в глаза Сократу.
Хотя, со временем, сопротивляться становилось все легче. Как-то я пожаловался Сократу, несмотря на его тяжелый взгляд: "Сок, с тобой уже не так весело как прежде. Ты превратился в обычного ворчливого старикана. Ты даже не излучаешь сияния больше".
Он наградил меня сердитым взглядом. "Фокусов больше не будет". Ну и жизнь пошла: ни фокусов, ни секса, ни картофельных чипсов, ни гамбургеров, ни сладостей, ни пончиков, ни веселья, ни отдыха; дисциплина во всём и везде.
Закончился бесконечный январь; пролетел февраль, а сейчас и март почти закончился. Команда заканчивала сезон без меня.
Я снова сказал Сократу о своих чувствах, но он не выразил никакого сочувствия и поддержки. "Сократ, я и впрямь какой-то духовный бойскаут. Мои друзья уже не хотят никуда меня приглашать. Ты разрушаешь мою жизнь! Я боюсь что превращусь в высохшего старого..."
Меня оборвал его смех. "Дэн, уверяю тебя, если обезвоживание это то, чего ты опасаешься, то моя последняя жена считала меня мужчиной "в самом соку".
"Твоя жена?"
Он опять посмеялся над шокированным выражением на моем лице. Затем он посмотрел на меня; Я подумал, что он хотел сказать еще что-либо еще. Однако он вернулся к работе над бумажками и сказал: "Поступай наилучшим образом".
"Ну, спасибо за душевный совет". Глубоко в душе, я был обижен тем, что мою жизнь направляет другой человек, даже такой как Сократ.
Тем не менее, стиснув зубы, я следовал всем правилам, до того момента, когда однажды, во время тренировки, в зал вошла та самая обворожительная медсестра, которая еще в больнице не давала покоя моей эротической фантазии. Она молча присела и стала наблюдать за нашими воздушными пируэтами. Я заметил, что, почти сразу, все ребята в зале приободрились и стали с новым рвением тренироваться и я не был исключением.
Делая вид, что полностью увлечен своими упражнениями, я, каждый раз, смотрел в ее сторону уголками глаз. Ее обтягивающее блестящее трико и топик на бретелях приковали мое внимание; мой ум уплывал к более экзотическим формам занятий гимнастикой. Остаток тренировки я четко осознавал её внимание к себе.
Она исчезла незадолго до окончания тренировки. Я вымылся в душе, оделся и стал подыматься по ступенькам. Там, на площадке лестницы стояла она, соблазнительно опираясь на перила. Я даже не помню, как поднимался по оставшимся ступенькам.
"Привет, Дэн Милмен. Меня зовут Валери. Ты выглядишь значительно лучше с тех пор, когда я ухаживала за тобой в больнице".
"Мне значительно лучше, сестра Валери", - улыбнулся я во весь рот, - "Я так рад, что ты за мной ухаживала". Она засмеялась и призывно потянулась.
"Дэн, хочу попросить тебя об одном большом одолжении. Не проводишь ли меня домой? Уже темнеет и за мной увязался один подозрительный тип".
Я хотел было сказать, что уже начало апреля и, что солнце сядет только через час, но потом подумал: "Какого черта! Какие мелочи".
Мы шли, разговаривали и закончили ужином у неё в квартире. Она откупорила бутылку "своего особого вина для особых гостей". Я едва пригубил; но это было началом конца. Я чувствовал себя отбивной на раскаленной сковороде. В какой-то момент тонкий голос спросил: "Ты мужчина или слизняк?" И другой тоненький голосок ему ответил: "Я возбужденный слизняк!" Той ночью я нарушил все правила данные мне. Я съел всё, что она дала мне. Я начал с густого супа из моллюсков, затем салат и бифштекс. А на десерт, несколько порций самой Валери.
Следующие три дня я провел почти без сна, беспокоясь лишь о том, как признаться во всем Сократу. Я готовился к худшему.
В тот вечер я вошел в комнату на заправке и рассказал ему всё, не оправдываясь, и стал ждать, затаив дыхание. Сократ молчал долго. Наконец он произнес: "Я заметил, что ты еще не научился дышать как следует". Прежде чем я открыл рот, он поднял ладонь. "Дэн, я могу понять как ты можешь выбрать мороженое или флирт с красивой женщиной в предпочтение тому Пути, который я указал тебе...., но можешь ли ты понять это?" Он сделал паузу. "Ни благодарностей, ни обвинений. Теперь ты понимаешь силу неодолимую силу позывов своего желудка и чресел. Это хорошо. Но учти, я просил тебя делать все, что ты можешь. Это всё что ты можешь?"
Сократ переключил свои глаза на "свет"; они буквально просвечивали меня. "Возвращайся через месяц, но только если ты будешь строго придерживаться правил. Можешь видеться с этой девушкой, если хочешь; отдавай ей свое внимание и настоящие чувства, но вне зависимости от порывов, которые будут у тебя возникать, пусть ведет тебя Высшая Дисциплина!"
"Я сделаю это, Сократ! Клянусь, что так и будет! Я все понял".
