и я знал монахов, которые обрили головы и приняли обеты в силу разнообразных гуманистических причин, которые можно назвать только терапевтическими. Так, я знал монаха, который стремился излечиться от астмы, знал другого, который добивался устранения своей склонности к клептомании, знал ещё одного – учителя каллиграфии, неудовлетворённого характером, обнаруживаемым его собственной каллиграфией. Последний индивид оставил семью, отказался от карьеры и прошёл подготовку монаха в монастыре Рютаку в Мисима в течение восьми лет. Когда же он остался доволен своей зрелостью, он вернулся к семье и вновь занял высокое положение в школе.
Что делать! Так бывает только в Японии. На Западе люди приходят к дзэн со многими установками и целями, значительная часть которых оказывается не слишком близка к религии. Различие между гуманистической и религиозной установками в основе своей ложно; более точно проводить различие между «поверхностным» и «глубоким»; во всяком случае, никто из нас не начинает практику на очень глубоком уровне.
Эсхатологическая установка.
Эсхатология имеет дело со смертью и посмертными состояниями. Эсхатологическая установка занята будущим временем и практикой, необходимой для того, чтобы обеспечить себе награду в будущем. В зависимости от традиции будущее время может иметь бесконечную протяжённость, жизнь за жизнью.
Однажды я встретился с учителем тибетского буддизма, только что прибывшим на Запад. Он слышал о дзэн и задавал о нём множество вопросов. Он спросил меня: «Какого рода упражнения в визуализации вы практикуете в дзэн?»
Я объяснил ему, что в медитации дзэн мы начинаем со счёта дыханий, а затем в соответствующих случаях переходим к исследованию коана.
– А что это такое – коан? – спросил он.
– Когда Будда достиг просветления, – сказал я, – он воскликнул: «Теперь я вижу, что все существа – это татхагата!» Что он хотел сказать?
– Он хотел сказать, что во всех существах имеется семя состояния будды. (*)
Обладать семенем состояния будды – это не то же самое, что быть с самого начала буддой. В тибетской традиции этого учителя практикующий культивирует развитие состояния будды. В дзэн мы практикуем постижение того, что уже есть истина. Мы стираем понятия и причины беспокойства, заблуждения и привязанности; но, как говорит Хакуин-дзэндзи, «нирвана находится именно здесь, у нас перед глазами». (**) Оба пути требуют времени и усилий; но их установки и цели весьма различны.
Другой пример эсхатологической установки можно найти в учении Дзёдо-синсю, одного из течений буддизма Чистой Земли в Японии. Обычный последователь синсю произносит нараспев формулу поклонения будде Амитабхе, будде Бесконечного Света и Жизни. Повторяя «наму амида буцу», он верит, что Амида, или Амитабха, благодаря этому приведёт своего последователя в Чистую Землю после его смерти. Многие христиане могут увидел в этом сходство со своим собственным путём.
=====
(*) Иногда, чтобы подчеркнуть важность практики, идущей шаг за шагом, учитель дзэн скажет о «семени состояния будды», но это бросает тень на дополнительный характер, подразумеваемый в словах Будды: «Все существа суть татхагата, и их дело – осуществить то, что всегда было истинным». Достижение состояния будды – нелепая идея. Воду нельзя сделать более мокрой. – См. Дзинкэй Сибаяма «Цветок не говорит». – Ратлэнд, шт. Вермонт, Татл, 1970, стр. 89 – 90.
(**) Хакуин-дзэндзи «Песнь о дзадзэн». «Ежедневные сутры дзэн». – См. Судзуки «Песнь о медитации» Хакуина». В кн. «Пособие по дзэн-буддизму», стр. 152.
Идеал архата.
В буддизме Южной и Юго-Восточной Азии архат представляет собой предельный идеал человека: это просветлённый отшельник, который, по словам Умэна, «шагает по вселенной в одиночестве».(*)
Монах спросил Бай-Чжана Хуай-хая: «В чём причина особого изумления?»
