отец, царь, предпочёл увидеть, как его сын станет великим императором; поэтому он повелел, чтобы его обучали военному искусству и государственным делам.
=====
(*) Вечернее послание из «Ежедневных сутр дзэн» Алмазная Сангха», Гонолулу и Хайку, Гавайи.
Он также создал для него все удобства и развлечения, приличествующие положению принца; у принца была прекрасная пища, одежда и тому подобное.
Это ваша история, это и моя история. В молодости мы все бываем маленькими принцами и принцессами. Каждые из нас в отдельности оказывается центром вселенной. Физически таким центром становится наш рот, и в него входит всё. Родители подводят нас к чувству ответственности; но несмотря на составленную для нас программу, мы выходим из неё, каждый по-своему, как индивидуальные исследователи.
Программа для Будды, рассчитанная на власть и праздность, наскучила ему ещё до того, как он достиг тридцати лет. Рассказывают, что несмотря на старания отца оградить его от реальностей страдания он стал свидетелем болезни, старости и смерти. Однажды на территории дворца он заметил монаха и спросил, кто это такой. Глубоко размышляя, он задал себе вопрос о своих целях в этом мире. Наконец он оставил свою небольшую семью на попечение отца и ушёл, чтобы искать в лесу духовное счастье.
Можете представить себе трудности такого решения. Всё, что дорого любому человеку, – прекрасная супруга, малолетний ребёнок, карьера благодетельного правителя, – всё оставлено ради искания, которое вполне могло ни к чему не привести. Его решение коренилось в глубокой заботе обо всех живых существах. Почему в мире должно существовать страдание? Почему должна существовать слабость старости? Почему должна существовать смерть? И что в жизни монаха могло бы разрешить подобные сомнения? Эти вопросы мучили юного Готаму. Он признал, что если не разрешит своих сомнений, его руководство не сможет принести другим людям подлинного исполнения их надежд.
Наша ребяческая погоня за удовлетворением надоедает нам, и мы тоже чувствуем, что внутри всех наших лихорадочных метаний лежит нечто такое, чего мы не понимаем. Наши эгоистические пути и способы действий становятся неудовлетворительными; возможно, это происходит тогда, когда мы находим сексуального партнёра. Тем не менее я могу представить себе немногих людей, жизнь которых полностью растворена во взаимоотношениях любви; и многие из нас продолжают идти ещё дальше в своих исканиях истины, скрыто в глубине всех вещей.
Искания Будды привели его к тому, что он стал монахом и стремился найти наставления в философии и в достижении так называемых высших состояний сознания. Он учился у ведущих учителей йоги своего времени, но остался неудовлетворённым, хотя он был способен контролировать ум, хотя приобрёл полное понимание отвлечённых и тонких философских формулировок своего времени, он не был в состоянии разрешить вопрос страдания.
В нашем западном образе жизни двадцатого века религия не является столь потусторонней, и нам нет необходимости покидать семью, чтобы найти хороших учителей, нет необходимости становиться монахами или монахинями, чтобы получить полезные наставления. Однако, как и Будда, мы можем оставаться непреклонными в своём стремлении к истине, которое чувствуем с самого начала «Если не здесь, то где-то в другом месте, как-то иначе».
Будда продолжал двигаться дальше: после философии и мистических исследований он занялся аскетизмом. Он отказывал себе в пище, сне, в житье и одежде. В течение долгого времени он боролся со своими желаниями и с чувством привязанности Но и этот путь привёл его к тупику: несмотря на всё самоотречение он не смог найти истинного мира.