"Ни решимость ни понимание никогда не сделают тебя сильным. У решительности есть искренность, у логики есть ясность, но ни у того ни другого нет энергии, которая тебе понадобится. Пусть гнев будет твоей решимостью, твоей логикой. Увидимся через месяц".
Я знал, что если я еще раз отступлю от правил, то для нас с Сократом нет будущего. С растущей решимостью, я сказал себе: "Никакая соблазнительная женщина, пончик или кусок жареной коровьей плоти не согнут моей силы воли ещё раз. Я научусь контролировать свои импульсы или умру".
Валери позвонила на следующий день. Я ощутил знакомые шевеления внутри при звуке её голоса, того самого, который незадолго до этого страстно стонал мне в уши. "Дэнни, я очень хочу увидеться с тобой сегодня вечером. Ты как? Ну и хорошо. Я ухожу с работы в семь вечера. Встретимся в зале? Ладно. До встречи. Пока."
Тем вечером, я повел её в кафе Джозефа на превосходный салат-сюрприз. Я заметил, что Валери флиртует с Джозефом. Он, как обычно, был само радушие, но не отвечал на женские провокации Валери.
Позже, мы вернулись в её квартиру. Какое-то время мы сидели и разговаривали. Она предложила вино. Я попросил сок. Она погладила мои волосы и нежно поцеловала меня, шепча мне на ушко. Я с чувством поцеловал её в ответ. Затем я услыхал свой громкий и отчетливый внутренний голос. "Соберись. Помни о том, что ты должен делать".
Я приподнялся, сел и глубоко вздохнул. Это будет непросто сказать. Легко потрепав свои волосы, она тоже привстала, потягиваясь. "Валери, ты же знаешь, я нахожу тебя очень привлекательной и обворожительной... однако, сейчас, я занят, э, своего рода личной подготовкой, которая не позволяет мне того, что должно было сейчас произойти. Мне очень нравится твое общество и я хочу тебя видеть. Но с этого момента, я хочу чтобы ты думала обо мне как о близком друге, любящем с-с-священнике". Я почти не мог этого выдавить из себя.
Она глубоко вздохнула и пригладила волосы. "Дэн, это, по-настоящему, здорово быть с кем-то, кто не заинтересован только в сексе".
"Ну, вот", - приободрившись сказал я, - "Я рад слышать, что ты разделяешь мои чувства. У нас много общего помимо постели".
Она посмотрела на часы. "Ого, как поздно...., и мне тоже завтра нужно рано вставать..., так что пора желать друг другу "баиньки", Дэн. Спасибо за ужин. Все было замечательно".
Я позвонил ей на завтрашний день, но у нее было занято. Я звонил снова на последующий день и наконец дозвонился. "В ближайшие несколько недель мне предстоит сдавать очень сложные экзамены по медицине".
Неделю спустя мы увиделись, когда она пришла в конце тренировки встречать Скотта, моего товарища по команде. Они прошли рядом со мной когда я поднимался по ступенькам, так близко, что я почувствовал запах её духов. Она вежливо кивнула и поздоровалась.
Скот оглянулся на меня и многозначительно подмигнул. Я и понятия не имел о том, что это движение глазом может причинить столько боли.
В голодном отчаянии, которое не в состоянии утолить ни один свежий салат, я очутился перед закусочной Чарбройлер. Аромат гамбургеров с острым соусом стал кружить мне голову. Мне вспомнились все хорошие моменты жизни, когда мы с друзьями наслаждались гамбургерами. Словно во сне, не раздумывая, я вошел и услышал, как мой голос заказывал женщине за прилавком: "Двойной чизбургер, пожалуйста".
Она обслужила меня, я сел за столик, поднес его ко рту и хорошенько надкусил. Внезапно я осознал то, что я делаю: выбираю между Сократом и чизбургером. Я выплюнул, в ярости швырнул его в мусорный бак и вышел прочь. Всё. Мое рабство случайным импульсам закончилось.
Тот вечер ознаменовал начало нового этапа моего растущего самоуважения и чувства личной силы. Я знал, что теперь мне будет легче.
В моей жизни стали происходить почти незаметные перемены. С детства я страдал от насморка, когда воздух становился прохладным, головных болей, расстройств желудка и резких смен настроения, всё это было, по моему убеждению, нормальными неизбежными проявлениями. Сейчас всё это исчезло.
Я ощущал постоянную легкость и энергию, струящуюся через меня и вокруг меня. Может быть, из-за этого многие женщины хотели пофлиртовать со мной, многие детишки и собаки подходили ко мне, чтобы поиграть. Некоторые из моих товарищей по команде стали спрашивать у меня совета в разрешении своих личных проблем. Я уже не был утлой лодочкой в бушующем море, я начал чувствовать себя, как Гибралтарский Утёс.
Я рассказал Сократу о своих ощущениях. Он кивнул. "Уровень твоей энергии повышается. Люди, животные и даже вещи притягиваются и благоговеют от присутствия энергетического поля. В этом...
Продолжение на следующей странцие...