Бай -Чжан ответил: «Уединённое сиденье на вершине Да-сюнь». (**)
Вершина Да-сюиь была местопребыванием монастыря Бай-Чжана. В своём комментарии на этот рассказ Ясутани-роси указывает, что Бай-Чжан всегда оставался одиноким. Он ходил в одиночестве, ел в одиночестве, смеялся в одиночестве. В противоположность этой установке существует другой аспект глубочайшего переживания – полное единство со всей вселенной, представленное бодхисаттвой, идеалом северного буддизма, который приносит собственное просветление в жертву благу других живых существ. Бай-Чжан выразил также и свой дух бодхисаттвы в поучительном ответе монаху, в ответе, который может принести нам всем просветление.
Мы не должны смешивать состояние архата с обычным заблуждением. Конечно, архат знает, что он (или она) пребывает в единстве со всем. Его (или её) состояние – всего лишь одна часть истины, как и состояние бодхисаттвы – другая её часть. В своей глубокой основе оба аспекта составляют единство, а не равны единице.
Обычное заблуждение представляет собой положение эгоцентризма, где я пользуюсь вами. Предприниматель говорит: «Я хочу использовать этого человека». Служащий говорит: «Я хочу воспользоваться этой компанией». И таким образом система оказывается увековеченной. Человек, обратившийся в центр подготовки, может сказать: «Я хочу найти хорошее место для практики дзадзэн». Это естественное, невинное заявление; однако оно выражает эгоцентрическую озабоченность. Всё же при некотором объёме подготовки этот же индивид может сказать: «Я хочу помочь сделать это место пригодным для дзадзэн».
=====
(*) См. Ямада «Брата без прохода», стр. 8 (**) Ямада и Эйткин «Хэкиган-року». См. Клири «Записи Синего Утёса» 1: 172.
Буддизм, идеализирующий архата, буддизм Шри Ланки, Бирмы, Таиланда и других. стран Юго-Восточной Азии, получил название «хинаяны», или «меньшей– повозки». Его доктрина была неправильно понята в том смысле, что вы должны заботиться всего лишь о своём собственном освобождении. Затем эта идея оказалась противопоставленной махаяне, или «большой повозке», где люди заботятся об освобождении каждого существа во вселенной. Такие обидные разграничения в понятиях были придуманы последователями махаяны, которые этим фактом иллюстрируют, каким низким бывает хвастовство собственным великодушием.
Как мы видели, архат очень хорошо знает, что он (или она) един со всем существующим. Этот пункт понимают в странах южного буддизма, например, в Шри-Ланке, где в числе главных университетов страны два находятся под полным руководством буддийских монахов. Буддийскими являются также сиротские приюты и больницы. Всенародное движение за развитие деревни, сарводая шрамадана основывается на принципах буддизма. Сходные буддийские движения мы находим в Таиланде, тогда как в Японии, в стране махаяны, буддийские программы общественного благополучия почти не существуют, буддийские университеты, в общем, слабы исключая лишь их особые сектантские области; общественная деятельность традиционных буддистов как будто ограничена оборонительными заявлениями, рассчитанными на сохранение статуса секты. Заметным исключением являются подразделения буддизма Нитирэн, такие как «нитихондзан-мёходзи», активно действующие в движениях за мир и социальную справедливость.
Термины «хинаяна» и «махаяна» удобны для учёных; они похожи на пренебрежительное отношение к категории женского рода, удобное для тех, кто пишет по-английски. Важно, чтобы мы приучились избегать оскорбительной терминологии и в то же время сохраняли верность требованиям риторики и истины.
Идеал бодхисаттвы.
Хотя идеал бодхисаттвы представляет собой результат развития северного буддизма, на самом деле жизнь, посвященная благу других, в мировой истории не была свойственна какой-то секте. Мать Тереза, Махатма Ганди, Э. Т. Арьяратне – бодхисаттвы появляются на всех религиозных и культуральных линиях. Мой первый учитель, сэнсэй Сэндзаки Нёгэн, бывало обращался к нам как к «бодхисаттвам» в тех случаях, когда другой оратор мог бы обратиться к «леди и джентльменам». Он не принижал понятия, а обращался к природе бодхисаттвы каждого из нас.