Накагава Соэн-роси как-то сказал мне: «Дзэн – не аскетизм». Он сказал это для того, чтобы уверить меня в том, что мне нет необходимости следовать его примеру и купаться у побережья Японии в феврале. Но дзэн – это и не потворство своим желаниям и слабостям. Практика заключает в себе суровость и невозможна при рассеянном стиле жизни. Нам надо найти Срединный Путь. Будда усвоил тот факт, – как усваиваем его и мы, – что длительный пост и другие виды чрезмерных самоограничений только ослабляют тело и дух и затрудняют практику. И как говорит нам «Цзай-кэн-тань», «в слишком чистой воде нет рыбы». (*)
И вот Будда снова обратился к медитации, которой, несомненно, научился от своих учителей. Он уселся под деревом бодхи, приняв решение не вставать, пока не разрешит все свои сомнения. Однажды рано утром он взглянул вверх – взглянул случайно! – и, увидев вечернюю звезду, воскликнул: «О, чудесно! чудесно! Теперь я вижу, что все живые существа во вселенной суть татхагата! Только заблуждения и привязанности удерживают их от признания этого факта!» (**)
Татхагата – это другое название будды. Буквально это слово означает: «так приходящий» или более полно: «тот, кто так приходит»; слово подразумевает чистую видимость, абсолютное проявление, как факт жизни. Все существа суть будда. Все существа являют собой истину, такие, каковы они есть. Великий учитель периода Тан пользовался выражением: «Именно это!», чтобы представить самую суть глубочайшего переживания. (***)
Это глубочайшее переживание недоступно случайному наблюдателю. Заблуждения и привязанности, состоящие из эгоцентрического и умозрительного мышления, затемняют жизненный факт. Путь дзэн посвящен очищению от этих помех и прозрению в истинную природу.
=====
(*) См. Яитиро Исобэ, пер. «Раздумья китайского вегетарианца» (Токио, Юходо, 1926), стр. 26. Книга готовится к печати. См. также Норман Уоделл, пер. «Избранные тексты Цзай-кэн-тан» в сб.
«Восточный буддист», новая серия 2, № 2 (1969), стр. 88-98.
(**) См. Капло «Три столпа дзэн», стр. 28.
(***) Коун Ямада и Роберт Эйткин, пер. «Хэкиган-року». «Алмазная Сангха», Гонолулу и Хайку, Савайи. См. Томас и Дж. С. Клири, пер. «Записи синего утёса», 3 т.т. (Боулдер, Шамбалла, 1977 г. т.2, стр. 345)
Это может быть вашим путём – Срединным Путём дзадзэн, или сидячей медитации. Срединный Путь – это не компромисс между крайностями, а совершенно новый путь. Он не отрицает мысли, не отрицает важности самоконтроля; но рассудок и сдерживание не являются его главными пунктами.
Доктор Судзуки говорил, что дзэн – чисто понятиен и интеллектуален; под этим выражением я понимал тот смысл, что он возникает в уме. Он не интеллектуален, а включает в себя постижение, чистейшее познание «именно этого!» Он также включает в себя применение такого постижения в повседневной жизни – в семье, на работе, в служении обществу.
Сделать личным.
Приняв дзэн-буддизм, мы обнаруживаем, что жизнь Будды – это наша собственная жизнь.
Не только жизнь Шакьямуни, но и жизни всех последующих учителей нашей линии – это наши собственные жизни. Как сказал Умэн Хуэй-кай, в истинной практике дзэн самые наши брови сплетаются с бровями наших древних учителей; и мы видим их глазами, слышим их ушами. (*) Это не потому, что мы их копируем или меняемся, чтобы стать похожими на них. Я мог бы объяснить слова Умэна, сказав, что, обнаруживая свою истинную природу, мы находим истинную природу всех вещей, которую старые учителя так ярко показывали в своих словах и действиях. И мы находим полнейшую близость не только со старыми учителями. В моём сердце поёт китайский дрозд, и серые тучи собираются на пустом небе моего ума. Все вещи оказываются моими учителями.
На пути дзэн мы ищем для себя переживания Шакьямуни. Однако мы обязаны принципиальной верностью не ему, а самим себе и своему окружению. Если бы можно было показать, что Шакьямуни никогда не существовал, нашим водителем был бы миф о его жизни. Фактически лучше с самого начала признать, что нас ведут мифы и религиозные архетипы так точно, как они ведут каждого религиозного человека. Миф о Будде – это мой собственный миф.
Таким образом с началом практики существенны важно признать, что путь является личным и глубоко внутренним. Нет надобности рассматривать его
=====
(*) Коун Ямада и Роберт Эйткин, пер. «Мумонкан» «Алмазная Сангха», Гонолулу и Хайку, Гавайи. См. также: Коун Ямада, пер. «Врата без прохода», Лос-Анджелес, Сентер пабликейшнз, 1979, стр. 13.