Если бы не Сэндзаки-сэнсэй, мирно живший с небольшой группой учеников сначала в Сан-Франциско, а затем в Лос-Анджелесе в течение первых пятидесяти лет нашего века, – не было бы у нас американского дзэн, каким мы знаем его сегодня, включая и «Алмазную Сангху». Сэндзаки-сэнсэй отдавал нам всю свою жизнь. Он был истинным бодхисаттвой; и до него существовали бесчисленные бодхисаттвы, посвящавшие нам всю свою энергию. Если мы не будем также развиваться как бодхисаттвы, не будет существовать никакая дхарма Будды здесь и сейчас – она станет только поверхностным воспоминанием, сохранившимся в книгах для будущих времён.
Вселенная едина. Как можете вы быть просветлены, если все другие существа не будут тоже просветлены? Святой Павел говорил: «…Знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Римл., УШ, 22). Слово «мучится» означает родовые муки. Все мы и каждый из нас вовлечены в великие родовые муки вселенной. Таков путь, установленный нами в наших обетах:
«Хотя бесчисленно множество живых существ,
Я даю обет спасти их всех;
Хотя без конца возникают алчность, ненависть, неведенье,
Я даю обет отсечь их все;
Хотя обширна и бездонна дхарма,
Я даю обет постичь её;
Хотя путь будды превыше достижимого,
Я даю обет вполне претворить его в жизнь». (*)
=====
(*) «Всеобщие Великие Обеты». См. «Ежедневные
Сутры дзэн» в кн. Судзуки «Четыре Великих Обета» – «Пособие по дзэн-буддизму, стр. 14.
Я слышал, как некоторые люди говорили: «Я не могу повторять эти обеты, потому что не могу надеяться на их исполнение». Как это ни странно, Кандзэон, воплощение милосердия и сострадания, плачет, потому что не может спасти все существа. Никто не исполняет эти «Всеобщие Великие Обеты», но мы даём обет выполнять их по мере своих сил. Они составляют наш путь.
Когда мы начинаем практику, мы можем быть чрезвычайно озабоченными личными проблемами, отношением к нам других людей, личными желаниями религиозного переживания и руководящей деятельности. Но по мере того, как продолжается обучение, наша мотивация может углубляться, и мы оказываемся способны отбросить такие личные помыслы и прилагать усилия вместе со своими сёстрами и братьями.
По мере движения мира вперёд идеал бодхисаттвы остаётся нашей единственной надеждой на выживание, фактически на выживание любого вида. Наше природное и культурное наследие разрушают три яда: алчность, ненависть и неведенье. Я полагаю, что если мы, как граждане мира, не сможем принять радикальную позицию бодхисаттвы, мы даже не умрём в состоянии целостности.
Внутренняя завершенность.
Установка на то, что всё обладает завершённостью уже с самого начала, – это осуществление возможности идеалов архата и бодхисаттвы. Здесь оказывается уяснён тот факт, что глубинный мир совершенства и есть этот самый мир приобретения и утраты, рождения и смерти, причины и следствия. Мы занимаемся практикой как архаты или бодхисаттвы, чтобы постичь то, что всегда было истинным. Когда Догэн-дзэндзи говорил, что «дзадзэн – это само просветление», он говорил, исходя из этой фундаментальной точки зрения.
Считая дыхания, мы практикуем внутреннюю завершённость всех вещей. «Один» есть полное проявление всей вселенной. Точно так же «два» являет собой полное проявление всей вселенной. И так далее, для каждой точки последовательности.
Любой шаг на этой дороге – это татхагата, ступающий вперёд. С каждым шагом вы оказываетесь бодхисаттвой Кандзэон с одиннадцатью головами и тысячью рук, спасающей все живые существа. Кто-то спросил корейского учителя Сэунг Сана: «Как могу я спасти все живые существа?» Он ответил: «Они уже спасены». Наши «Великие Всеобщие Обеты» уже исполнены.
Музыка Моцарта – уже небесная музыка. Мы играем её, сначала неуверенно, затем всё лучше и лучше. Но каждая нота оказывается шагом вперёд, полным и завершённым в своём совершенстве.
Подобным же образом во время счёта дыханий нас отвлекают праздные мысли, и мы снова и снова возвращаемся к «одному». Что такое это действие возвращения, как не полный и законченный пункт – «один»? Здесь вы можете проявить большой ум и спросить: «А разве соблазнительные мечты не полны и не з...
Продолжение на следующей странцие...