на расстоянии, как если бы он был чьим-то чужим. Вы должны сами пройти его для себя. В таком духе вы вкладываете себя в свою практику, уверенные в своём наследстве, и серьёзно воспитываете себя бок о бок со своими сестрами и братьями. Такая вовлечённость приносит мир и удовлетворение.
Сосредоточение.
Первый шаг на этом пути личной вовлечённости – сосредоточение. Обыкновенно мы думаем о сосредоточении как о фокусировании интенсивной умственной анергии на каком-то предмете. Такое понимание не будет неправильным; но для изучающего дзэн подобное представление неполно. Даже в обыкновенных переживаниях мы переходим пределы сосредоточенности. К примеру, что происходит, когда вы проходите тестирование при поступлении на государственную службу? Если вы вполне подготовлены, вы сидите и пишете. Хотя ваш сосед начал проявлять беспокойство или в это время на улице начинается дождь, ваше внимание не отклоняется. Прежде чем вы узнали о конце, он уже наступил. Прошло сравнительно долгое время. Внезапно вы обнаруживаете, что ваша спина одеревенела, а ноги онемели. Вы чувствуете усталость, вам хочется уйти домой и отдохнуть. Но во время самого теста напряжение и усталость вас не беспокоили. Вы были поглощены своим делом, вы были человеком, проходящим проверку. В своей задаче вы забыли себя.
Сборка машины, уход за ребёнком, посещение кинофильма – все эти акты могут превзойти сосредоточение. Фокусирование на каком-то предмете заключает в себе два предмета: вас и объект; но ваш повседневный опыт показывает вам, что когда вы по-настоящему поглощены каким-то занятием, эти два предмета сливаются, и «нет даже одного», как любил говорить Ямада-роси.
Приятие Я.
Повседневные переживания самозабвения, скажем, в акте закрепления водопроводного крана, можно считать образцом для дзадзэн, для практики медитации ученика дзэн. Но прежде чем будет возможным такое самозабвение, должна существовать известная степень уверенности. Спортсмен, прыгающий в воду с вышки, с каждым прыжком оставляет всё позади; но он не мог бы сделать этого без выработки уверенности; развитие нашего чувства идёт рука об руку с обучением. Такая освобождённость не возникает по желанию. Ныряльщик стал единым с практикой нырянья; он свободен – и в то же время в высшей степени дисциплинирован.
Однако даже чемпионы по прыжкам в воду не касаются своего глубочайшего потенциала, когда они просто работают на вышке. Среди архетипов дзадзэн можно найти более полезный образец, такой как Манджушри, который занимает центральное место на алтаре дзэндо, зала для медитации. Он держит свиток, представляющий мудрость, и меч, отсекающий все ваши общие понятия. Он сидит на лежащем льве; и оба они, Манджушри и лев, выглядят очень удобно. Однако сила льва всё ещё здесь, и когда Манджушри говорит, он говорит голосом этого льва. Полная свобода и полный контроль! Новый ученик должен подружиться со львом и приручить его, пока ему (или ей) не удастся усесться на льва. Это требует времени и терпенья.
А сначала это внутреннее существо как будто больше напоминает обезьяну, а не льва: оно жадно хватается за ярко окрашенные предметы и прыгает от одной вещи к другой. Многие порицают себя за своё беспокойное поведение, даже ощущают неприязнь к себе. Но если вы отвергаете себя, вы отвергаете сам фактор постижения. Поэтому вам необходимо подружиться с самими собой. Наслаждайтесь собой, найдите покой в себе. Улыбайтесь себе. Вы развиваете уверенность.
Не поймите меня неправильно. Я не направляю вас на путь гордости и эгоизма. Я указываю на путь Басё, который любил себя и своих друзей без всякой гордости:
«Мы глядим на Луну.
Среди нас ни одного
С красивым лицом».
В другом месте я процитировал это стихотворение с комментарием: «Что мы за невзрачные ублюдки, когда сидим здесь в лунном свете!» (*) Этот вид юмористического, осуждающего наслаждения собой будет подлинной основой для ответственности, для способности реагировать. Когда в...
Продолжение на следующей странцие...
